Траектории СПИДа. Книга первая. Настенька

Америка протискивалась в Советскую Россию сквозь толпы бесну-ющихся в тяжёлом роке юнцов, вползала украдкой в щели, оставлявшиеся диссидентами, хлопавшими небрежно дверьми при расставании с Родиной, вдавливалась сквозь уши радиовещательными голосами, завлекала зелёненькими долларовыми купюрами, покупая проходы и проезды в страну, ненавидевшую капитал, обволакивала прохожих белыми майками с многозвёздными флагами Америки, натягивала на нижние части юных и не юных тел тугие джинсы с выделяющимися у самых выпуклых мест наклейками, на которых скачущие по прериям ковбои в широкополых шляпах или чернокожие индейцы с гребнями цветастых перьев рекламировали давно ушедшую в прошлое колониальную страну.

Правящая Америка, её всесильная верхушка, могла поздравить своего полномочного неофициального представителя в России с первыми победными шагами на пути превращения государственной собственности в частную.

На Руси всегда говорил народ: Пришла беда – отворяй ворота. Наряду с одним несчастьем надвигалось и другое, но так же незаметно, так же коварно, так же напористо и злобно.

ТРАЕКТОРИЯ СПИДА

В Гагаринском районном отделении госбезопасности начальник отделения начал очередное оперативное совещание как всегда сухо без преамбул и длинно, но тема оказалась совершенно новой:

– Вам известно из печати и по оперативной информации, что в США и некоторых других странах запада в последние годы свирепствует новая болезнь СПИД. Природа её пока не изучена. Но люди умирают, и врачи не могут спасти заболевшего. До сих пор нашей страны и нас с вами это не касалось, так как не было выявлено ни одного случая больного СПИДом в Советском Союзе. Однако причина может быть не в том, что у нас нет этой болезни, а в том, что наши врачи ещё не знакомы с этой штукой.

Два года назад у нас, правда, была принята программа борьбы со СПИДом, в связи с обнаружением у нас первого заражённого инфекцией, а летом того же года перед всемирным фестивалем молодёжи и студентов, о котором вы хорошо помните, поскольку он проходил в Москве, министерство здравоохранения издало приказ с целью информации наших врачей о СПИДе и мерах профилактики. Но наши специалисты тогда плохо ещё представляли себе, что это за зверь – СПИД, а потому и программа борьбы с ним практически не осуществлялась. Между тем, как мне сообщили вчера, уже сто тринадцать стран охвачено этой болезнью. Поэтому к нам приехали специалисты из других стран и начали помогать проводить медицинские осмотры. В результате, по имеющимся у меня сегодня сведениям, обнаружили одного, как нам сказали, заболевшего этой болезнью. К сожалению, это иностранец и из нашего района – аспирант МГУ.

Худой высокий полковник, который даже сидя казался стоящим, благодаря своей длинной прямой фигуре, внимательно посмотрел на собравшихся офицеров полу-прищуренным взглядом глубоко посаженных глаз и заметил как бы в скобках:

– Я сказал "к сожалению" не потому, что мне было бы всё равно, если бы СПИД обнаружили в другом районе. Чувствую, что это такая зараза, которая нам всем не даст покоя. Но, к сожалению, нам первым надо начинать, когда почти ничего не известно. Лейтенант Поваров!

Молодой парень невысокого роста с короткой причёской, делавшей лицо ещё моложе и круглее по военному быстро поднялся и отчеканил:

– Слушаю, товарищ полковник.

– Сидите,– последовал немедленно приказ. – Вы только что пришли к нам, вот и принимайтесь за новое дело. Начните с врачей. Узнайте сначала всё об этой пакости, чем и как это нам грозит. Насколько я осведомлён, распространяется она половым путём. Стало быть, если этот аспирант любвеобильный, то не исключено, что многих уже заразил. Всех немедленно выявить. Но помните, что переспать с иностранцем не всегда преступление. Тут рубить с плеча не надо. Наша задача только найти цепочку распространения болезни и остановить её, если это возможно. За такой помощью к нам обратились.

Дело, прямо скажем, деликатное. Не каждый сознается, что был с иностранцем в интимной близости, потому нас и просят помочь. Не забудьте одну деталь. Возможно, СПИД распространяется только через мужчин, так как некоторые специалисты считают эту болезнь связанной с гомосексуализмом. Свяжитесь с министерством иностранных дел, с милицией, руководством МГУ и так далее. Словом, разберитесь и к концу недели доложите о результатах. Только…

Полковник сделал паузу и вдруг его крупный рот слегка раскрылся в улыбке, а довольно жёсткий обычно взгляд заметно смягчился:

– Олег Викторович, человек вы молодой и я хочу предостеречь вас от двух вещей. Во-первых, вдаваясь в подробности, не попадитесь сами на эту или другую гадость. И во-вторых, что не менее важно, не отбейте охоту у себя к женщинам, а то никогда не женитесь, а нам холостяки как-то ни к чему. Не все женщины такие, с какими вам придётся иметь дело в этой ситуации.

Офицеры рассмеялись, но полковник сразу посерьёзнел и сухо спросил:

– Лейтенант Поваров, задание ясно?

– Ясно, товарищ полковник.

– И поверьте, что дело это государственной важности. Нельзя допустить, чтоб люди умирали как мухи. От совещания освобождаю. Приступайте немедленно. Аспирант этот на днях покинет страну, так что поторопитесь из него выудить максимум информации. По всем вопросам обращайтесь к своему непосредственному начальнику. Нужна будет помощь – дадим.

Помощь потребовалась скоро. Круг контактов аспиранта МГУ Аль-Саида оказался очень велик. Впрочем, все в основном были известны. Некоторые специально направлялись для прощупывания иностранца самими органами, других легко можно было найти в его окружении. Но были и неизвестные, привязывавшиеся на улице. Не со всеми, конечно, Аль-Саид был в контакте. Но любовь к русским девушкам у него проявлялась довольно ярко. К мужчинам же он относился только как к деловым партнерам. Это определилось однозначно.

Сложность заключалась в том, что женщины, которых называл Аль-Саид в числе своих любовниц, оказывались часто весьма активными в использовании древнего искусства любви с целью заработка, а потому имели в своём активе и других партнёров.

Подозреваемые в заболевании проверялись врачами и всех спрашивали персонально о других связях, объясняя опасность сокрытия имён. Олег Поваров метался по Москве в разные концы города в поисках то одного, то другого. Любовные цепочки разветвлялись с необыкновенной скоростью. Пришлось подключать не только дополнительно людей своего управления, но и из других районов. Олег даже не представлял себе, что так много людей изменяют друг другу, и так много любят скрытую любовь.

Самому Олегу не довелось ещё влюбиться. После школы почти сразу ушёл в армию, затем в училище комитета безопасности. Постоянных знакомых девушек не удавалось завести. Он не выглядел суперменом. Скромное стеснительное лицо, хотя несомненно обаятельное и даже миловидное с ямочками на щеках во время улыбки, не очень броская фигура, но крепенькая от постоянных гимнастических упражнений в армии и обязательных тренировок в училище. Женщины ему нравились вообще, но времени как-то не хватало на них, уходя в основном на занятия и чтение книг, да воспитание маленького братишки, который без ума был от старшего брата и всегда ждал его появления дома. И вот теперь такая работа. Смущение приходилось скрывать за шутками.

Легко ли, трудно ли, но дело-таки двигалось. Несколько носителей вируса было обнаружено как среди женщин, так и среди мужчин. Они были тут же взяты под врачебное наблюдение. Естественно не все девушки сразу сознавались о своей интимной близости с Аль-Саидом, как не любили говорить и мужчины о связях с этими девушками. Приходилось привлекать друзей и знакомых , что-то знавших по этому поводу и после пояснений, что речь идёт о новой болезни и её предотвращении удавалось, наконец, направлять пострадавших в медицинские службы.

Неизвестная опасность, о которой начали широко писать в советской прессе и рассказывать по радио и телевидению, стала перебивать эмоциональным отношением к ней даже события в Чернобыле, которые продолжали будоражить общественность всё новой и новой информацией о растущем числе жертв радиоактивного заражения. Слово "СПИД" начинало пугать больше, чем радиация.

Однако Олег Поваров, расследуя цепь событий, связанных с Аль-Саидом столкнулся и с одной загадкой, которую никак не мог разрешить. В свой первый визит к алжирскому аспиранту в больницу, куда тот попал в связи с начальными признаками СПИДа, о чём он не догадывался сначала, как и сами врачи до проведения специальных исследований, Олег был вместе с представителем МИДа Соковым, который курировал этого аспиранта. По договорённости они встретились в приёмном покое больницы и прежде, чем идти в палату к больному, Олег изложил суть проблемы.

Услыхав, что Аль-Саид оказывается болен СПИДом и заразился им повидимому ещё в Африке или Америке, где побывал до приезда в Советский Союз, Соков явно перепугался, ибо лицо его неожиданно быстро покрылось мелкими бисеринками пота и собеседник начал притворно кашлять, доставая платок и говоря, что вспотел от приступа кашля, который иногда на него находит.

Молодой оперативный сотрудник госбезопасности не привык сразу реагировать на изменения в поведении человека, да и не мог он ни в чём подозревать Сокова, потому не обратил внимания на его испуг в тот момент, но, когда уже в палате во время разговора с Аль-Саидом почувствовал, что Соков нервничает, то решил, что тот боится за свою карьеру, которая, быть может, как-то зависит от Аль-Саида и его неожиданной болезни. Во всяком случае, странным ему показалось следующее обстоятельство.

Олег, представившись через переводчика, с которым пришёл Соков, Аль-Саиду сотрудником министерства здравоохранения, и объяснив опасность распространения СПИДа, попросил вспомнить с кем тот был в интимных отношениях и по возможности с самого начала его пребывания в Союзе.

Аль-Саид, как показалось Олегу, растерянно посмотрел на Сокова и начал, было, говорить о праздновании какого-то рождества, но Соков тут же вмешался, сказав на русском:

– О чём ты говоришь? Это же была мужская компания. Там не было женщин. А тебя спрашивают о любовницах, с которыми ты спал.

– О, правылно, то я забывал или не понял, – ответил он тоже на русском.

Олег удивился такому повороту событий, не ожидав, что аспирант знает русский. Он проклял себя внутренне за бестолковость, так как, конечно, обязан был сообразить, что Аль-Саид больше года учится и должен был знать русский. Поразился он и тому, что Соков позволил себе перебить больного и даже поправить. Поэтому он мягко, но настойчиво сказал:

– Борис Григорьевич, у меня к вам большая просьба позволить нашему другу самому отвечать. Если что-то будет ему непонятно, я сумею объяснить. И зачем мы тогда пригласили переводчика, если Аль-Саид владеет русским?

Соков выдавил из себя нервный смешок и сказал, извиняясь:

– Виноват, конечно, только вижу, что он не понял и хотел помочь. Ну пусть говорит. Русский он знает, но не настолько, чтобы всё понимать, поэтому придётся иногда переводить что-то.

Тогда-то, заметив нервозность Сокова, Олегу и вспомнился пот на его лице и неожиданный кашель. Пришла в голову мысль о том, что они могли быть гомосексуалистами и теперь Соков боится, что это раскроется. Однако дальнейшие беседы с Аль-Саидом и теми, кто его знал, исключили эту возможность, но тем сильнее оставили впечатление странности поведения Сокова.

То, что, лёжа на больничной койке, нервничал алжирец, не удивляло, ибо тому уже сообщили, что у него не просто пневмония, с чем его сначала положили в больницу, а СПИД, который пока не излечивается. Но почему занервничал Соков, узнав о том, чем болен Аль-Саид?

На следующий день Поваров разговаривал с аспирантами Юрой и Валей, которые обучали коллегу русскому языку. Они вспоминали многих, с кем был довольно близко знаком алжирец, но на вопрос, осторожно заданный Олегом, о праздновании рождества ответили, что в прошлом году рождество с ним не отмечали, а в позапрошлом не помнят точно, с кем он мог быть, поскольку Аль-Саид ведь мусульманин и ему ни к чему христианские праздники.

Поваров не знал, что Соков сразу после их беседы в больнице поехал в университет и, встретившись с Юрой и Валей, просил их не говорить о том, что собирались вместе в рождественскую ночь, чтобы не поднимать снова вопрос о драке и смерти Вадима. Поэтому прошло ещё несколько дней в раскручивании любовных цепочек, не только связанных, но и не связанных впрямую с алжирцем.

Поговорив с несколькими десятками в основном молодых знакомых Аль-Саида, убедив некоторых из них пройти медицинскую проверку, Олег решил теперь встретиться с научным руководителем Аль-Саида и заведующей аспирантурой. Они в целом хорошо отозвались об аспиранте, хотя и не высоко оценили его научные познания, говоря, что, пожалуй, женщинам он уделял больше внимания, чем науке, но больших неудобств он руководству не доставлял, если не считать трагедии позапрошлого года, с которой он был косвенно связан.

Поваров поинтересовался, что имеет в виду зав аспирантурой. И она рассказала, что дело было в конце года, когда Юра и Валя попросили разрешение организовать в одной из квартир аспирантского общежития празднование рождества специально для Аль-Саида, чтобы познакомить его с русскими обычаями, но так случилось, что после празднования, когда в квартире ни алжирского аспиранта, ни Юры с Валей не было, в их квартиру ввалилась компания пьяных драчунов, один из которых оказался сыном очень большого начальника и он совершенно случайно погиб в драке, упав затылком на магнитофон. Разбирательство оказалось хоть и не долгим, но неприятным, в результате чего кое-кого повыгоняли из аспирантуры, ну и влетело многим. Аль-Саид был тут естественно совершенно в стороне, но так совпало, что и это шикарное торжество и драка оказались в одном месте.

Этот рассказ сильно заинтересовал Олега, но прежде чем окончательно оформить в голове причину растущего интереса, он почти машинально, по привычке всё уточнять, спросил:

– А почему вы сказали "шикарное торжество"? Вы там тоже были?

– Ну что вы? – изумлённо ответила худенькая пожилая заведующая аспирантурой. – Кто я для них? Там были повыше меня, наверное, если угощения для стола привозили из ресторана на машине и обслуживали специальные официанты.

– Откуда вы знаете?

– Да что же мы, в лесу живём что ли? – Вмешался в разговор ото-шедший, было, в сторону Павел Николаевич Розов – крупная фигура внешне и в науке. – Вахтёры видели, как еду подвозили, аромат от жареной дичи на пять этажей вниз и вверх шёл, да уборщицам работа была на другой день порядок наводить, хоть и приезжали потом официанты всё убирать и увозить. Тут, я вам доложу, не одну сотню рублей уплатили за вечеринку. Это и мне, доктору наук, такое пиршество, как, рассказывают, там было, не снится.

– А кто же платил такие деньги? – Спросил Олег.

– Ну, это, батенька мой, не наше дело, – ответил довольно сердито Павел Николаевич. – Мы, видите ли, учёные, нам не до сплетен и обывательских разговоров. У кого есть деньги, те и платят.

Для Поварова загадка начинала принимать какие-то очертания, формироваться в нечто определённое, но не совсем пока ясное. Почему Валя и Юра не сказали, что сами организовывали этот праздник?