Злоключения на острове Невезения

– По телевизору будем нашу аристократку показывать, – пояснила Марья Кузьминична.

– А есть ли у кого-то интерес ударить по силовикам? – спросил Дмитрий.

– Какие силовики? Участковый, что ли, наш?

– Квартиры в областном центре – это уровень очень высокий. Куда участковым!

– Тогда бесполезно…

– Нет, почему, – оживился Зимин. – Этот кандидат, который бесноватый, он очень о коррупции в полиции надрывается.

– Тогда пошли ко мне, видео на флешку сгоним, – сказал Тимофей.

– А что нужно?

Тимофей пожал плечами. Марья Кузьминична оглядела присутствующих и поняла, что в журналистике все ни уха, ни рыла. Поэтому скомандовала:

– Дмитрий, вы много снимали. Посмотрите, есть ли панорама села, желательно со стороны шоссе, старики на улице и в огородах, трансформаторная будка как единственный атрибут цивилизации. Поповский дом до и после.

– У меня есть, где риелторы бабульку под дождём ведут.

– Чудненько! А ещё завтра по дороге в Новогорск надо заехать на наше кладбище и снять участок, где пришельцы лежат.

Вывела Нюся гостью за руку. Дмитрий схватился за фотоаппарат и тоже сказал: «Чудненько!»

Когда гости разошлись, уходившая последней Ольга сказала:

– Марья Кузьминична, я немного разбираюсь в таких вещах. Эта брошь, которую наша аристократка Нюсе приколола… я её разглядела, пока перекалывала и Нюсю перед фотографированием прихорашивала. Брошь золотая, на вид ей лет полтораста. Камни – горный хрусталь. Стоимость определить не возьмусь, но от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч.

– Господи боже мой!

– Так что лучше её старухе вернуть, причём в присутствии свидетелей.

– Спасибо, Оля! Сейчас я у неё заберу и припрячу, а потом торжественно верну владелице.

– Плакать будет?

– Выменяю на что-нибудь.

Договорилась она с Нюсей легко. Брошь ей было жалко, но бабушка объяснила, что вещь очень дорогая, и несправедливо грабить бездомную старушку. Поэтому она предлагает ей взамен вазу из цветного стекла в форме рыбы, которая Нюсе очень нравится.

– Насовсем?!

– Насовсем! Хочешь – разбей, хочешь – в приданое отложи.

Нюся стала выяснять, что такое приданое, и идея ей очень понравилась. Она даже решила не есть все конфеты, которыми её баба Паня угостила, и тоже отложить в приданое.

В областной центр поехали втроём: Дмитрий, поскольку при транспорте и удостоверении, Зимин как местный уроженец и знаток текущего политического момента и Марья Кузьминична как представитель местного самоуправления.

Сначала заехали в филиал ВГТРК. Зимин скривился, эти, мол, всегда за правящую партию. Марья Кузьминична плечами пожала: тогда здесь я договариваться буду, а в той, которая за бесноватого топит – ты. Выписали пропуск, объяснив, что привезли видеоматериал. Милой женщине Ангелине, лицо которой знакомо по новостным программам и интервью, Марья Кузьминична сухо изложила суть дела и против кого их материал направлен:

– Вы не удивляйтесь, что мы к вам обратились, хотя, вроде бы, тема против вашего кандидата…

– Мы нейтральны…

– Даже спорить не буду! Просто вы же понимаете, что на других каналах это может прозвучать под другую музыку. Мы в нашем Втором Рясово все старые, в сказки не верим, зло побеждать в губернском масштабе не собираемся. Нам бы для одной конкретной старушки справедливость восстановить! Будет стоить это для вашего… ладно, для не вашего кандидата довольно дёшево. Обещал наказать самое коррумпированное лицо из силовиков в этой компании, постового какого-нибудь, погрозил пальчиком риелтору, который, кстати, оформил это дело не полностью и грязно, взял под локоток девяностолетнюю старуху и торжественно вернул её в квартиру. Для пиара ещё можно потолок ей в прихожей побелить и чайник подарить. Электорат давится соплями.

– Как вы циничны, – засмеялась телевизионщица. – Вы можете подождать десять минут? Я переговорю с начальством.

Вернулась она даже раньше:

– Давайте, пока ваш видеоматериал посмотрим. Пойдёмте в монтажную.

Шустрый мальчонка в джинсовой жилеточке начал в ускоренном темпе просматривать их материал, ведущая скороговоркой поясняла, что он иллюстрирует. Потом он замедлил скорость, вернулся назад, ещё раз просмотрел и сказал:

– Снято хорошо, фрагменты нарезаны со смыслом. А от кадров «дороги никуда» со старушкой, которую ведут на заклание – просто мороз по коже. Кладбище – вообще бомба! Кто придумал на табличках писать, сколько люди на вашем Острове Невезения прожили?

– Те, кто хоронил.

– Ладно, давайте ваш монолог запишем.

– А вы ещё один фрагмент не смотрели.

Еще один мужик в это небольшое помещение протиснулся. Мальчонка включил звук. Дмитрий записал Лену, облокотившуюся на подоконник. За окном шумит дождь, она говорит:

– У нас ведь в Рясово фашист стоял полгода, я, конечно, не помню, маманька моя рассказывала. Говорила она, что не так страшны были эти ироды… про них всё ясно, они враги, они себя хозяевами чувствуют. А страшны свои, которые к ним переметнулись, они спешат урвать, пока их те или эти не придушили. Я сейчас гляжу и думаю: наши-то отцы за нашу землю полегли, и мы потомства не дали, а те, кто врагам прислуживал, своих детей-внуков научили, как нас душить, никого не жалея…

– Жесть, – пробормотал мальчонка в жилеточке.

– Лина, к вечернему блоку смонтируете? – спросил вновь прибывший.

– Да как же, а съездить?

– А давайте к квартире Щербатовой съездим. И к риелтору, – предложила Марья Кузьминична, смекнув, что новый мужик из начальства, и что получено добро. – Потолок-то побелят?

– И чайник подарят, – подмигнул он ей и вышел.

Когда они вернулись в деревню, у их палисадника надрывалась Наташа, пытаясь подозвать своего правнука, который носился с Нюсей вокруг колодезного ворота. Увидев Марью Кузьминичну, Нюся бросилась к ней.

– Так, внучка моя уже бесприданница.

– Чего?

– Чего-чего, съела ты своё приданое, да? Вон лицо и руки какие грязные да липкие.

– Да ладно, бабушка, не пойду я в замуж! Ещё конфеты ему отдавать и вазочку! Буду как мама без мужа!

– Ладно, пошли домой! Незамужним умываться всё равно нужно!