Когда белые древа перестанут цвести. Том первый

– Увидимся, – услышал он тихий шелест снаружи и, не удержавшись, приподнял занавеску на окне. Но от бога уже не осталось следа.

Юноша высунулся в окно, повертелся туда-сюда, но в конце концов убедился, что тот действительно ушёл. Будто растворился в воздухе.

Толпа на площади тут же принялась обсуждать случившееся – не прошло и двух минут, как над деревней Лэй поднялся оживлённый гул. Несколько девушек из гуншэнь разом осели на землю. Ученик лекаря метался от одной к другой, не зная, какой из них совать под нос свои настойки. Матери бросились к дочерям и сыновьям и вовсю голосили о том, как им повезло. Отцы клятвенно обещали поднести в храм втрое больше даров, чем обычно.

Люи глупо улыбался, сидя в тени повозки, и чувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Интересно, проронит ли кто-нибудь хоть одну слезу по его судьбе?

Он уже собрался опустить занавеску, как вдруг со стороны гуншэнь послышалась ругань. Это Ни Сяоли трепыхалась в руках матери и кричала, что хочет проститься с Люи. Госпожа Цан что было сил удерживала дочь, обернувшуюся яростной тигрицей, и её лицо всё больше зеленело от злости. Стоявший рядом господин Ни, напротив, весь покраснел. По его сжатым кулакам Люи догадался, что торговец был неимоверно зол.

Солнце медленно выходило из-за облаков, и тень покидала площадь. Глава деревни призвал народ к порядку – ведь технически церемония всё ещё не завершилась. По традиции, деревенские жители должны были проводить избранную дань до главных ворот с песнями и плачем, а затем отправиться пировать.

Всё это вдруг потеряло для Люи всякое значение. Он отпустил занавеску, и та мягко закрыла окно, отгородив его от остального мира. Юноша забился в угол и прикрыл глаза. Путь от деревни Лэй до столицы Йоушань – Аньяна – потребует нескольких дней. Нужно придумать, чем занять себя в это время.

Конечно, если бы Люи позволили выбраться наружу и идти самому, было бы гораздо интереснее, но вряд ли это возможно. По идее, повозка должна оберегать божественного избранника от дорожной пыли и грязи людского мира. Люи припомнил, как запачкался, упав на площади перед богом, и его губы тронула ироничная улыбка. Его руки всё ещё были в грязи. Наверное, он и одежды бога успел запятнать. Хотя не похоже, чтобы того это хоть сколько-нибудь волновало.

Так всё-таки, кто же такие эти властелины двух миров?

Не обращая внимания на происходящее снаружи, Люи прокрутил в памяти прошедший день. Если судить по рассказам, которые он слышал о богах прежде, то за допущенные сегодня ошибки деревню Лэй должны были уже несколько раз разрушить до основания. Тем не менее, она стояла целёхонька, а ему – юноше, не достигшему совершеннолетия, – и вовсе выпало отправиться в Шаньшэнь.

Не заметил он и агрессии со стороны своего бога. Его аура, конечно, была впечатляющей – казалось, сам воздух дрожал вокруг, но это не ощущалось как что-то некомфортное. Напротив, рядом с ним было очень уютно. И будто даже немного… знакомо?

Постепенно голоса односельчан остались позади, и Люи уговорил себя выбраться из угла, в котором сидел. Он поправил одежду, сел в подобающую позу и приоткрыл окно, чтобы посмотреть, где находится.

Повозка двигалась по широкой дороге. Со стороны окна был виден поросший бамбуковым лесом склон, позади ещё можно было различить рисовые террасы деревни Лэй. С другой стороны виднелся подъём в гору – местами плавный, местами весьма крутой.

Повозка то показывалась на солнце, то ныряла в тень леса. Меж листвы то и дело мелькали лучи света, и от этого мельтешения у Люи разболелась голова.

Юноша окинул взглядом сопровождавших его мужчин. Один из них был лапшичником с соседней улицы от поместья Ни. Кажется, его звали Цзы Мин. Люи несколько раз довелось поужинать в его забегаловке, когда Ни Сяоли тайком сбегала из дома, чтоб поглазеть на его младшего брата, и брала юношу с собой.

Господин Ни догадывался, что его дочь увлечена работником лапшичной, и был от этого, мягко говоря, не в восторге. Он видел своё сокровище замужем за одним из внуков главы деревни – не иначе. И не собирался спрашивать избалованное чадо о её мнении. Несчастной девушке оставалось только посочувствовать.

Другими сопровождающими были Вэнь Чжэн, деревенский кузнец, господин Шан Юй, личный помощник старосты и аптекарь Ци Цзянь. Тех четверых, что шли сзади, он не знал. Очевидно, они прибыли из столицы вместе с господином, который ехал на лошади чуть впереди. Внешне они походили на охранников, а в руках несли деревянные шесты.

Эти четверо шли молча, в то время как деревенские общались о своём, переговариваясь вполголоса, иногда смеялись и спорили. Люи попытался послушать, о чём они говорили, но это быстро ему наскучило, и он вернулся в убежище.

Пошарив под сиденьем, юноша нашёл там немного воды и еды. Вряд ли это был запас на три дня, хотя порой в приюте он обходился и куда меньшим количеством съестного.

Утолив голод, Люи подумал, что мог бы продолжить чтение книги, вернуть которую так и не представилось возможности. Внимательно прислушавшись к обстановке снаружи и убедившись, что до него никому нет дела, он вынул книгу из-за пазухи.

Перечитывая историю, Люи уделял особенное внимание тем символам, которых не знал. Он пришёл в восторг, когда после долгих раздумий смог догадаться о значении нескольких знаков, и его настроение улучшилось. Юноша забылся настолько, что потянулся к занавеске, чтоб поделиться открытиями с теми, кто его сопровождал, но вовремя спохватился. Никто не должен знать, что у него была книга, иначе бабушке Яо попадёт.

Повозка качнулась, и Люи поспешил спрятать рукопись. Почувствовав, что лошадь встала, юноша высунулся в окно. Стоило ему сделать это, как его словно окатили холодной водой: прямо перед собой Люи увидел привязанное к столбу тело, на груди которого виднелись яркие символы «кара», вырезанные острым клинком. Это был один из нарушителей Непреложных Запретов, выставленный у дороги в назидание остальным.

Мужчина из деревни Лэй столпились возле столба и оживлённо обсуждали увиденное.

– Говорю вам, не мог такой доходяга натворить ничего серьёзного! – воскликнул кузнец. – Небось своровал что-нибудь, вот и…

– Да нет же! – возразил аптекарь. – Я слышал, в наших краях завелась шайка бандитов. Скорее всего, этот из них, – мужчина с важным видом кивнул на тело и сложил руки на груди.

Шан Юй хмыкнул, и Люи понял, что помощнику главы деревни не пришёлся по нраву ни один из вариантов. Только господин из столицы смотрел на труп равнодушно, будто совсем не дивился этой встрече. Интересно, если сейчас попроситься выйти, он позволит?

Люи не нравилось подолгу сидеть на одном месте без дела. От этого он уставал. Тело юноши постоянно просило движения. Конечно, он мог, подражая монахам из храма, сидеть в позе для медитаций – но очень недолго. Обычно уже через пару минут у него начинала чесаться спина или затекала нога, хотелось шевелить пальцами или ёрзать на подушке. А уж поездка в повозке не шла с этим ни в какое сравнение.

Люи покосился на мужчину из столицы. В целом он производил положительное впечатление. Судя по осанке и аккуратной внешности, он мог быть каким-нибудь наставником или министром. Но стоило ему поймать на себе чей-то взгляд, его лицо становилось беспристрастным и решительным. Люи это отталкивало и пугало.

Вот и сейчас, заметив, что господин смотрит на него в ответ на откровенный изучающий взгляд, юноше захотелось спрятаться. Пробурчав что-то про неважное самочувствие, он вернулся в тень повозки.

Несколько следующих часов прошли для Люи в размышлениях о судьбе человека, подвешенного на дорожном столбе. Всё же, какой именно Запрет он нарушил? Люи мысленно перечислил все двенадцать:

«Запрещено намеренно убивать людей».

«Запрещено насилие над детьми».

«Запрещено ношение оружия, помимо охоты и охраны императорской семьи».

«Запрещены военные действия».

«Запрещено насильно присваивать чужую собственность».

«Запрещено накапливать богатства сверх установленной нормы».

«Запрещено жить грабежом и разбоем».

«Запрещено неуважительно относиться к природе».

«Запрещено практиковать магические техники».

«Запрещено создавать новые лекарства и яды».

«Запрещено уклоняться от выплаты дани».

«Запрещено самовольно заходить на территорию богов».

Повешенный не был похож на разбойника. И не производил впечатления того, кто мог бы баловаться магией – это Люи считал интуитивно. Не выглядел он и как тот, кто укрывал доходы. Что тогда? Лекарства и яды или неуважение к природе?

Юноша помассировал переносицу. От всех этих раздумий у него начинала гудеть голова. Но не так-то просто было остановить разгулявшуюся мысль.

Мог ли мужчину покарать тот бог, что приходил в деревню Лэй? Раны на его груди казались совсем свежими. Что если властелин так быстро исчез, потому что у него были другие дела в мире людей?

Должно быть, он действительно совершил серьёзный проступок, раз его наказал сам бог. Потому как за мелкие провинности обычно карали духи. По крайней мере, когда в деревне Лэй однажды поймали воришку, Люи своими глазами видел, как в руку ему ударила молния.

Но почему тело повесили именно здесь? Ведь, если подумать, этим путём мало кто пользовался из-за давнего обвала. Проехать им, конечно, было можно, но не разумнее ли было разместить наказанного на дороге, где проходило больше людей?

Юноша припомнил карту, висевшую в лавке господина Ни. Основной торговый тракт проходил много севернее. Он понимал, что деревенские выбрали эту дорогу, чтобы сэкономить время. Два лишних дня в одну сторону вряд ли воодушевили бы людей, которым нужно работать. Но благодаря какому невообразимому стечению обстоятельств казнённый оказался именно здесь?

Тут в голову Люи пришла безумная идея. Может, не боги сделали это?

Нет-нет-нет! Он сразу отмёл эту мысль. Кто ещё мог вырезать на груди человека подобные символы, если большая часть населения Вайди не умела читать?