Владыка Острова

– Остора лучше помнишь?

– Да, но только из-за того, что он постоянно рядом… Это ещё смешнее! Я здесь прокручиваю в голове то, что происходило со мной там, и, когда натыкаюсь на провал в памяти, то это означает, что об этом чём-то я ещё помню.

– Тебе от этого действительно весело? – усомнился он. Ему была непонятна подобная беззаботность. Инга же криво улыбнулась, показывая такой мимикой свои истинные эмоции.

– А что мне ещё делать, как не веселиться, Риевир? Что ещё? Мне остаётся только разгадывать, что я там сделала. В той, в настоящей жизни. Я собираю из ничего мозаику. Потому что если размышлять, какая я бедная и несчастная, то проще сойти с ума!

– Прости меня, – искренне попросил он прощение и, пытаясь уйти от болезненной темы, решил сказать. – Знаешь, что-то во всём этом есть. Арьнен, его подарок, Остор.

– А, может, и один Арьнен, – подумав, сказала Инга. – Картину он рисовал. Остор с его подачи возле меня оказался.

Они оба на какое-то время глубоко задумались. Риевир чувствовал, что нащёпал что-то важное, значимое. Инга, кажется, ощущала тоже самое. Но никаких идей в голову ему не приходило, а потому он решил продолжить беседу.

– Инга, а, может, есть какая-либо интересная пропажа сюжета?

– Да. Мне вот, например, до чёртиков интересно, стал ли вчера танцевать со мной Остор.

Вообще-то Риевир о другом интересном спрашивал. Ему виделось, что они обсудят зацепку, но… Тут уж как вышло.

– Наверное, не стал он с тобой танцевать. Остор не любитель танцев и был случай…

– Смотри! Художник.

Одетая в чёрное фигурка отошла от дерева, продолжая держать руки скрещёнными на уровне груди. Листва хорошо скрывала Арьнена от глаз. Во всяком случае, находился он достаточно близко от них, но Риевир его заметил только после слов Инги. Разумеется, они тут же прекратили крутить педали. Раз уж Арьнен решил встретить их здесь, где-то между берегом и замком, то смысл куда-то торопиться.

– Смотрю, вы по мне совсем не скучали, – прокомментировал Арьнен и начал разминать пальцы. Послышался лёгкий хруст.

Риевир тут же оптимистично заверил его.

– Но зато как надеялись на встречу!

– Разве что ты один. Этой девочке я в своём нынешнем виде не нравлюсь, хотя обычно с женщинами наоборот. Молодость им предпочтительнее старости.

– Я просто увидела вас иным, чем вы казались мне на Острове.

– Регулярное разрушение собственных взглядов в конце концов не выбивает почву из-под ног, а, напротив, создаёт уверенный фундамент, – наставительно, словно он цитировал учебник, отшутился Арьнен. – В любом случае, со своим делом я закончил. Осталось только проводить кое-кого на корабль. Ты как, готов, мальчик?

– В смысле готов? – не понял Риевир. – Мы же поговорили от силы двадцать минут! Ещё ничего не ясно.

– Да всё тебе уже ясно, – проворчал Арьнен с хорошо различимым недовольством. – Что брату своему рассказать уже знаешь. Про Лисичку я тебе растолковал. И про Грань тоже. Чего ещё от меня хочешь?

– Хм. Ну, пожалуй, – протянул было он, но тут заметил среди идущих от корабля к замку людей знакомое лицо. – Судьба и Время, да это же ваш внук!

– О, Господи! – воскликнула Инга. – И правда он.

– Да, это он, – равнодушно поглядев в ту же сторону, подтвердил хозяин гостиницы и уточнил. – Так чего ты там спрашивал?

Молодой Владыка, тронутый подобным безразличием до глубины души, не удержался.

– Арьнен, да вы хоть кого-нибудь любите?

– Любил и люблю. И до сих пор как расплачивался, так и расплачиваюсь за это.

– Представляю, как этой особе не повезло! – воскликнул он, непроизвольно сжимая ладони в кулаки. И Инга, осознавшая, что так и до драки недалеко, цепко ухватила его за запястье и предостерегающе поглядела в глаза. Это заставило его остыть. Он с тревогой поглядел на Арьнена, но тот будто не заметил инцидента. Арьнен лишь задумчиво поднял голову к небу и, словно утешал самого себя, тихо произнёс.

– Зато, быть может, повезло вселенной. И не одной.

Повисла тишина, и Инга, проявляя чисто женское любопытство, тихонько спросила.

– И кого вы любите? Кто она? Или… он?

От вопроса Арьнен очнулся. Он отвёл взгляд от неба и поглядел на своих спутников, улыбаясь широко и искренне. Его голубые глаза горели задором приятных воспоминаний.

– У меня всегда было мало приятелей, а уж тех, кого можно считать кем-то больше, чем хорошим знакомым? Только одна Эветта… Да. Она была особенная! Ни до ни после я не встречал никого, к кому испытывал бы полное доверие. С кем имелось бы взаимное желание его сохранить. Поэтому, – радость в глазах исчезла так же моментально, как появилась. – Поэтому приказ собственноручно убить её стал для меня сродни приговору. Но перечить силе, которой мы с ней клялись служить, было невозможно. Да и я считал, что моя лучшая подруга пошла вопреки данному слову. Стала предательницей. Для общего блага её требовалось уничтожить, и мне было необходимо показать свою верность. Я должен был. Должен.

– Ты убил её? – уже заранее зная ответ, спросил Риевир.

– Разумеется.

– И так восторженно теперь о ней вспоминаешь?

– Потому что она стоит моего восторга. Даже последние минуты её жизни были прекрасны. Если бы вы только видели её! Она стояла на пороге. Красавица! Длинные волосы отливали красным золотом в лучах заходящего солнца. Они были словно плащ из волшебных нитей. Её глаза, пусть и смотрели с испугом, дышали жизнью. Она и была сама жизнь! Всегда была! И потому она знала, зачем я пришёл. Чувствовала смерть и всё равно радовалась даже такой нашей встрече. Последней встрече… Ты ведь сразу всё понял. Я убил её, мальчик.

– Неужели ваш долг перед какой угодно силой стоил того?

– А что ты хочешь услышать? Да или нет? – грустно осведомился Художник. – Моя лучшая и единственная подруга осталась лежать на пороге собственного дома, истекая кровью, а я нагло перешагнул через неё, чтобы пойти и убить её детей.

– Это были две девочки-близняшки? – уточнила Инга.

– Да.

Сказанное заставило Риевира с удивлением посмотреть на девушку.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Я помню картину у него над комодом. Там, в гостинице. И знаете, Арьнен, Эветта действительно была очень красивой.

– Да. Была.

В глазах Арьнена отразилась такая боль, что, судя по виду, Инга испытала искреннюю жалость по отношению к нему. Но Риевира подобное нисколько не зацепило.

– Вы убили женщину и детей, а желаете жить спокойно? Чтобы совесть не мучила, да?

– Одна осталась жива, – словно оправдание, жалко пробормотал Арьнен, и Инга всё же сказала.

– Мне жаль. Правда жаль, что вам пришлось пережить такое.

Арьнен, словно не веря, что услышал именно эти слова, недоверчиво уставился на девушку, а затем не смог сдержать своих эмоциий. Лицо его исказилось до какой-то беспомощности. Он стал выглядеть таким потерянным, что теперь его вид тронул даже Риевира. Он даже попробовал утешить Арьнена.