Сами о себе. На рубеже тысячелетий

Русские близко к сердцу приняли бомбежки Югославии в отличие, например, от поляков. Наших беспокоит не столько Югославия, сколько собственное национальное унижение: с Россией никто не считается как прежде, а мы всё мним себя великой державой.

Русская душа склонна к тоске и к разгулу.

Русские капитулировали перед злом в собственных душах.

Русский человек не заступится, если вас будут убивать. «Моя хата с краю».

Русский человек славится умением находить выход из трудных ситуаций, но ещё больше он славится умением находить туда вход.

Сегодня мы с женой повели нашу трёхлетнюю Марусю на кукольный спектакль «Три поросёнка». В детстве я смотрел эту англо-американскую историю в двух версиях. Первую – в кино. Это был знаменитый диснеевский фильм с песенным шлягером всех времен и народов «Нам не страшен серый волк».

Вторую версию, михалковскую, я увидел в ленинградском театре марионеток имени Деммени в кукольной интерпретации. На этом представлении мы, юные зрители, изо всех сил мешали волку совершить тройное убийство. Когда он спрашивал нас, куда побежали свиные дети, мы, не сговариваясь, дружно показывали противоположное направление.

Среди нас не было никого, кто бы помогал волку дуть на домики поросят, чтобы сломать их убежище. А уж на прямой вопрос волка в зал: «Вы хотите, чтобы я их съел?», мы истошно орали: «Нет!!! Уходи!!!»

Но это было в прошлом веке. А вот сегодняшние реалии. Практически все малолетние почитатели кукольного театрального искусства, пришедшие на этот спектакль, жаждали крови несчастных запуганных животных. Милые мальчики и девочки активно помогали волку в его кровожадном замысле. Дули вместе с хищником на поросячье жилье. Кричали: «Съешь их!» А на вопрос: «Куда побежали поросята?» – весь зал дружно вставал, показывая руками бестолковому любителю свежего мяса истинное направление побега трех братьев.

Рядом со мной воспитанный мальчик, лет пяти, обращался к волку на «Вы»: «Ломайте дверь! Её можно ногами выбить! Сожрите их!» Бабушка юного садиста с улыбкой взирала на внучка. Глаза её, как пишут в сочинениях школьники, «лучились добротой». В зале царило устойчивое родительское умиление.

И лишь один папа, недоуменно оглядывая неистовый зал, растерянно воскликнул: «Что вы делаете? Он же их хочет убить!»…

Совесть есть у всех, только бывает она трех видов: действующая, догоняющая и невостребованная.

Такого чванства, такой спеси я не встречал у людей ни одной страны, это наша особенность. Причем потрясающее несоответствие между уровнем гордыни и основаниями. Скажем, немцам, англичанам или французам действительно есть чем гордиться – они культурные, цивилизованные, американцы – энергичные и успешные, а чем чванятся рожденные русско-советской цивилизацией совки? В основном – мифами, сказками. Ему веками рассказывают, какой он великий, он и верит этим россказням. <…> Это я к тому, что, наконец, нарисовался ответ на извечные русские вопросы, кто виноват и что делать. Да кто бы ни был виноват, не стоит отвлекаться на перемывание давно истлевших костей, а делать надо следующее.

Сказать себе, что страна-то наша в целом очень убогая, что все её достижения являлись искусственными, а ещё больше – враньем. Есть то, что есть – разбитое корыто. Нам надо не пыжиться, а жить, как живется, с тем, что есть – с вороватыми начальниками, приблатненными президентами. Осознав же это, всё-таки стараться поменьше гадить, подличать.

Трудно жить здесь человеку, не привыкшему стоять на коленях.

У нас традиционное презрение к образованию и образованным (Шариков: «вот не хотите вы по-простому!») Любимые персонажи – Иван-дурак, который всех умнее. Левша, который похитрее англичан. Мужик, который семь генералов прокормил…

У писателя девятнадцатого века Крестовского в романе «Петербургские трущобы» добрые помещики князья Чечевицкие решили построить школу для крестьян на свои деньги, сидят за столом, беседуют. «Мы же их детям строим, а они воруют» – «И дети их будут такими, может внуки не будут?» Дело было перед отменой крепостного права. Померли давно и дети, и внуки тех крепостных, правнуки жили при Сталине, сейчас живут пра-пра-правнуки. Давно все грамотные, что изменилось? Никакой Святой Руси не существует, а есть страна, в которой нельзя повысить детские пособия, как предлагает Путин, потому что множество алкоголичек усиленно займутся продолжением своего рода, пособия будут пропивать, а детьми пополнять подворотни и зоны.

Что можно сказать тем, кто ещё не окончательно решил, за кого он: за белых или красных? Ничего, потому что никого ни в чём ни убедить, ни, тем более, переубедить невозможно. Это доказано многими тонкими социологическими исследованиями и экспериментами. За консерваторов голосуют люди более опасливые, недоверчивые и боящиеся перемен, за прогрессистов, за демократов и либералов – легковерные, беззаботные, склонные к пробам и ошибкам. И они отличаются генетически. Такими уродились. Счастье популяции – в разнообразии, в том, что есть и те, и другие. Каждый приобретает те убеждения, к которым склонен!

Цена человеческой жизни в России всегда уступала государственным интересам.

Этот режим создал насквозь лицемерное население, говорящее одно, думающее другое, а делающее третье и готовое в огромном проценте податься в криминал.

Советский человек

Русского человека, верующего в Бога, чтущего исторические святыни и национальные идеалы, сталинский режим перековал в советского человека – в ханжу и хама, не верующего ни в какие идеалы, ни в небесные, ни в земные, ни даже в собственные социалистические. Да, режим во многом преуспел в разрушении старого духовного мира русской нации, но потерпел историческое поражение, когда он попытался внести свои собственные идеалы в образовавшийся духовный вакуум…

А. Авторханов

Мне кажется, что народ, весь в целом народ, опьянел от денег. Семьдесят пять лет у людей не было настоящих денег. Ведь советские рубли деньгами не были, недаром их называли «дубовыми» или «деревянными». И вдруг появляются деньги, на которые можно купить ВСЁ, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ, за границу съездить, иномарку приобрести СВОБОДНО.

Деньги стали вожделенной частью жизни и для тех, у кого их нет, и для тех, кто в них купается. Деньги, как символ нового и одновременно как символ безобразия. Должно пройти какое-то время, чтобы люди, мягко говоря, насытились. А сейчас все ходят бухие от денег, и это смахивает на алкогольную интоксикацию…

В. Аксенов

В России живут бок о бок два отдельных, нисколько не похожих народа, и народы эти с давних пор люто враждуют между собой. (Чтоб он провалился, византийский орел с двумя головами – шизофренический символ, выбранный Иоанном Третьим в качестве герба нашего государства.) Есть Мы и есть Они. У Нас свои герои: Чехов, Мандельштам, Пастернак, Сахаров. У Них – свои: Иван Грозный, Сталин, Дзержинский, теперь вот Путин.

Друг друга представители двух наций распознают с первого взгляда и в ту же секунду испытывают приступ острой неприязни. Нам не нравится в Них всё: как Они выглядят, разговаривают, держатся, радуются и горюют, одеваются и раздеваются. Нас тошнит от их любимых певцов, фильмов и телепередач. Они платят Нам той же монетой, и ещё с переплатой. Помимо Нас и Них есть просто люди, которые составляют большинство населения, – и Мы с Ними постоянно пытаемся перетянуть это нирыбанимясо на свою сторону, приобщить к своим ценностям. Вот что, по-твоему, делать с этой реальностью? Поубивать друг друга?

Б. Акунин

Главный результат октябрьского переворота заключается не в миллионных жертвах русского и других народов России и не в косвенных демографических потерях. А в том, что этим потерям люди сегодня не поражаются и не ужасаются. <…>

Примирение с прошлым, а по сути – культивируемое на государственном уровне безразличие к преступлениям большевиков – одна из важнейших основ внутренней политики, называемой «национальным единством». <…>

Армения, забывшая османский геноцид 1915 года; Украина, равнодушная к «голодомору» 1933 года; Израиль, предавший собственный Холокост, – так выглядит современная Россия.

К. Александров

Свобода и терпимость учат уважать чужие мнения, и в такой атмосфере невозможно огульное обвинение в психической неполноценности из-за несогласия или даже непонимания. В советском обществе несогласие рассматривается как ненормальность не только властями, но и обывательской массой. В нетерпимости к чужому мнению, в самоуверенном его осуждении видит автор <А. Подрабинек> психологическую основу карательной медицины. От этой нетерпимости один шаг до наказания за поведение, не соответствующее традиционным нормам. По мерке советского обывателя, эгоизм, трусость и рабская покорность характерны для «нормального человека». Социальное поведение диссидентов выходит за рамки строго очерченных норм общественного поведения советских людей. Это поведение диктуется иными нравственными категориями, ненормальными по советским стандартам. Это не только психически, но и нравственно здоровые люди, несущие нашему больному обществу культуру свободы и демократии, за что их и обрекают на заточение в психиатрических больницах.

Л. Алексеева

Дело не в одном Путине, Путин говорит то, что народ хочет услышать, я бы сказала, что каждый русский человек немножко Путин.

Речь идет о коллективном Путине, мы думали, что дело в советской власти, а дело в людях. «Совок» в головах и генетике. Как быстро заработала сталинская машина… С каким знанием и азартом все снова доносят друг на друга, ловят шпионов, бьют за то, что ты не такой, как все… Сталин воскрес… По всей России ставят памятники Сталину, рисуют портреты Сталина, открывают музеи Сталина… <…>

Русская жизнь, как обычно, болтается между бардаком и бараком.

Не случайно вокруг меня, я часто об этом слышу, читают книги о 30-х годах в Германии или о времени перед русской революцией. Спросишь – почему? Жизнь сегодня пугающе похожа. Одни говорят о Третьей мировой войне, другие о фашизме.

С. Алексиевич

Мы имеем дело с русским человеком, который за последние 200 лет почти 150 лет воевал. И никогда не жил хорошо. Человеческая жизнь для него ничего не стоит, и понятие о великости не в том, что человек должен жить хорошо, а в том, что государство должно быть большое и нашпигованное ракетами. На этом огромном постсоветском пространстве, особенно в России и Беларуси, где народ вначале 70 лет обманывали, потом еще 20 лет грабили, выросли очень агрессивные и опасные для мира люди.

С. Алексиевич

Страх, который живёт в душе русских, не порожден внешними обстоятельствами. Это экзистенциальный страх – он является самой основой русскости. Русский не верит никому и всего боится.

Ю. Амосов

Нужно быть абсолютно примитивными, чтобы, наблюдая махровое процветание жлобства (ненавидят и завидуют даже нищему, когда ему кто-то подает), жестокости, жульничества в теперешнем нашем н е м и л о с е р д н о м обществе, ещё надеяться дотянуться рукой до светлого будущего. И всё же, как заклинание, повторяют наши забитые, обобранные, света божьего не видевшие старухи даже в чернобыльских зонах, что у них всё есть и живут хорошо.

А. Антонюк

Советский человек – это: вера, что Центр всё решит; враг должен быть; бегство от принятия решений.

А. Асмолов

Мы – самый закомплексованный народ в мире. Всё мы ищем в себе недостатки: плохо одеты? не так что сказали? не улыбнулись вовремя, что ли?.. Народы СССР пишут заявления, жалобы, слоняются по приёмным, сидят в коридорах часами… Комплекс вины квартиросъемщика на каждом из нас! Мы все живем с ощущением, что в чём-то провинились перед советской властью. Или провинимся обязательно в следующую минуту.

Мы всем открываем, потому что знаем: квартира-то не наша, а государственная, и государственная Конституция не охраняет нашего жилища. Потому и прут в него все без приглашения. И даже если бы мы квартиру купили, то от этого лучше не станет. Мы родились квартиросъемщиками и ими помрем.