Родом из шестидесятых

Новая пресса призывала к подавлению наследников власти «кухарок», уничтожившей партию маргинальной интеллигенции, которую когда-то возвысили Чернышевский и Ленин.

В общественной жизни особенно выделилась звезда Гены Чемоданова. Среди расплодившихся как грибы, независимых газет и журналов созданное им издательство "Свободное слово" и журнал "Новая родина" быстро пошли в гору, открывая подряд всю запрещенную литературу, иностранную и русского Зарубежья, в том числе диссидентскую. Охранители с ужасом воспринимали открывшиеся потоки запрещенных книг из-за границы.

В новом нарождавшемся телевидении выделялся голос моего друга Валерки Тамарина, который залихватски задирал охранителей старого.

Их сподвижник Толя Квитко, ставший известным критиком, кого теперь звали "железным хромцом", предостерегал новую власть: аппарат уже не тот, что в командное время, может начать реформы для себя, взяв в свои руки госсобственность. Создается жесткая корпорация аппарата, система бюрократизированного рынка. Рынок должностей и привилегий. Нет у нас субъекта вне аппарата. История предоставляет возможность аппарату продлить свою власть, и возможна фашизация социализма.

Новые гуманисты считали, что Запад и Восток – не две вечные противостоящие стороны состояния человечества, а дело в вере и неверии, и если преодолеть барьер неверия в человека, то две стороны станут едиными. Вера в человека – это самое трудное для людей.

В спорах о пути развития страны они утверждали, по философу Фукуяме, что государство не должно исповедовать идеологию, которая может заставить его достигать грандиозных глобальных целей, деидеологическая страна стремится освободиться от всеобъемлющих целей в пользу ограниченных, необходимых. Ибо нет объективного «национального интереса», его не определить. Реальные национальные интересы существуют, но минимальны и не решающие при определении внешней политики. Государство имеет определенный набор постоянных интересов, определяемых географическим положением и внешним окружением. Но в современном мире это узко и не определяет больше части внешнеполитических приоритетов. Национальные интересы не являются решающими для национальной безопасности, так как произошли социальные изменения и технологический прогресс понизил значимость географии и ресурсов.

Противники же предостерегали от возможной победы "безумных радикалов". Эти гробокопатели пытаются представить красногвардейцев, рабфаковцев, целинников потерянным поколением. Далекая стахановская молодость была чистой, не винтики были. Великие воздушные перелеты, челюскинцы, Любовь Орлова, Тимур и его команда…

Новая пресса возмущалась: "Но зачем так долго врали? Зачем вытоптали целое поколение, ставшее лагерной пылью? И разве нужно тосковать по тому старому "общему", которого уже нет?"

Те возражали: "А разве сейчас в новые герои не выходят те, кто умеет жить, воротилы теневого бизнеса?"

Были и особые мнения, исходящие от диссидентов, закоренелых врагов тоталитаризма: если бы фашисты захватили Россию, это было бы не хуже, чем ярмо большевиков, вылитых из одного куска стали, ненавидевших народ, от них он неимоверно пострадал и был выбит наполовину. И даже перекраивали историю: левые эсеры не убивали Мирбаха, это Дзержинский подстроил. Корень – в Брестском мире, Ленин заключил позорный мир, с риском, что уберут (не Каплан, а Свердлов тут замешан). Хотел передышки с Германией, боясь, чтобы новая революция не подняла голову, ибо Ленин был бы тогда ноль в отсталой стране. Да и не своей смертью умер… Ходили слухи: это евреи сделали революцию.

____

Сталинизм нельзя преодолеть отрицанием, – писал в своей статье Гена. – Нужно противопоставить подлинные ценности.

Я сомневался, есть ли возможность создать государство, не ломающее подданных через колено? Некоторые философы утверждали, цитатой из Герцена: взять неразвитое силой невозможно, нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены изнутри. Я отношусь к тем, кто не верит в "перековку" человека.

Не верил открывшейся абсолютной свободе, потому что считал: переживания радостей и горестей человеческих не меняются. Они не зависят от переворотов и смены власти, ослабления социальных вожжей.

Разные слои общества – простые люди в провинции, гламурные жители Рублевки живут, не обращая внимания на политику. "Мы – вне политики". Впрочем, как и в тех, шестидесятых.

Это что-то большее – хищная природа жизни.

____

Депутаты Верховного совета все же осудили льготы для номенклатуры, и афганскую войну, хотя и были выкрики: внушили воинам-«афганцам» комплекс неполноценности!

Был поставлен вопрос о президентской власти, темный и неясный – ловко проведенный Горбачевым.

Общество в большинстве отнеслось настороженно к "перестройке", раскрывшей весь эгоизм элит. Понятно, люди ощутили, что их жизнь рушится, наступает безработица и голод. И приняли крушение открывшегося гнилого остова централизованной экономики за преступную политику организаторов "перестройки".

Да, Горбачев хотел сохранить страну единой, без чего все могло провалиться в междоусобную войну. Но следствием великого перелома стал голод и лишения. Империю разодрали отделившиеся республики, и президент СССР остался лишенным власти.

Мне до сих пор кажется странным, почему, видимо, большинство не восприняло "разрядку напряженности" в мире, впервые осуществленную благодаря Горбачеву. Его честности генерального секретаря компартии Советского Союза, страны непримиримой к Западу, поверили даже матерые противники коммунизма. Президент США Рейган, автор формулировки "Империя зла", ощутил некую свежесть: неужели это возможно? Ведь там застарелые демагоги Верховного совета смотрят на нас волком! Победит ли их бедный Горби? Железная леди Тэтчер ощутила честность и открытость Горби, а жена американского президента Буша даже подружилась с Раисой Горбачевой. Немецкий канцлер стал на сторону советского генсека.

Как это могло быть? Сдача Восточной Германии – ГДР? Измена родине? Или величайшая победа человечества, открывшая возможность не только разоружения, но и сосредоточения всех сил планеты на поиски новых мест жизни в космосе?

Это был единственный миг, когда великое противостояние могло исчезнуть, и открылись бы иные пути над слежавшимся вековечным и сумрачным недоверием. Когда в мире наступит тепло доверия, колесо сансары, все время возрождающее одно и то же, перестанет крутиться. Но, как раньше Джон Кеннеди, другие президенты США объясняли свою недоверчивость тем, что страна хочет выжить, и потому должна быть осторожной.

Всегда в мире находятся люди, которые подозрительно смотрят не только на бывшего врага, но и «чужого» человека. Они похожи на партизана, найденного в лесу, который удивился, что война окончилась много лет назад: «А я до сих пор поезда под откос пускаю!»

Целые касты не доверяющих человеческому разуму людей, как своих, так и чужих, повернули историю в прежнее русло, не дав совершить новый скачок человечества в будущее. Личности со всеми предрассудками старой системы, уютно жившие в ней и устрашенные нынешней нестабильностью, яростно обрушились на Горбачева, якобы, продавшего страну, пытаясь дружить с врагами социализма.

И великий план провалился. Возобновилось мировое противостояние, определяющее ход событий.

Шанс был упущен.

Но, может быть, это логика объективной закономерности развития общества? Условия, при которых люди бегают в поисках пищи и работы, лишают разума. Наверно, это так. Но жаль великой идеи. Нет, я верю, что «разрядка напряженности», которую не сумел достичь Горбачев в свирепой своре дерущегося мира, снова встанет во весь рост, возможно, от толчка извне, когда какая-нибудь моровая язва, опустошая улицы, стряхнет в слежавшихся мозгах наваждение, обнажит дорогу к спасению.

***

Президент новой России Ельцин, создатель Российской Федерации, колеблясь, под давлением "младореформаторов" решительно стукнул кулаком по трибуне:

– Кардинальный поворот к рынку, к общечеловеческому!

Противник, "певец страны Советов" с потным лицом и спутанными волосами, выкрикивал:

– Диссиденты стали сейчас хозяевами, главный из них был Горбачев. Рынок превратили в развал! Все развалили, экономику, страны народной демократии – результат «Пражской весны». А ведь раньше мы гармонировали всю мировую систему!

Его сторонники вторили:

– Сотни мелких парламентов разодрали в груду камней великую империю.

– Парад суверенитетов – нет ничего более отвратительного и страшного! Целостное тысячелетнее государство, созданное могучими потоками истории, геополитическими силами, вымученное, – рассыпает и разрушает какая-то кучка ненавистников. Страшная трата, беда! Выламывать Россию из СССР – ужасно! Менять границы, нарезать, – это как ядерное ядро расщепить, откуда вырвется страшная сила.

– Был монолит, связывающая корка, а сейчас все вырвалось, полифония без капельмейстера. Корку надо было снимать постепенно, а кое какую, дисциплинирующую – оставить.

Они призывали либералов вернуться к «константам» – к русской идее, родине, патриотизму.

Мой бывший приятель толстый Матюнин, ставший политологом, жаловался:

– Демократы не понимают, что рынок по-западному не получится. Игнорируют своеобразие нашей истории, молодой, не наследовавшей Древней Греции, Риму, с особым путем. Никто не начинал с внедрения духа торгашества.

Ему отвечали просто:

– Дух торгашества – это и дух свободы, раскрытия личности.

Гена Чемоданов давал отповедь: "Мы не изменились, лишь перемешиваемся в старых догмах. Отсутствие исторического сознания. Масса навязывает свой уровень и стиль. Необольшевики, примитивная ждановщина, неуважение к другим. Злобу сублимируем в лицах, сбрасывая Ивашку с наката".

____

Написано бесчисленное количество слов, как вырывались на свободу одна за другой союзные республики, делили границы, вводили свои деньги, отказывались от имперского языка.

По телевидению показали кадры: группа депутатов пыталась пройти через военный пост на ту сторону объявившей независимость республики, и не пустили. Увидели идущего оттуда к ним: "Идите сюда!" "Мы не можем". И… раздался выстрел. Что-то во мне, привыкшем и равнодушном, дрогнуло. Я вдруг ощутил то грозное, о чем говорят и пишут – кровь и страдание межнациональной резни.

Погруженный в хаос кризиса, круглолицый и. о. председателя правительства с ужасающим спокойствием объявил приговор: от банкротства страна отделена неделями! Надо увести людей от обрыва, куда рушится экономика. И для этого немедленно открыть дорогу свободному рынку, чтобы он наполнился самым необходимым.

Его соратники вторили: Россия должна построить ковчег и спасти себя в грядущем потопе.

Сторонники единого Союза ужасались: