Родом из шестидесятых

– Фу! – вспыхнула Прохоровна. – Все испортил.

____

Было тревожно. По просьбе представителя парткома министерства собрали партбюро. Партком просил наш отдел кадров представить записку о недостатках в подборе кадров.

Представитель парткома Пырк, высокий и элегантный, заслушал доклад партбюро. Секретарь, кадровик Злобин упирал на самоотверженные усилия коллектива, но предъявлял претензии: низкие ставки у экспертов, невозможно подобрать высокопрофессиональные кадры, ведь у них колоссальная ответственность – не пропускать на рынок страны некачественную продукцию. Это уже трудности, а не недостатки.

Представитель Пырк сказал невозмутимо:

– Правильно, давайте говорить о недостатках, они есть. А то лакировка сплошная. Да, с качеством экспертиз неважно. Вон даже в вашей стенгазете полно афоризмов, говорящих о низком уровне. Эксперты сплошь опаздывают на базы, иногда днями не бывают. Нужно принять меры: нормы по количеству проверенного товара установить, звонить на базы.

– А кто сливает к нам старперов из министерств, из тюремного начальства? Малограмотных, но много из себя знающих? Комитет безопасности, Министерство обороны.

– Вам лучше говорить о своих недостатках, – грозно отвечал Пырк. – Ваши эксперты мелко жульничают. В командировках лишние суточные получают, ставят "отбытие" на завтра, а уезжают сегодня, и ж. д. билетов не представляют, в законе упущение.

– Этого не может быть, – испугалась Прохоровна.

– Вы настолько наивная, что не понимаете, о чем речь, га-га-га!

– Вы все жмете экспертов, а вон, в Одесском отделении всем дали по тринадцатой зарплате, а вы нам жметесь, последнее бы вам отобрать.

Партбюро было возбужденным. Прохоровна была красная.

– Довел меня Пырк. Как на пытке, ломит голосом. А насчет экспертов – правильно. Безграмотные, акты под копирку. Набрали отставных полковников, в провинции тем более.

____

Нас пригласили на отчетное партсобрание министерства по результатам отчетов организаций.

Как всегда, руководство отгораживалось от реальности цифрами. С кадровым вопросом хорошо: 60% и более – с высшим образованием, 50% знают языки. Успешная торговля с развивающимися странами – 12% от всех внешнеторговых операций. Хорошие показатели торговли с Францией, Финляндией. Уровень торговли с США из-за дискриминации в отношениях не повышается.

Недостатки оказались мелкими. Плохо у нас с транспортом. Производственные комбинаты прилагают усилия, чтобы уладить. Хищения на торговых выставках: рекламной и прочей продукции, немецкие будильники расхищены. О малой эффективности выставок. Возим дерево, громоздкое, а экспонаты не блещут качеством и упаковкой.

Дали слово нашим экспертам. Они говорили, как доказали фирмам, что у них много недовложений. Начальник отдела Игорек Михайлов, от страха изгибаясь худой фигурой, развесил диаграммы. Раньше хищений было намного меньше, чем недовложений, а теперь наоборот – эксперты стали лучше выискивать хищения.

Председатель контрольной группы: у нас на примете те эксперты, у которых сплошь отмечены недовложения, а излишков не бывает. Да, есть у нас такие, с бегающими глазами.

Председатель парткома говорил о плохой работе Управления контроля, набравших малограмотных экспертов, отчего на нашем рынке неконкурентоспособные товары.

Кадровика Злобина не выбрали в члены парткома, он сидел потерянно-бодрый.

После обозленный шеф собрал нас в его кабинете. Разбирали ошибки в актах экспертиз.

– Вот пишете: бой произошел во время перегрузки-разгрузки работ при транспортировке". А где доказательства? Не хищение ли? Нет у вас доказательств, и не пишите домыслы!

Эксперт багровел:

– Эдак не надо вообще писать выводов, закрыть Управление.

Прохоровна с предусмотрительной яростью встала на сторону шефа.

За эксперта вступились. Кто-то прочел из Большой советской энциклопедии: в транспортировку входит упаковка и пр. Прохоровна с наигранным недоумением:

– До сих пор не знала, что транспортировка, это когда на колесах. Умный, знающий, возражая, всегда объясняет свои возражения.

К вечеру Прохоровна сказала томно:

– Чувствую, заболеваю. Если умру, ты знаешь, без меня тебе будет плохо.

Я, пересиливая себя, взял властный тон:

– Значит, так. Немедленно отправляйтесь домой, пусть обложат ватой и напоят мятой.

– Некому. Муж уехал на дачу.

Лиля нашептывала о кознях Прохоровны против нее.

– Премию ей, а нам ничего. Пусть! Я считаю, что шеф культурный человек, может быть, забыл. Да пусть пренебрегают. Ты поговори с ним, ладно?

Она надоедает, становится мелочна, и злословит. Впрочем, и я поддаюсь злословию.

***

Дома переставил мебель в моем углу – сделал себе что-то вроде кабинета.

Пришла Катя.

– Уютненький уголок сделал? Даже коврик себе забрал. Вокзал сделал из квартиры.

Отвернулась и заплакала. Я считал ее выше себя, уважал, а она за метры…

– У меня хуже, живу как на вокзале.

Молча стал переставлять мебель обратно. Она смешалась.

– Не надо, пусть так останется. Слышишь, не надо.

Я смотрел на нее и думал. А ведь она замучила себя работой, любовью к ребенку, болезнями близких. И как она благороднее выглядит в сравнении со мной. С утра – неутомима, полы, белье, еда, и упорные, настойчивые, во что бы то ни стало добиться – экзерсисы с ребенком на рояле… А тут просиживание штанов на работе, сидение за книгами и машинкой, и самокопание, поиски себя.

Она сказала, сдерживая слезы:

– Если не хочешь… Переселяйся… Я приготовила все справки. Все чего-то жду, не подаю в суд.

Я сразу забыл об обиде за кабинет. Внутри тревожно посерьезнело.

– Глупая ты. Еще пожалеешь.

Да, я не мужчина. Почему так? Кто в этом виноват? Я, да, виноват. Но почему не могу быть нормальным? Разве можно заставить себя изменить свой настрой? Когда вокруг все так…