Курс гражданского процесса

, 653).

Б. Городские судьи назначаются министром юстиции по его усмотрению (ст. 6 Прав. устр. суд. ч.).

В. Сенаторы кассационных департаментов назначаются по непосредственному усмотрению Государя (ст. 216 Учр. суд. уст.).

5. Назначение местной властью введено при распространении законов 12 июля 1889 г. на Виленскую, Гродненскую и Ковенскую губернии, где право назначать земских начальников передано генерал-губернаторам, которым кандидаты на эти должности представляются губернаторами (ст. 16 Пол. учр., зав. кр. д.)[248 - По прод. 1906 г.].

6. Избрание населением допущено законом по отношению к волостным судьям, которые избираются волостными или сельскими сходами (ст. 115 и 180 Общ. полож. о крест., ст. 8 Вол. суд. уст. Прибалт. губ.). В местностях, где введены земские начальники, судьи избираются в двойном количестве: из восьми избранных земский начальник утверждает в должности судей четырех, а остальных четырех назначает кандидатами к судьям.

7. Избрание населением, соединенное с назначением по усмотрению центральной власти, практикуется по отношению к гминным судьям в Царстве Польском: они назначаются министром юстиции из выбранных гминами кандидатов или же из других лиц (ст. 488 Учр.).

8. Избрание населением, соединенное с назначением местной властью под контролем центральной, установлено для лавников в Царстве Польском, которые избираются гминами и утверждаются, «при неимении к тому препятствий», губернатором по соглашению с прокурором, а если соглашение не состоится, то вопрос представляется на разрешение министра юстиции (ст. 487 Учр. и прим.).

9. Избрание специальными избирательными собраниями, соединенное с назначением правительством, употребляется при пополнении состава коммерческих судов. Оценка этого способа относится к области науки торгового процесса[249 - Новейший труд по этому предмету: Шершеневич, Курс торгового права, т. IV, 1912, § 176–181.].

§ 15. Гарантии правильного отправления правосудия

Рациональный способ пополнения судейского персонала обеcпечивает хороший личный состав судей, начинающих служение правосудию. Но этого мало. Необходимо еще поставить судей в такие условия деятельности, чтобы они не утрачивали, а, наоборот, свободно проявляли и дальше развивали те качества, которые открыли им доступ к судейской карьере и которые необходимы для правильного отправления правосудия. В частности, служебное положение судей должно быть таково, чтобы, во-1-х, позволяло им сохранять полное беспристрастие; во-2-х, обеспечивало правильное разрешение ими дел; в-3-х, побуждало к ревностному исполнению своих обязанностей и дальнейшему усовершенствованию в трудном искусстве отправления правосудия и, в-4-х, побуждало к поддержанию достоинства своего высокого звания.

1. Судейское беспристрастие может быть вернее всего обеспечено следующим способом: нужно обставить судей так, чтобы они не имели никакой побудительной причины оказывать предпочтение одному из тяжущихся вопреки требованиям справедливости и чтобы они могли свято исполнять закон без вреда для своих личных житейских интересов[250 - Menger, System, 210–211.]. Не вводить во искушение – вот лучшее средство удержать от греха. Конечно, человек сильной воли и твердых нравственных принципов устоит и пред большим соблазном. Но дело в том, что ввиду многочисленности судейского персонала, необходимого для удовлетворения потребности граждан в скорой юридической помощи, нельзя рассчитывать, что ряды его будут пополняться только выдающимися людьми. Напротив, выдающихся людей мало; не их должен иметь в виду законодатель. «Законы и государственные учреждения существуют именно для того, чтобы можно было обходиться без героев»[251 - Безобразов, Мировые учреждения (Рус. вести, 1862, № 2, 557).], и задача судоустройства состоит в том, чтобы «поставить среднего человека в такие условия, которые давали бы ему возможность наиболее приблизиться к идеалу судьи»[252 - Михайловский, 96; Кони, Нравственные начала в уголовном процессе (Журн. М. Ю., 1902, № 1, 11). Desjardins, La magistrature еlue (Revue de 2 Mondes, 1882, 1 ao?t, 550): «Человек вообще думает прежде о себе, а потом о государстве; между тем от судьи как раз требуется, чтобы он раньше думал о государстве, чем о себе. Так как от него требуют этого усилия, то нужно дать ему возможность проявить его, поставить его в такое положение, чтобы он был в состоянии сделать это усилие».].

Первым и главным условием в этом отношении является независимость судей. Она избавляет судью от страха за свою судьбу в случае постановления решения, неугодного лицу, так или иначе заинтересованному в исходе дела, и делает его недосягаемым для какого бы то ни было воздействия посредством угроз либо обещаний.

Но независимость судьи имеет еще и другое значение: она служит могучим побудителем к ревностному выполнению служебного долга, нравственно возвышает и придает энергию судье. «Несказанно высокое наслаждение доставляет судье твердое и непререкаемое сознание, что единственными его руководителями и начальниками являются закон и собственная совесть; это сознание ежедневно, ежечасно исполняет отрадою его тяжелый труд, поднимает его нравственно и творит в нем, внутри его, ответственную гарантию, несравненно могущественнейшую, нежели та, о которой заботится внешняя, бюрократическая субординация, пригодная лишь в администрации»[253 - Обнинский, Местная юстиция и общие суды (Рус. мысль, 1896, № 12, 97); Кони, 19.].

Судейской независимости угрожает опасность с двух сторон: а) со стороны органов государственной власти и б) со стороны частных лиц, в особенности тех, которые обращаются к суду за защитой своих прав. С обеих этих сторон судейская независимость должна быть ограждена достаточными гарантиями.

А. Для ограждения независимости судей от других органов государственной власти нужно, чтобы судьи не были подчинены этим органам, чтобы они составляли совершенно особое ведомство. В этом состоит принцип самостоятельности судебной власти, представляющий собою одну из сторон принципа разделения властей. Но так как судьи могут попадать в зависимость от других органов власти в тех случаях, когда они одновременно служат и по другим ведомствам, то для полного осуществления самостоятельности судебной власти необходимо воспретить судьям занимать какие-либо должности на государственной или общественной службе, т.е. принцип самостоятельности суда должен быть дополнен принципом несовместимости судейской службы со всякою иной.

Но этого еще недостаточно, так как, не подчиняясь посторонним органам власти, судьи могут находиться в служебной зависимости от высших органов судебного ведомства (министра юстиции, Сената и т.п.). Поэтому представляется необходимым, чтобы служебная карьера судей не обусловливалась усмотрением высших органов судебного ведомства. Говоря точнее, нужно, чтобы удаление от должностей, перевод на другие, судейские же должности, повышения, чинопроизводство, награждение орденами, наложение взысканий, чтобы все это происходило на основании справедливой оценки действительных заслуг или прегрешений судей, а не было результатом чьего-либо произвола. Это можно назвать принципом обеспеченности судейской карьеры. Поскольку он относится к увольнению и перемещению судей, его именуют принципом несменяемости.

Далее, для более верного предотвращения всякого лицеприятия со стороны судей желательно, чтобы в разрешении каждого дела участвовало несколько судей как одновременно, так и последовательно, т.е. чтобы дела разрешались не отдельными судьями, а судебными коллегиями и чтобы решение, постановленное судьями одной инстанции, могло быть проверено судьями другой, высшей инстанции. Первое достигается принципом коллегиальности, второе – инстанционной системой.

Б. Зависимость судьи от частных лиц может проявляться прежде всего в том, что судья находится с ними в каких-либо обязательных отношениях, т.е., иначе говоря, состоит на частной службе, управляя делами одного из тяжущихся или вообще служа у него по найму. Устранить эту форму зависимости можно распространением принципа несовместимости на всякую частную службу.

Далее, судья может быть стеснен в своей свободе действий близкими – родственными, деловыми и т.д. – отношениями к одной из тяжущихся сторон. Во избежание лицеприятия с его стороны нужно, чтобы он не участвовал в разбирательстве таких дел и чтобы стороны имели право отводить его. Этой цели удовлетворяет институт устранения и самоустранения судей.

Наконец, мотивом к постановлению неправильного решения может служить для судьи желание получить от одной из сторон материальное вознаграждение (взятку). Чтобы удержать судей от нарушения беспристрастия по такой причине, необходимо, с одной стороны, назначить строгое наказание за взяточничество и вообще за неправосудие из корыстных видов, а с другой стороны, поставить судей в столь обеспеченное материальное положение, чтобы у них не было настоятельной надобности в посторонних доходах.

2. Правильное разрешение дел судьями обеспечивается надлежащей теоретической и практической их подготовкой, усердным исполнением служебных обязанностей, одновременным и последовательным участием в производстве нескольких судей, т.е. принципом коллегиальности и инстанционной системой, и, наконец, рациональной организацией судопроизводства.

3. К усердному исполнению служебного долга судьи могут быть побуждаемы, с одной стороны, надеждой на улучшение своего служебного положения, а с другой стороны, опасением ответственности за нерадение, но в обоих случаях только при том условии, если награды и взыскания назначаются по действительным заслугам, а не по произволу начальства: иначе судьи станут заботиться не о надлежащем выполнении своих обязанностей, а о приобретении блоговоления начальства. Другими словами, необходима рациональная организация судейской карьеры и ответственности. Кроме того, немалое значение имеет контроль общества, который возможен в том случае, когда отправление правосудия совершается публично, т.е. когда в процессе проведен принцип гласности.

4. В видах поддержания судьями достоинства своего звания нужно воспретить им такие занятия, которые считаются обществом предосудительными, и установить ответственность за неблаговидные поступки. Первое достигается применением принципа несовместимости ко всяким не пользующимся уважением занятиям, а второе – распространением дисциплинарной ответственности за пределы служебной деятельности – на поведение судей и в частной жизни.

Итак, гарантиями беспристрастного и правильного отправления правосудия служат:

1) самостоятельность судебной власти (§16);

2) обеспеченность судейской карьеры, а именно: а) несменяемость (§ 18), б) рациональная система повышений (§ 19) и наград (§ 20), в) несовместимость (§ 21), г) рациональная система надзора и ответственности (§ 27 и 28), д) материальная обеспеченность (§ 22);

3) коллегиальное устройство судов (§ 23);

4) инстанционная система (§ 24–25);

5) устранение и самоустранение судей от участия в разрешении дел, в которых они лично заинтересованы;

6) принцип гласности и вообще рациональная организация порядка судопроизводства.

В такой последовательности перечисленные гарантии правильного отправления гражданского правосудия и подлежат изложению. Только институт устранения и самоустранения судей, относящийся к участию судей в разрешении отдельных определенных процессов, удобнее включить в главу о компетенции судебных учреждений, а принцип гласности, как и другие основные принципы процесса, – рассмотреть при изложении искового судопроизводства.

§ 16. Самостоятельность судебной власти[254 - Ворошилов, Критический обзор учения о разделении властей, 1871; Трегубов, Самостоятельность суда (Журн. М. Ю., 1905, № 5); Арсеньев, Вопрос о слиянии властей на низшей ступени государственного управления (Вестн. Евр., 1886, № 12); Эсмен, Общие основания конституционного права, перев. Дерюжинского, 1898, 231 и сл.; Еллинек, Общее учение о государстве, 2-е изд., 1908, гл. 18; Коркунов, Русское государственное право, I, 1909, § 38, 39; Лазаревский, Лекции по русскому государственному праву, I, 1908, 22 и сл. Pfeiffer, Die Selbstst?ndigkeit und Unabh?ngigkeit des Richteramts, 1865; Siegel, Zur Enwickelung der Unabh?ngigkeit der Rechstsprechung (Annal. d. deutschen Reichs f?r Gesetzgebung, Verwaltung und Statistik, 1898, 31 B.).Aubin, Die Entwickelung der richterlichen Unabh?ngigkeit im neuesten deutschen und oesterreichischen Rechte, 1906; Fuzier-Hermain, La sеparation des pouvoirs 1880 (в приложении № 3 приведены взгляды разных французских писателей по этому вопросу); Saint-Giron, Essai sur la sеparation des pouvoirs, 1881; Delpech, Quelques remarques de droit comparе sur les moyens d’assurer en pratique l’indеpendence des juges vis-a-vis du pouvoir (Revue de droit publ., 1907, XXIV t., No. 1). См. также сочинения, указ. на с. 61–62.]

I. Судьи не в состоянии сохранять полного беспристрастия при разборе дел, зная, что если их решения возбудят неудовольствие какого-либо органа государственной власти – потому ли, что он является стороной в процессе, или потому, что находится в близких отношениях к одному из тяжущихся, – то могут лишиться места или подвергнуться иным неприятностям по службе. Чтобы оградить судейскую независимость, необходимо предоставить отправление правосудия особой системе органов, совершенно отделенной от других органов государственной власти и не подчиненной им.

В этом состоит принцип самостоятельности судебной власти. Он представляет собою проявление принципа разделения властей. Какое бы значение ни придавать этому последнему принципу – понимать ли его в смысле действительного разделения государственной власти на три обособленные и друг друга уравновешивающие власти[255 - Таково было, как известно, мнение творца теории разделения властей – Монтескье (De l’esprit des lois, l. XI, ch. IV).] и считать судебную власть равноправной с законодательной[256 - В Соединенных Штатах Америки, где теория Монтескье нашла наиболее полное осуществление, суды не подчинены законодательной власти, а имеют право контролировать ее деятельность, проверяя, соответствуют ли новые законы, хотя бы изданные в установленном порядке, Конституции 1787 г., и если находят, что не соответствуют, то не применяют их (Hershey, Die Kontrolle ?ber die Gesetzgebung in den Vereinigten Staaten von Nord-America, 1894, Abschn. II; Эсмен, 242, 268–269; Picot, 170; Eллинек, 454).] или же ставить судебную власть вместе с административной в подчинение законодательной[257 - Таков основной догмат современной теории правового, или конституционного, государства. Лазаревский, 37–38; Гессен, Теория правового государства (Вестн. пр., 1905, № 1, 115): «Правильно понимаемое обособление властей ничего общего с разделением власти не имеет. Такое обособление требует отделения правительственной и судебной власти от законодательной не для того, чтобы их поставить рядом с нею, а для того, чтобы их подчинить ей; оно требует подзаконности правительственной и судебной власти. В этом и только в этом своем значении начало обособления властей должно быть рассматриваемо как краеугольный камень западноевропейского конституционализма». Ср. Аншюц, Юстиция и администрация (Журн. М. Ю., 1896, № 8, 71).], видя в ней либо особую власть, либо только отрасль административной власти, во всяком случае принцип разделения властей в применении к суду означает устранение органов законодательной и административной властей от вмешательства в отправление правосудия – как прямого, в форме разрешения или перевершения судебных дел, так и косвенного, в форме начальственного влияния на судей[258 - Даже те писатели, которые считатают судебную власть отраслью административной, признают необходимость поставить судей в совершенно независимое положение. Гарсоннэ, который придерживается такого именно мнения, сам же замечает, что не будет «настаивать на этом знаменитом, но лишенном практического значения споре, при условии согласия с двумя пунктами: 1) что судебная и административная власти должны быть разделены и 2) что иерархия, соединяющая судебную и административную власти, не препятствует предоставить магистратам несменяемость, необходимую ради независимости их функций» (I, 14). Ср. Михайловский, 51, прим. Не отражалось различие между этими воззрениями и на положительном законодательстве, как показывает история Франции (Эсмен, 375).]. Истинное значение принципа разделения властей состоит именно в том, что «власти, признаваемые различными, должны иметь органы не только различные, но и независимые один от другого – в том смысле, что ни одна из этих властей не может по своей воле сменить орган другой власти. Здесь-то, в этой взаимной несменяемости, и лежит активное и благотворное начало»[259 - Эсмен, 242–243.]. Поэтому принципу самостоятельности судебной власти нисколько не противоречит назначение судей на должности административной властью (министром юстиции), если только дальнейшая судейская карьера – повышения по службе, награды, наказания и увольнение от должности – уже не зависят от усмотрения министра, т.е. если «разрывается связь между судьей и назначившим его на должность»[260 - Fuzier-Hermain, 296; Эсмен, 270.]. Точно так же не уничтожается самостоятельность суда и в том случае, если на судей возлагаются некоторые административные обязанности, лишь бы только исполнение их не ставило судей под контроль и в подчиненность административной власти. Так, отнесение к компетенции судебных учреждений взимания судебных пошлин не может подорвать независимости судей.

II. Необходимость обособления и независимого положения судебных учреждений всегда признавалась основным условием правильного отправления правосудия. «Идея независимости судей от власти, – по верному замечанию проф. Михайловского, – красною нитью проходит через всю историю культуры, начиная от той клятвы, которую давали судьи в Древнем Египте, – не повиноваться незаконным приказам царя[261 - Согласно Статуту Эдуарда III английские судьи приносили аналогичную присягу (Piola-Caselli, 123–124).] – до известного ответа французских судей королю: «Государь, суд постановляет приговоры, но не оказывает услуг», до гордой фразы, зарегистрированной недавно: «Английского судью не просят ни о чем»»[262 - Михайловский, 102.].

Обособление судебных учреждений в самостоятельную группу органов государственной власти началось в государствах Западной Европы очень давно. Народы нового мира получили в наследство от римлян выработанную систему частного права и вместе с тем принесли с собой свое обычное право и свои суды, как народные, так и феодальные. Все эти элементы юридического правопорядка не были созданием государственной власти и в первое время, при слабости ее, не подлежали ее воздействию. По мере развития государственности отправление правосудия стало приобретать значение функции государственной власти; но судебные учреждения, отчасти в силу установившихся традиций, отчасти благодаря сознательному воздержанию государственной власти сохранили относительную независимость. Сами носители верховной власти не могли не понимать, что независимый суд необходим для обеспеченности правового порядка, для внушения гражданам уважения к законам и к издающей их власти, для воспитания в них чувства законности. Поэтому некоторые из наиболее проницательных монархов добровольно отказывались от вмешательства в отправление правосудия и запрещали тяжущимся обращаться к себе с жалобами на суды[263 - Иногда в очень энергичной форме. Так, в Пруссии Фридрих Вильгельм I грозил повесить без пощады, рядом с собакой, каждого, кто посмеет обратиться к нему с жалобой на решенное судами дело (Гессен, 105).]. Однако эта независимость не могла быть ни полной, ни достаточно обеспеченной, так как, при сосредоточении всей власти в руках монарха, она обусловливалась лишь его доброю волей[264 - Лазаревский, 47–49. Во Франции сохранению независимости судов содействовала система продажности должностей (см. § 18).].

Только с введением конституционного устройства самостоятельность суда могла получить реальное значение: во Франции со времени Великой революции, в германских государствах позже и неодновременно, сначала в южных государствах, потом (в середине XIX в.) в Пруссии, а затем в Австрии[265 - Aubin, 14–16. Статья 1 Германского устава судоустройства гласит: «Судебная власть принадлежит независимым, подчиненным только закону судам». В ст. 6 австрийского Основного закона 1867 г. сказано: «Судьи самостоятельны и независимы в отправлении своих судейских обязанностей». Во Франции независимость судебной власти не раз провозглашалась сменявшими друг друга конституциями, но в действующих конституционных законах о судебной организации ничего не говорится. Однако разделение властей проведено в постановлениях законодательства по частным вопросам (Эсмен, 276–277; Garsonnet, Prеcis, 8–12).].

III. В России принцип самостоятельности судебной власти был последовательно осуществлен только Судебными уставами 1864 г. Хотя попытки поставить суды в независимое положение делались и раньше, начиная с Петра Великого[266 - Петром I, воспретившим было (в 1719 г.) воеводам вмешиваться в судебные дела; Екатериной II, которая в Учреждении о губерниях 1775 г. отделила судебные места от губернских правлений, оставив, однако, судей в подчинении наместникам; Николаем I, указом 1837 г. ограничившим точными пределами вмешательство губернаторов в судебные дела. Петр Великий, подобно Фридриху Вильгельму I, строго запретил жаловаться на окончательные судебные решения: «В случае же неудовольствованные челобитчики от своей неразумной продерзливости и оного Сената правосудием не удовольствуются, потом им ужо больше никуда своего челобитья не иметь; и кто дерзнет о том же Его же Величеству бить челом, и тот смертному осуждению повинен будет» (П.С.З., № 3261, п. 5).], но они не доводились до конца, и судебная власть не только не была отделена от административной, но даже подчинялась ей, и притом в области как верховного, так и низшего местного управления. Это обстоятельство объяснялось общим строем дореформенной жизни. Вот что говорят по этому поводу составители Судебных уставов: «Смешение властей было отчасти неизбежным последствием крепостного состояния. Помещичьи крестьяне в лице своего владельца имели администратора, хозяина, судью и исполнителя им же постановленных решений. Эти крестьяне почти не пользовались гражданскими правами, а потому и не было никакой надобности в учреждении такого суда, который, по близости своей к их месту пребывания и по самым формам своих действий, мог бы разбирать взаимные их споры, из немногих и самых ничтожных гражданских прав истекавшие. Помещик не только заменял для них гражданский суд, но имел право налагать на своих крестьян некоторые, даже довольно строгие, наказания. Такое смешение властей в быту крестьян помещичьих по необходимости должно было отразиться и в учреждениях крестьян других ведомств: у них власти хозяйственные и полицейские в силу самой необходимости сделались вместе и судебными… При таком смешении властей в отдельных управлениях оно необходимо должно было проникнуть и в общее управление Империи, и потому все административные власти, начиная от станового пристава до губернатора и даже до министров, соединяя в себе разнородные обязанности, вмешивались в силу самого закона в ход судебных дел и тем самым, ослабляя истинное значение суда, останавливали правильное исполнение правосудия»[267 - Объясн. к ст. 2 Уст. гр. суд.]. «Губернское начальство… ревизовало находящиеся в губернии судебные места; от него зависела аттестация о службе чинов судебного ведомства, представление их к наградам, наложение на них легких взысканий по службе и предание их уголовному суду. Губернское начальство утверждало в должностях и даже определяло многих чинов судебного ведомства. Следствием всего этого судебные чины в губернии, а с тем вместе и самые судебные установления находились в большой зависимости от губернского начальства и почти в прямом у него подчинении»[268 - Объясн. к ст. 249 Учр. суд. уст. До каких чудовищных размеров доходило на практике вмешательство администрации в судебные дела, видно из следующих примеров. Петербургский генерал-губернатор приказал, по жалобе одного из недовольных решением коммерческого суда тяжущихся, арестовать всех членов суда, а губернатор Архангельска, вызвав к себе председателя судебной палаты, внушал ему, как надо разрешить какое-то дело, а в качестве наиболее веского аргумента хотел было пустить в ход палку, но председатель поспешил спастись бегством (Гессен, 13).]. Вполне прав был поэтому Катков, когда выразился, что до реформы 1864 г. «суды были только придатком администрации»[269 - Джаншиев, Из эпохи, 471.].

Признавая, что «самостоятельность судебных мест в решении дел и ответственность за нарушение предписанных в законе правил и за всякую неправду суть необходимые условия правильного устройства судебных учреждений» и что «всякое подчинение судебного места лицу или месту правительственному, ослабляя высокое значение суда, ограничивает право его применять законы беспристрастно, не смотря на лица и не внимая ничьим требованиям и предложениям, как то предписано в ст. 64 т. I Свода законов основных»[270 - Объяснение к ст. 2 Учр. суд. уст.], составители Судебных уставов провозгласили в ст. 1 Основных положений судоустройства принцип самостоятельности суда: «Власть судебная отделяется от исполнительной, адмистративной и законодательной».

Осуществляя этот принцип, составители Судебных уставов предоставили судебную власть особой системе органов (ст. 1 Учр. суд. уст.) и построили ее в виде пирамиды, вершину которой образовал Сенат, наблюдающий «в качестве верховного кассационного суда за охранением точной силы закона и за единообразным его исполнением всеми судебными установлениями империи» (ст. 5 Учр.). Благодаря этому общегражданские суды получили полную самостоятельность и образовали одну цельную систему. Однако полное объединение и обособление органов судебной власти с изданием Судебных уставов еще не было достигнуто, так как остались неприкосновенными различные специальные суды, в организации которых принцип разделения властей не был проведен и которые вследствие этого находились в большей или меньшей зависимости от посторонних ведомств (Министерства внутренних дел, духовного ведомства и пр.). Задачей дальнейших реформ было приведение этих судов путем соответствующих изменений в связь с системой общегражданских судов. Но вместо этого законодательство сделало резкий шаг назад – в сторону смешения судебной и административной властей: в 1889 г. мировые судьи были заменены во внутренних губерниях земскими начальниками, городскими судьями и уездными членами окружных судов. Уездная юстиция сосредоточилась главным образом в руках земских начальников, которые являются чиновниками Министерства внутренних дел, исполняют вместе с судебными также и административные функции и находятся в прямом подчинении у губернаторов. К каким последствиям привело это нарушение принципа самостоятельности судебной власти и каким образом должны быть преобразованы органы местной юстиции, будет изложено ниже (см. § 31).

§ 17. Суд присяжных

Существует мнение, что наилучший способ создать вполне независимый суд состоит в том, чтобы предоставить выполнение судебной функции судьям, избираемым самим населением на короткое время, т.е. ввести институт присяжных заседателей, принесший благодетельные результаты в применении к уголовным делам. Возможность распространения его и на гражданские дела доказывается лучше всяких теоретических рассуждений тем обстоятельством, что он возник первоначально именно в области гражданского процесса[271 - R?ttimann, Der englische Civilprocess, 1851, X; Franqueville, Le syst?me judiciaire de la Grande Bretagne, I, 1893, 490 ss.], в течение многих веков существовал и по настоящее время удержался в Англии, откуда перешел в Соединенные Штаты и английские колонии[272 - Он введен также Конституцией 1826 г. в Португалии, но только в качестве не обязательного, а факультативного. На практике он редко применяется, так как тяжущиеся предпочитают обращаться к обыкновенному коронному суду (Leske und Loewenfeld, Rechtsverfolgung, I, 257).].

Но введение суда присяжных не разрешает вполне проблемы судейской независимости, ибо не устраняет необходимости создания постоянных государственных судей, все-таки нужных для предварительной подготовки дел, для председательствования в заседаниях суда присяжных и для разрешения целого ряда дел, которые нельзя отнести к ведению присяжных либо ввиду их маловажности, либо потому, что они должны быть разрешаемы на основании формальных доказательств.

Кроме того, с принципиальной точки зрения целесообразность применения суда присяжных в гражданском процессе представляется чрезвычайно спорной. В то время как одни считают его наисовершеннейшей формой суда и полагают, что он есть «тот идеал, к которому рано или поздно приблизится и гражданский суд»[273 - Муромцев, Суд и закон в гражданском праве (Юрид. в., 1880, № 11, 392). Подобное же мнение высказывали другие, например Jeаnvrоt (II, 90: «мировая сделка, третейский суд и суд присяжных – вот три столпа судебной организации будущего»); J. Simon (Libertе politique, 1881, 192: «будущее юстиции заключается в двух словах: присяжные, люди практики, и судьи отвлеченного права») и др.], другие, наоборот, находят, что он неуместен в гражданском процессе, так как «способен поколебать правовой порядок» и повести за собой «упадок настоящей юриспруденции»[274 - Азаревич, Судоустройство, I, 43; Правда в гражд. процессе (Журн. гражд. пр., 1888, № 1, 2); Иеринг, Цель в праве, I, 404.].

В пользу первого мнения выставляются те же доводы, какими оправдывается существование суда присяжных в уголовном процессе[275 - См. курсы уголовного процесса, а также соч. Миттермайера (Законодательство и юридическая практика, 1804, § 14 и 15).], а именно: присяжные не зависят от правительственной власти; они лучше коронных судей знают бытовые условия, в которых возникли подлежащие их разбору дела, так как сами принадлежат к той же среде; лучше знают также тяжущихся и свидетелей, а потому могут вернее оценить их показания; они более впечатлительны как свежие люди и живее воспринимают фактический материал дел; они относятся к делам с большим вниманием и интересом, понимая, что нынешние тяжущиеся могут оказаться завтра в роли присяжных, а они сами – в роли тяжущихся; они свободны от всякой профессиональной, вырабатываемой долгим упражнением рутины, от всяких предвзятых механических приемов и шаблонов и лучше улавливают индивидуальные особенности каждого случая; наконец, благодаря непосредственному участию в отправлении гражданского правосудия создается благодетельная связь между законом и гражданами: население знакомится с действующим правом и в то же самое время получает возможность проводить в жизнь через посредство судебных решений и свои юридические воззрения[276 - Защитниками суда присяжных в гражданском процессе являются: Comte, 79 ss., 103 ss.; Дюмон (у Бентама, 168 и сл., 172 и сл.); Meyer, VI, ch. 25; Jeanvrot, II, 15–57; Favre, 86–99; Jousserandоt, 60 ss., 119 ss., 143, 149 ss., 173; Malpeyre, 223–227; Engelhardt, 30 ss; Saglier, De l’application du jury en mati?re civile, 1870; Simon, La libertе politique, 1881, 189 ss.; Токвилль, Демократия в Америке, II, 1860, 170; Bar, Brunner, Menger (Die Zul?ssigkeit neuen thats?chlichen Vorbringens in den h?heren Instanzen, 1872, 120 ff.) и многие другие. Мнения разных авторов приведены у Jeanvrot (II, 15 ss.).].

Против введения суда присяжных тоже приводится целый ряд соображений. Из них главное, чаще всего повторяемое состоит в том, что в гражданских делах очень трудно, если даже не совершенно невозможно, отделить фактическую сторону от юридической, факт от права, а так как присяжным как неспециалистам может быть предоставлено разрешение одних только вопросов факта, то, следовательно, в гражданском процессе для их деятельности мало или даже вовсе нет места[277 - Азаревич, I, 40–41; Rоusset, 20–21; Bethmann-Hollweg, I, 70; Glasson, La justice en Angleterre et en Franco (Rev. du dr. publ., 1895, No. 1, 63–64) и др. Наиболее обстоятельно развил это соображение в Учредительном собрании Троншэ, мнение которого приведено в статье Буцковского, О постановлении вопросов и порядке собирания голосов при решении дел (Журн. М. Ю., 1860, т. 6, нояб., 243–244).]. Но это возражение неосновательно. Как справедливо заметил Дюпор, отделить факт от права трудно, но судить без этого отделения – невозможно. Ведь деятельность суда состоит именно в подведении конкретных фактических случаев под общие и отвлеченные нормы права, а судебное решение представляет собою не что иное, как силлогизм, в котором большая посылка – нормы права, а малая – фактические обстоятельства данного дела. Далее, обязанностью судьи, председательствующего в заседании суда присяжных, является отделить фактическую сторону дела и выразить ее терминами обыденной речи, понятными каждому. Это умели делать римские магистраты, умеют делать английские и американские судьи. Следовательно, это вполне возможно.

Гораздо больше значения имеют другие возражения. Несомненно, что привлечение граждан к участию в отправлении гражданского правосудия ляжет на них тяжелым бременем ввиду многочисленности судебных процессов. Требовать от частных лиц безвозмездного выполнения этой повинности вряд ли возможно; вознаграждать за нее – было бы затруднительно для казны. Далее, для простых и легких дел суд присяжных – слишком громоздкое и медленно действующее учреждение; для сложных и запутанных – недостаточно подготовленное и не приспособленное к тщательному и глубокому исследованию процессуального материала. Затем, решения постановляются присяжными по внутреннему убеждению, без мотивировки, а потому правильность их не может быть проверена. Отсюда вытекает полная бесконтрольность их действий. А между тем присяжные не всегда способны к беспристрастной оценке даже фактической стороны дел; они могут быть недостаточно развиты в умственном отношении, могут находиться под влиянием разных предвзятых мнений, общественных и классовых предрассудков. В то же время у них отсутствует сознание корпоративной чести, ибо они не составляют особой корпорации[278 - К числу противников суда присяжных в области гражданского правосудия принадлежат: Бентам, 159 и сл.; Bordeaux, ch. XXII; Garsonnet, I, § 43; Picot, 232 ss.; Rousset, 20 ss.; Manfredini, 398 ss.; Helbronner, 12; Mittermaier (Arch. civ. Pr., 31 B.); Brauer (ibid., 44 B.); Kisch, 142–148; Азаревич, I, 40–43; Petеrs, Das englische b?rg. Streitverfahren und die deutsche Zivilprozessreform, 1908, 49 ff.; Delpech, Quelques remarques de droit comparе sur les moyens d’assurer en pratique l’indеpendance des juges vis-?-vis du pouvoir (Rev. du dr. publ., 1907, No. 1, 70 ss.) и др.].

Все эти соображения заставляют признать, что участие присяжных в отправлении гражданского правосудия может быть полезно в странах с достаточно культурным населением, в котором развиты сознание гражданственности и правовое чувство, и где народ привык принимать участие в общественных делах[279 - Юристы тех стран, где суд присяжных применяется в гражданских делах, расходятся во мнениях относительно его достоинств (R?ttimann, X ss.; Frаnqueville, II, 668 ss.; Glassоn, op. cit.). Статистика свидетельствует, что в Англии число дел, передаваемых сторонами на разрешение присяжных, уменьшается. Так, в судах графств было разобрано с участием присяжных в 1891 г. 1505 дел, а в 1905 г. только 843. В 1901 г. во всей Англии присяжные были призваны к участию в разрешении всего 2148 дел (Stein, Zur Justizreform, 1907, 11). В Соединенных Штатах суды присяжных употребляются в гражданских делах чаще, но функционируют хуже, чем в Англии, вследствие того, что председательствующие в них судьи и ведущие дела адвокаты не стоят на такой высоте, как английские (Nerincх, l’organisation judiciaire аuх Etats-Unis, 1909, 295 ss.).].

§ 18. Несменяемость судей[280 - Анциферов, К учению о несменяемости судей по Суд. уст. 20 ноября 1864 г. (Журн. гражд. пр., 1884, № 9, перепеч. в его «Сборнике статей», 1898); Завадский, Несменяемость судьи и его независимость (Труды каз. юрид. общ. 1903 г., изд. и отдельно, 1904); Палаузов, Судебная реформа во Франции (Журн. гражд. пр., 1882, кн. 7); Тальберг, Несменяемость судей во Франции (Юрид. вестн., 1883, № 1); Филиппов, I, гл. III; Фойницкий, I, § 89–91; Тальберг, I, § 81–83. Pirard, Inamovibilitе de lа magistrature et la necessitе de la maintenir, 1879; Pelletan, La magistrature (без означения года, против несменяемости, по поводу проекта Беранжэ); Martin-Sarzeaud, Recherches historiques sur l’inamovibilitе de la magistrature, 1881; Desjardins, Etudes sur l’inamovibilitе de la magistrature, 1880; Inamovibilitе de la magistrature dans l’ancienne France, 1880 (содержание этого сочинения изложено в Журн. гражд. пр., 1881, кн. 31); Jeanvot, I, l’inamovibilitе; Сarisch, De l’inamovibilitе de la magistrature, 1909; Manfredini, 441 ss. См. также сочинения, указанные на с. 61–62.]

I. Принцип разделения властей обеcпечивает самостоятельность и независимость судебной власти, взятой в целом как совокупности органов, отправляющих правосудие. Но он не гарантирует независимости каждого отдельного судьи, который может опасаться, что в случае, если его деятельность не понравится высшим органам своего ведомства, которым он подчинен (министру юстиции или каким-либо иным), то он может лишиться своего места. Пока такое опасение возможно, в беспристрастии судей нельзя быть уверенным. Чтобы устранить это, есть одно средство: несменяемость судей. Она состоит в том, что судья не может быть, без собственного желания или судебного приговора, ни удален от занимаемой им должности, ни перемещен на низшую или равную должность, ни оставлен за штатом без содержания.