Анастомоз

Не желая прозрений прогресса мучительных,
Было согнано в город сей тягостно мрачный,
Сокрыто за его серыми стенами.
Знаки магические побег не допустят,
Ретроградов успешно сдерживая,
И тех, кого король не желал уничтожить,
Сохраняя разнообразие вида.
Были сосланы все под плоские крыши,
И благодарно стали забытыми.
Домов низких, украшенных письменами варварскими,
Коим не одолеть королевских печатей,
Лабиринт меня кружит болезненно
И все улицы мне кажутся праздными,
Все дома словно склепы нелепые,
И толкутся вокруг их жители,
На машину мою взирают с ненавистью,
Плевки на асфальте рубиновые оставляют.
Угрюмые их уродливые лица
Навеки затаили обиду.
Одежды старые и грязные,
Лохмотья, что были мундирами,
Подпалинами чаруют жирными,
Как будто то камуфляж,
От увлеченных спасающий гневителей.
Проститутки в юбках кожаных,
В чулках кружевных и рваных,
Следят за мной настороженно,
Опасаясь, что прибыл я за данью,
Чумы увлеченный посланник,
Сборщик королевских податей,
Продавец гонореи и сифилиса,
Кем плоть уж давно позабыта.
Не манит юность вздорная,
И только монеты златые
Возбуждают плоть непокорную.
На улицах, тленом искусанных,
Крысиными почестями радуют
Перевернутые баки мусорные.
Бродячие псы в споре трясутся
Над уличной девки телом.
Одежда ее разорванная,
Обнажает плоть пожелтевшую
От стаи болезней изысканных,
Глаза же закрыты милостиво,
Не видят зверей неистовых.
Мне жаль ее светлые волосы,
На которые псы испражняются,
Мне жаль ее груди тяжелые,
В которые впиваются их клыки гнилые
На площади пустынной и круглой
Мусором блеклым усыпанной,
Памятник королю воздвигнут,
Тех времен неприятно старинных,
Когда он насекомыми восхищался
И глаза его блеском фасеточным
Обращаются с мольбой к закату,
Прося, чтобы все обесценились
Неуместные воспоминания.
Я дом нахожу, когда солнце
Уже не видно над кривыми домами.
Здесь пахнет королевской кровью,
Все хищными заросло цветами.
Машину остановив на пустыре стрекучем,
Где жуки-гиены дерутся
В высоких травах колючих,
И прячутся самцы крошечные,
От похотливых самок паучьих,
Чьи тела, огромно-упругие,
Убийственной страстью созрели
И жестокую властью порочною
Грядущие страхи сжирают,
Как будет самец ими
После совокупления съеден.
Чуть позже с матерью также
Поступят прекрасные дети.
Я восторженно им завидую,
Мне хотелось бы вкусить плоти,
Женщины, что меня породила,
Пожрать ее в соусе сладком,
Мир отнять у печалей постылых.
В мечтах о тех яствах изысканных,
Я в броню облачаюсь легкую,
В багажнике мной обнаруженную,
Из пластин составленную черных,
Украшенных бабочками вымершими.
На каждой вид другой обозначен.
Махаон или парусник ядокрылый
Защитить меня обещают
От пули веселых усилий.
На плечи прилажены латы,
Я чувствую себя неуязвимым.
Ремни затянуты туго,
Мне жаль, что без шлема гривастого,
Облаченью сему соответствующего,
Останется голова непокрытой.
В руке моей правой дробовик,
Левую ласкает рукоять серафима.
Ступени лестницы узкой
Я миную со стуком глухим.
Мимо знаков шаманских,