Досуговый центр доктора Рима

11. Костя

Костя просыпается в воскресенье под звуки суеты на кухне. Обычно завтрак готовил он: несколько яиц и тосты с арахисовым маслом. Теперь каждый день его будит запах кофе и жужжание миксера: Маришка встаёт пораньше, заводит тесто на блины, либо печёт булочки с сыром. Токсикоз не даёт ей понежиться в кровати подольше.

Она уверяет, что запах теста успокаивает тошноту и ей становится легче. Теперь вес они набирают вместе: вот только Марина родит ребёнка, а Косте придётся покупать абонемент в фитнес-центр.

– Когда ты познакомишь меня со своим папой? – Марина уже научилась печь блины как настоящий профессионал и даже не смотрит на сковороду, когда их необходимо перевернуть.

Костя хочет сказать ей правду, но вместо этого получается:

– Думаю, на следующей неделе ему станет лучше, и мы его навестим.

Почему ложь так ловко наслаивается на другую ложь? Почему каждый раз он старается сделать как лучше, а получается как всегда?

Костя боится, что Марина не поймёт, почему он поместил отца в центр доктора Рима. Она так много раз говорила, что люди издеваются над своими родственниками, искусственно сохраняя им жизнь, что нет ничего хорошего в том, чтобы лежать овощем на кровати и не иметь возможности встать. Костя не хочет, чтобы жена считала его плохим человеком, но он очень хочет познакомить её со своей семьёй.

Про сестру он тоже ничего не мог сказать: постоянно задерживается на работе – универсальный ответ. Марина всегда всех понимала, поэтому просто кивала головой и делала грустные глаза. Костя и сам не понимал, почему ему так стыдно рассказать правду.

Он не знает, по каким дням в палату приходит Линда, они, не сговариваясь, выбирают разное время. Периодически он замечает яблоко, оставленное на тумбочке.

После завтрака Костя надевает свой спортивный костюм, который помогает сохранить желание заняться спортом. Он едет в Досуговый центр, чтобы спросить врачей, можно ли на несколько дней вернуть отца в реальный мир.

***

Костя заходит в палату и с минуту наблюдает, как его сестра сидит на кровати в белых тонких тапочках, держит отца за запястье и выглядит совсем беззащитной. Неужели это та самая бойкая девчонка, которой палец в рот не клади?

Косте хочется подойти и обнять её опущенные плечи, погладить по рыжим волосам (во сколько лет она начала краситься и какой её натуральный цвет?), сказать, что скоро у него родится сын, что произошло столько всего. Ему хочется спросить, чем живёт Линда, кто готовит ей дома завтрак, хочет ли она прийти к ним в гости? И самое главное: Маришка приготовит пирог с яблоками.

– Привет, – вместо этого говорит Костя, специально закрывая дверь с хлопком.

Он предлагает Линде посмотреть глазами отца их детство. А ведь мог бы придумать что-то получше! Линда говорит, что сегодня выходной. Костя знает, что сегодня выходной, и не понимает, что с того? Когда сестра буквально выбегает из палаты, он смотрит ей вслед, хотя на языке вертится столько несказанных слов.

После ухода Линды он идёт разговаривать с врачом. Доктор Рим объясняет, что отключать человека от снов, во-первых, очень опасно, во-вторых, конкретно его отца – смертельно. Минут через десять после того, как он очнётся, вместо сна придёт боль. Ему сделают укол, и он умрёт уже насовсем. Костя не готов к такому раскладу. К тому же, в бланке согласия на процедуру нужны подписи двух родственников. Линда такое не подпишет. Костя тоже.

– Ваша сестра, кажется, оставила вам записку. – Доктор Рим смотрит уставшими глазами, Костя видит в них своё отражение. Доктору Риму пора отдохнуть.

Записка – это расписание. Дата двухнедельной давности. Его дни – понедельник, среда и пятница. Почему доктор Рим так долго держал записку у себя? Неужели хотел таким образом их помирить? Вряд ли.

Воскресенье – выходной.

Вот про какой выходной говорила Линда.

12. Денис

В машине так тихо, что слышно шум колёс и сигнал светофора, который помогает слабовидящим пешеходам перейти дорогу.

– Вообще-то рыбалка – это мужское занятие. – Костя всегда считал, что мама общается с Линдой, потому что у женщин свои женские дела, а у них с папой серьёзные и мужские.

Я сам виноват: когда разделение труда вступало в силу, девочки отправлялись на кухню, а мальчики чинили старый шкаф или шли разбирать балкон. Ну, и какой адекватный ребёнок захочет разбирать балкон? В таких случаях я всегда говорил: «Костик, иди сюда, сейчас мы займёмся по-настоящему интересным делом! Хочешь, покажу тебе ружьё? Надо только добраться до него через весь этот мусор на балконе». Косте было важно, что у нас есть свои секреты и свои мужские дела без мамы и Линды. А я радовался каждой возможности увлечь сына.

– Вообще-то рыбалка – это тупо. Я не собираюсь сидеть весь день на одном месте и смотреть на воду, – Линда как обычно передразнивает брата, а я думаю, что лучше было, когда мы все ехали молча.

– Тупо говорить «тупо»! – Костя сжимает своего монстра крепко, будто боится, что тот убежит и оставит его одного.

– Тупо ездить с мягкой игрушкой, когда называешь себя мужиком! – Линда чувствует, как именно нужно надавить на больное.

Она всегда подмечает слабые места, по которым можно ударить. Особенно, когда сама чувствует себя уязвимой. Бьёт один раз, но с такой силой, чтобы бить больше не пришлось.

У Кости трясётся нижняя губа, и, если он сейчас заплачет, это будет официальное поражение. Замечаю, что неосознанно болею за сына. «Пожалуйста, только не заплачь, я куплю тебе все жвачки в мире», – думаю про себя. Мне кажется, если сломается Костя —я тоже сломаюсь.

– Мы оставим машину здесь и немного пройдёмся пешком. Линда, когда ты вырастешь, обязательно поймёшь, что брат – это здорово. – Стараюсь немедленно взять ситуацию в свои руки, не подорваться на минах, которые расставляет моя дочь и не оставить в беде сына, который демонстративно берёт монстра и вылезает из машины.

– Когда я вырасту, постараюсь вообще его больше никогда не видеть. – Линда отворачивается в сторону реки, обозначая, что говорить она больше не собирается.

– Её просто парень не любит, поэтому она такая злая. Он написал, что сегодня не хочет её видеть, – Костя закусывает губу. Он всегда закусывает губу, когда понимает, что сказал лишнее.

Из этого следует, что у Линды есть парень, и, что Костя шарится в её телефоне. Непонятно, что хуже. Слёзы предательски выкатываются из его глаз, делаю вид, что не заметил.

Я не успеваю сказать ничего поучительного по поводу телефона, успеваю только удивиться, как Костя приберёг такое оружие. Он мог растоптать свою сестру здесь и сейчас. Мне и не нужно говорить ему, что брать чужие вещи нехорошо: он сам всё знает. Костя пытается хоть так участвовать в жизни своей сестры. Я так боюсь, что он всю жизнь будет искать к ней подход, как делаю это я. Надеюсь, что хоть один из нас в этом преуспеет.

***

Около берега реки я делаю глубокий вдох. Костя уже вовсю занимается своей удочкой, Линда ищет красивый камень, чтобы привезти его маме. А я так и не придумал, как объясню Нине нашу внезапную поездку.

«Дорогая, я боюсь этого зловещего леса, поэтому ещё и детей с собой прихватил?»

Отец года.

– Я схожу, соберу дров, разожжём костёр, сосиски пожарим, – оправдываюсь перед своими детьми перед тем как пойти за дровами.

Направляюсь к лесу и через некоторое время слышу шелест шагов сзади, мне становится не по себе. Может быть Глеб так и пропал? Может быть в этом странном лесу постоянно пропадают люди, орудуют маньяки и психи, отбирают сумки, а тела сжигают или топят в реке? В новостях недавно показывали, что у сумасшедших началось обострение. Ускоряюсь и не оборачиваюсь, шаги сзади переходят на бег.

– Пап, ну ты нормальный? – Линда обгоняет меня.

Не знаю, что в этот момент в её голове. Не знаю, что в этот момент в голове у меня. Я оглядываюсь по сторонам: вокруг только тёмно-зелёный лес: он смыкается над нашими головами. Мне хочется вернуться к реке и подышать. Тревога не пошла на спад, когда я увидел Линду, она усилилась. Что, если мы оба в опасности?

– А ты почему не осталась с Костей? – спрашиваю так, будто ничего не произошло.

Но на самом деле у меня нет оправданий: я только что убегал от собственной дочери и с горем пополам стараюсь сохранять спокойный вид. Собираю сухие ветки, чтобы показать, что всё так и задумано.

– С ним остался Луча. А почему мы не взяли с собой Рима?

Тут я понимаю, что Луча – это имя монстра и даже Линда в курсе, как его зовут. Странно, что она к этому почти нормально относится. Вот только не знаю, как объяснить, что я забыл про Рима. Наверное, он спал в углу одной из комнат. Хотя он всегда провожает нас, либо едет с нами. Я просто много думал про Глеб, вот и забыл! Этими мыслями успокаиваю сам себя.

– Боюсь, что он нахватает клещей, тогда нам придётся ехать в клинику для собак, ставить уколы, – придумываю на ходу правдоподобную версию и понимаю, что мы разговариваем. Мы с Линдой говорим о всяком, и ведь это оказалось не так трудно! Почему мы раньше не разговаривали о всякой ерунде?

Дорога кажется достаточно знакомой, будто недавно я уже ходил по ней. Дерево с двумя стволами, поляна, сумки. Музей под открытым небом, снова мы тут. Если бы Костя был тут – он бы снова радостно залез в ближайшую сумку.

– Пап, а ты куда нас привёл? – Линда думает, что это было спланировано. Я думаю, что нужно развернуться и уйти.