Мы будем вместе. Письма с той войны

Но это всё ерунда! Ты веришь и желаешь – значит, это будет, а там люди убедятся (по истечении одной недели).

Милая, родная Муся, зачем ещё и ты делаешь мне больно: подозреваешь, что я нарочно замолчал. Как могла ты это подумать?

Мою нежность ты объясняешь половой голодовкой. Муся, подумай, если бы я тебе это сказал, обиделась бы? Но ты кольнула, что, мол, и на фронте есть женщины. Да разве случка заменит любовь? Те женщины, которые работают с нами, любят по званию, а кто заметит меня, солдата? Потому мне дорога твоя любовь, что во мне ты полюбила не звание, внешность, положение в обществе, а меня самого. Вот почему хочется достичь того, чтобы с меня спала чудовищная шкура (Аксаков, «Аленький цветочек») и пред тобою появился бы человек, способный любить, беречь и уважать тебя, идти по одной дороге, опираясь друг другу на руку.

Относительно разницы в летах: М. была моложе меня на 8 с лишним лет. Но разве это так важно?

Тяжело, Муся, страшно болит голова. Вот здоровье у меня действительно плохое. Ну что ж, не мы ли, грубые, хамоватые люди, загораживаем телом дорогу к Москве, дорогу зверям, которые не пощадили бы ни папу, ни его дочерей. Делали это не как его слуги, а как равные. Вы, наверное, и сейчас восхищаетесь победами, где грязь облепила людей, напряжение породило матерщину, примитивность жизни – грубость. Я помню, как однажды вспомнил определение деепричастия. Разве не глупо? А разве за три года я не шёл бы вперёд? Врага уничтожит не ненависть к нему (голая ненависть), а мужество. Мужество – это не момент физического напряжения, а… да к чему эти объяснения.

Муся, ты просишь дать совет об устройстве жизни. Жаль, что я не имею возможности регулировать жизнь. Но, где бы ты ни работала, я заберу тебя оттуда (конечно, при твоём желании), обо всех изменениях судьбы буду писать. Я, конечно, за работу в санатории, так как это укрепит твоё здоровье, а оно у тебя неважное.

Милая, ты вербуешь агентов. Просишь писать Ивакина. Боюсь, что он слишком по-солдатски грубо скажет тебе. Но, не глядя, подпишу его текст, потому что он видит во мне человека.

Сегодня же получил твою открытку, перевёл её. Сам процесс расшифровки доставил много удовольствия. Слова любви постепенно появляются, как изображение на проявителе.

Долго беседовали с Андреем[26 - Ивакиным.]. Милый скептик, он считает, что я достоин только счастья, но объясняет его по-своему: он советует забыть всё, так как в бою это мешает, а после войны найти простую девушку, которая пекла бы мне пироги, родила ребят, готовила кушать, а об умном (по опыту) можно поговорить с Иваном Ивановичем. Эх, инструктора человеческого счастья, где ваши каноны? Где стандарты «пар» и нормы человеческого счастья?

Нет, кроме моей путеводной Звёздочки, у меня не будет никого! Это моя последняя любовь, данная мне судьбой. Только бы не изменилась ты. Этого я побаиваюсь. Слишком много против меня. Время идёт очень медленно, а ближние сумеют или постараются убедить, что это фантазия.

Боже! Насколько проницательны люди! С Ольгой Семёновной я не сказал в общей сложности ста слов, а отец даже не видел меня – и такое заключение.

Но я верю твоим словам.

Разве наша любовь – фантазия?

Нет, твой Ганя спокоен.

P.S. До подтверждения получения писем буду посылать на школу.

Разве я могу не верить тебе?

17.4.44

Сегодня нет твоего письма. Я так ждал его. Ушёл к Абраше, долго, долго сидели. Может, они не заметили моих пороков (хамства и прочего), но покамест мы друзья. Женя исправила мне грузинский алфавит и дала стихи Симонова, которые глубоко задели меня. Я их «сдал в печать», и вышло.

Ивакин «на меня донос ужасный пишет»[27 - Пушкин «Борис Годунов».]. Ну и пускай. Грозит, что моя судьба в его руках. Если он плохое напишет – не верь. Милая девочка, как убивает меня отсутствие надежд на ускорение встречи. Но она будет. Лишь бы моя Ласточка осталась прежней. Но разве я могу не верить тебе? Ты сказала: «Пока дышу, надеюсь». Это мой девиз. И мне хочется дыхание продлить до осуществления надежд.

Моя звёздочка, меньше анализируй мои недостатки, а то при поддержке ближних они вырастут до размера слона. Знай, что тебя любит твой медведь и ревнует к шкуре того, который иногда согревает твои ноги[28 - Речь о медвежьей шкуре на полу, в комнате у родителей Муси.]. Он не жив, но ближе к тебе. Завидуя второму, не завидую первому.

Ну не сердись за эту чепуху. Твой медведь Ганя

Мне это и нравится: коготки и твёрдый характер

18—19.4.44

Четыре утра. Почти весь день посвящён тебе. Книжку не окончил. Спешу поговорить с тобой. Путь не даёт этой возможности, пространство удлинит сроки получения письма, а время… чёрт его знает, что оно может сделать.

Муся, если уедешь в лагерь, напиши, как быть с письмами. Или это не позволит мне писать письма? Мне это будет тяжело.

Шесть утра. Наконец письмо! Я ждал его, верил, что оно будет, но почему ты не получаешь моих? Спасибо, милая, что ты «твёрдо решила, но…». Пусть эти обстоятельства всегда будут сильнее нас. Опять эти выводы: «мама с папой правы; мы с тобой совершенно различные люди». Если бы не любовь к тебе, я зло сказал бы в глаза: «Да, я не из «вашего круга». Раньше я, пожалуй, не посмел бы войти в ваш кабинет, мать моя могла бы стирать ваше бельё, чтоб наработать деньги на ученье сына. Но это прошло. Я не получил воспитания, позволяющего мне болтать в обществе на темы, не требующие обсуждения. Но я гражданин, и этого вы у меня не отнимете. Я человек, и за это могла полюбить меня ваша дочь. Прогнать меня может только она…». Да, много бы я сказал им.

Целую тебя как богиню за твоё решение: «Мне это-то как раз и нравится». Оказывается, у моей Ласточки есть коготки и твёрдый характер.

Жизнь будет хорошей. Позволь по обыкновению говорить с тобой откровенно (а это может быть больно). У тебя на крылышках балласт: Москва, общество, развлечения, цивилизация. И ты в этом хаосе (пусть в системе) блестящая маленькая пылинка.

1. Дома ты девочка, младшая, которая должна помочь взрослой женщине учиться. Да и работа твоя по сравнению с будущей деятельностью эскулапа – игра с детьми.

2. На работе – 5-я или 4-я (не суть важно) спица. Молодая девушка, способная играть.

3. Наедине с собой ты капуста, возбуждающая аппетит козлов, но эти козлы противны тебе.

Люди смотрят покровительственно (молодость). Жизнь большая-большая, а ты маленькая. Так и гибнут блестящей пылью твои знания, мысли, мечты. Хочется жить, но «мама не велит».

Нет, как друг я поступил бы с тобой сурово: серьёзная работа, авторитет работника, положение женщины и опыт москвички.

Быт! Милая, да разве много надо двум людям, способным работать? Да и быт (его прозу) я взял бы на себя.

Ты боишься, что я тоже мечтатель. Нет, слишком долго ползал я по земле (а рождённый ползать…), знаю, что для удобства она плохо оборудована. Но такого состояния у тебя не будет, чтоб после работы ты не захотела идти домой. (Самоуверенно? Но ведь знаю же я силу своей любви.) Ты посмотрела бы на жизнь Абраши и Жени!

Книги, книги. Я не против них, а против твоих очков: не тех, что ты носишь, а тех, которые дают голубой отсвет при взгляде на жизнь. Мне хочется, чтоб нашу любовь скрепила общая любимая работа, и это немаловажное обстоятельство.

Муся, мне кажется, что твои родные недовольны были и твоей дружбой с Х.! Может, я не исключение, не урод из всего общества?..

Не думай о неудачах семейной жизни. Я выбрал тебя одну и люблю тебя. Разве этого мало для жизни и счастья?

Ты просишь беречь себя. Муся, а если бы я выжил за счёт других и вернулся запятнанным, какую долю выбрала бы ты? «Мёртвый лев лучше живого пса». Если не будет отзыва от Ткаченко, я до конца выполню долг солдата или командира. Мне не стыдно будет глядеть в твои тёмные глаза, а они у тебя глубоко видят. Я думаю, что они постараются не заметить пару новых морщинок, лишний шрам или несколько седых волос.

Целую тебя за твоё внимание, за ежедневные письма. Жду их, рад им.

Даже сердясь, пиши

21.4.44

Второй день нет от тебя писем. Рассердилась? Иногда я писал слишком прямо. Но, даже сердясь, пиши. Сейчас получил фото из Москвы. Снялся, оставил адрес. Высылаю тебе. Жаль, что я не имею твоего фото, а хотелось бы иметь твоё фото, похожее на тебя: в очках и с иронической улыбкой.

Муся, не мучай меня молчанием. Пиши хотя бы открытки грузинским шрифтом.

Больше всего я желаю твоего счастья

21.4.44

Наконец-то ты получила мои письма. Прости, что я подозревал плохое. Этого больше не будет. Жаль, что я не могу больше называть тебя Ласточкой. По внешности ты так похожа на неё, а по характеру – выше.

Я думал, что ты будешь робко таить своё отношение ко мне; оказывается, что ты не находишь других тем. Это плохо. Нельзя заставлять всех влюбиться. Было бы великолепно примирить с этим родных. Дуться на них тоже не следует – разве плохо, что они желают тебе лучшего? Ведь ни ты, ни я не отрицаем моих недостатков. Они есть, и родные вправе не мириться с ними. Муся, почувствуй себя матерью – и ты поймёшь (как умно может рассуждать самонадеянный влюблённый). Но если и будет перемена, то истина от этого не изменится. Вот пословицами меня били: кто Юпитер и бык, кто сверчок и где его место, каков вид саней по моему рангу? Но разве, получая такие письма, мучают себя подобными вопросами? – они проходят неприятным холодным ветром, но быстро исчезают в тепле твоих ласковых слов. Не понял, почему рассердился папа: или потому, что ты не простилась с ним, или вообще рассердился?

Муся, послушай внимательно мой совет: тебя уговаривают бросить работу и закончить университет. Разве это плохо? Сдать госэкзамен, иметь оформленное образование, иметь полную систему, «а от неё все качества». Сделать это тебе нетрудно, по крайней мере, сейчас. Дальше будет труднее. И, быть может, ты упрекнёшь себя и меня, а мне это будет тяжело. Пишу это абсолютно объективно. Быть может, мне хочется иного, но больше всего я желаю твоего счастья. А это – счастье. Я готов подчинить свою жизнь условиям, помочь тебе в учении, жить где-либо поблизости, но я ЗА. Я всю жизнь рвался к учению, теперь меня тяготит это, но моя судьба – совсем другое дело. Хочу, чтоб мой Огонёк ярко светил людям.

Ты, добавляя «гм, гм», говоришь, что я наивный. Ну, уж что угодно, только не это. Правила жизненного движения я немного знаю.