Владыка Острова

– Да?

– Да. Всего вам доброго.

– До свидания.

Остор прервал разговор и постучал костяшками пальцев по стене, на которой висела картина с портретом его отца – тоже политически активного деятеля и Владыки. Старший сын уверенно ступал по шагам родителя, но искренне сомневался, что проблемы сыпались на того одна за другой так же, как на него. Он-то рассчитывал, что совесть успокоится с приездом Инги. Да и с Лисичкой, возможно, разрешилось бы что-то. Однако судьба раз за разом чинила препятствия. И Остор не очень-то верил, что у него получилось бы официально договориться с другими странами так, как ему хочется. Легче всего стало бы отправить девушку на Остров по поддельным документам, но предлагать подобное следовало крайне осторожно.

… Хотя, возможно, имелся другой вариант.

– Что-то ко мне Владыки Острова зачастили. Один за другим так и ходят, – недовольно буркнул Арьнен, едва гость переступил порог.

Остор бы и проигнорировал это ворчание, но оно было сказано достаточно громко, а потому он смерил владельца гостиницы холодным взглядом и, не тушуясь, сухо ответил.

– Видимо, на то есть причины.

– У вас причины, а у меня дверь. Знаете, как я не люблю двери?

– А разве Владыки как-то с дверями связаны? – ехидность в голосе зашкаливала.

– Связаны, когда они их на бегу вышибают, а мне потом приходится чинить.

– Ого, кто ж это так постарался? – у него не получилось сдержать удивление, но старик оставил вопрос без внимания и задал свой, заодно выкладывая на стойку чёрный зонт.

– За имуществом своим вернулись?

– Нет. Не за ним, – на самом деле, он только сейчас о зонте вспомнил. – Я с вами переговорить хочу.

– Жаль, но у меня сейчас дела, – Арьнен кивнул головой в сторону лестницы, по которой как раз неспешно спускалось весёлое семейство туристов в коротких ярких одеждах. – Обождать вам придётся.

– Долго?

– До вечера у меня в гостинице работа, а потом я так устану, что сразу спать лягу. А поутру снова работа. Знаете, как оно бывает? Прямо-таки день сурка.

– Хорошо, я понял вас, – спокойно сказал Остор, и, неспешным шагом отойдя в угол холла, вдруг взял да приподнял за подлокотник тяжёлое кресло. Затем он подволок его впритык к стойке и уселся в него, скрещивая руки на груди. – Я же вам здесь не помешаю своим ожиданием подходящего момента?

– Вроде бы уже не мальчик, а всё туда же, – осуждающе покачал головой Арьнен.

Принеся извинения опешившим постояльцам, старик выглянул на улицу и подозвал внука. Мальчик пришёл быстро, а потому так же быстро получил уйму указаний.

– Ну-с, пойдёмте ко мне. Поговорим.

В комнате, где жил Арьнен, Остор находился впервые и по этой причине принялся с интересом осмотриваться по сторонам. Ему виделось, что он увидит много чего любопытного, но на деле помещение было скучным. Интерьер «оживляла» разве что старая картина, на которой был изображён бревенчатый дом, что стоял посреди живописной поляны. Рядом, в свете заходящего солнца, пестрело яркими бликами озеро, за ним виднелся густой лес. Склон горы не отбрасывал тень в это время. Пейзаж был бы красивым, если бы художник только на нём и остановился. Но слетевшая с петель, видимо выбитая, кем-то дверь, лежащая на пороге окровавленная женщина, худощавый юноша в чёрно?серебряных одеждах, что волок за собой упирающуюся светловолосую девочку – всё это делало сюжет до отвращения неприглядным. Происходящее на картине заставляло подниматься волоски на коже. Оно вызывало неприязнь, беспокойство и ощущение непоправимой беды!

– Нравится вам? – поинтересовался старик, и Остор, с трудом отводя взгляд от полотна, честно ответил.

– Нет. У себя бы я такое ни за что не повесил.

– А зря. Очень хорошее ежедневное напоминание, что вокруг нас полно гадких поступков. Особенно тех, что творим мы сами.

– То-то вы сюда почти не заходите, всё за стойкой стоите, – едко заметил Остор, и Арьнен вдруг добродушно рассмеялся.

– Ой, подловили вы меня, Остор! Ой, подловили! А я-то уж хотел спросить, какой сюжет может заставить вас не забывать, что стоит продумать о последствиях, прежде чем делать что-то. Но теперь не стану. Теперь мне другое интереснее. Давайте, садитесь и говорите по какой причине вы пришли ко мне.

– Из-за Хана Картера.

– Как будто у меня над дверью вывеска висит «Хочешь поговорить о Хане Картере, так заходи скорее», – беззлобно буркнул старик и замолчал, ожидая продолжения.

– С вашей бывшей постоялицей, Ильиной Ингой, такая же беда. У неё прогрессирующая амнезия.

– Это я знаю. Ваш брат вчера заходил и говорил мне об этом.

– Риевир? – тут же насторожился Остор.

– А разве у вас ещё какой-нибудь брат есть?

– Мне одного этого достаточно! Что вы ему сказали?

– Вы хотите узнать, что я сказал ему, или желаете услышать ответы на собственные вопросы?

Сказанное заставило Остора тяжело вздохнуть и мысленно досчитать до десяти. Арьнен славился тем, что кого-угодно мог довести до белого каления, но игнорировать его слова никак не стоило. Поэтому он, немного успокаиваясь, сказал.

– Доктор Луизор хочет заняться Ингой, но он очень сомневается, что способен помочь ей. А у меня сомнений в его способностях справиться с ситуацией ещё больше.

– Тут вы правы, – хитрый старик ободряюще улыбнулся и сел напротив Остора.

– Кроме того, перевезти Ингу на Остров, чтобы разобраться во всём самостоятельно, дело очень непростое. Это создаст настолько много проблем, что риск неоправдан.

– Пока эта девочка остаётся на Грани, риск неоправдан вдвойне. Я предупредил Риевира.

Остор не удержался и всё же начал привычно выстукивать пальцами простую мелодию, столь часто напеваемую его матерью. Бред брата стал немного яснее для него. Вероятно, когда тот очнулся, то вспомнил о встрече с Арьненом.

– А спать-то ей почему нельзя?

– Во сне больше забывается. И чем больше забыто, тем крепче её удерживает Грань… Грань же жадная донельзя, понимаете? Она цепляется, словно клещ, и, как паук, высасывает все соки.

– Вы то ли сумасшедший, Арьнен, то ли…

– А вы сами, Остор? – сурово перебил его хозяин гостиницы. – Вы скрываете от большого мира, что все островитяне далеко как не обычные люди. А вы ещё, как Владыка, вообще намного дальше от такого понятия, как «человек», нежели все остальные местные. Отчего же по-детски сомневаетесь, что может существовать кто-то ещё, отличный от всех тех, кто вам известен?

– Потому что вы очень умело маскируетесь под самого обычного человека.

– Так ничто человеческое мне не чуждо, – усмехнулся Арьнен. – Иногда, правда, оно выражается так, что меня никто не понимает до поры до времени. А некоторым, бывает, и вовсе никогда не суждено меня понять.

– Вот ваши заботы об этом меня мало волнуют, – честно ответил Остор, и старик рассмеялся в голос аж до хрипа и слёз.

– Будет вам! Будет! – он замахал рукой, словно призывал перестать шутить. – Прямо скажу, вы этими словами так меня в молодости напомнили. Ох, развеселили!

– Я не веселить вас пришёл, а узнать – можно ли мне своим приходом сюда Ильиной Инге помочь, – недовольный голос Остора прозвучал громче обычного.