Родом из шестидесятых

Ответы были приняты одобрительно.

– Умный парень, с понятиями.

Оттаяно одобрили…

Вошел молодой эксперт с покорным видом и глазами, словно его вели на убой. Вежливый, отвечал тихо и безнадежно. Хочет в командировку за границу, чтобы заработать.

Когда он вышел, кадровик вздохнул:

– У него горе. Мать в параличе. От этого жена его бросила, ушла с дочерью. Он теперь и матери помогает, и жене алименты. Есть сведения… иногда совсем не кушает.

Ему со вздохами отказали.

У всех других биографии одинаковые: школа – Плехановский институт – торговая база – эксперт в системе товарных экспертиз.

Второй вопрос был о переаттестации экспертов. Эксперты делали краткие самоотчеты.

Шеф ворчал:

– Виноградов, эксперт по коже, кандидатскую защитил. Федоренко тоже книгу об экспертизе написал. А расписаться не могут. Вот поэтому у нас все неладно. Им нужно одно – ставка в 250 рублей.

И обратился к экзаменуемым:

– Почему не обобщаете материал, не систематизируете дефекты, не пришли с готовыми предложениями. Где записки с предложениями? Вот это была бы авангардная роль коммунистов.

Шеф продолжал ворчать. Забросили молодых, не читают наши методички по контролю товаров. Не посещают семинары и лекции. Молодых надо привлекать, а то они льнут к Политехническому, где зарвавшиеся поэты читают свои стихи. А ЦК говорит, что молодежь должна изучать ОМЛ.

Лидия Дмитриевна возразила:

– Есть и другие. Что ни говори, а Сибирь делается руками молодежи, а она не за длинным рублем едет.

По материалам партсобрания решили обсудить в коллективе книгу Федоренко, автора книги по экспертизе товаров. Тот испуганно, булькающим голосом:

– Н-нет! Только когда письменное приглашение. И – приду с магнитофоном.

Ирина:

– Как это? А если я, участница обсуждения, не хочу, чтобы меня записывали?

– Нет, только с магнитофоном. У меня есть портативный "Романтик".

– Ничего себе романтик! Запишешь, а потом кое-куда. Не желаю. И никто не придет.

Автор, видимо, думал – критиковать будут.

Пришли на обсуждение немногие.

– Вот тут я ничего н поняла, товарищ автор, что вы хотели? Еще – ничего не говорится о мешкотаре.

Федоренко, отключив свой "Романтик", важно отвечал своим булькающим голосом:

– Ночи не досыпал над страницами, а редактор – чирк, и зачеркнул. Мол, что вы р-разжевываете, понимаешь.

Провожали – он в пальто до пят, поплелся в аптеку, лекарство у него кончилось.

Шеф в своем кабинете негодовал:

– Какой там борец, этот Федоренко. Кляузник. Один против всех сражается. А работать с ним не хотят. Во-во, его книга – не для живых. Это уголовный кодекс, параграфы, угрозы.

Министерство отказалось распространять книгу Федоренко. Он звонил в Союзкнигу, сам раздавал, сидя на тираже книг.

Завхоз злорадно говорил:

– Знаешь, как защищаются на доктора? Я был на турецкой выставке, один взял их словарь и издал у нас. Получил докторскую. А то, одна югославка взяла англо-русский словарь наш, проставила вместо английских сербские слова, и издала. А что, имеет труды!

Какой-то институт прислал восторженное письмо о трудах Федоренко. У нас шептались: "Наверно, старик, сам сочинил. Потому что ни один институт не будет писать с таким восторгом о книге "Экспертиза партий товаров при выгрузке".

Лидия Дмитриевна возмущалась из-за насмешек над ним. Он был командиром разведчиков у Ковпака, потерял здоровье. Честный человек, не умеет пользу извлекать из всего. На пенсии, жена, двое детей. Ютятся в подвале. А бодр, прямо дрожит нервами.

____

Кадровик Злобин не отставал в своей опеке меня.

– Ты зам парторга по комсомольской работе, давай объявляй: в пять встреча с ветеранами войны. Ничего не знаю, ты ответственный. Ты главный, иди в народ.

– Слушаюсь, – играл я. – Придут с семьями.

И пошел в народ.

– Лидия Дмитриевна, никаких отказов! Вы меня выбирали… Я серьезно, от имени партбюро. И… как офицер.

Я козырял своим офицерством: по окончании университета мне присвоили звание: младший лейтенант.

– Не издевайся, – недовольно отвечала та, наметившая совсем иначе проводить этот день. – Когда серьезно, я всем сердцем.

Удалось собрать целый кабинет шефа. Лидия Дмитриевна, как обычно, влезла вперед.

– Наша прекрасная революция… Величие наших идей…

Старики-ветераны сидели в первом ряду напротив нас. Один – генерал с усиками, похожий на Папанина.

Завели спор о поколениях. Генерал погладил усы.

– Очень добросовестные были наши солдаты.

Он говорил о них самоуверенно, не терпящим возражения голосом. У меня офицеры – если не слушает солдат, так они повторяют приказания, и еще раз, и еще, пока не послушается. Дисциплинированы, все проверят. Они мужественные, смелые, расчетливые.

Мысли его шли по накатанному. Я думал: характеристика штабс-капитана Берга в «Войне и мире», только не вращавшегося в «свете».