Мы будем вместе. Письма с той войны

14.4.44. (опять 4 четвёрки) помнишь 4.4.44. – твоё решение. Это я считаю нашим днём.

Добиваться чего-либо против своей совести не намерен

13—14.4.44

Снова и снова перечитываю письмо. Я рад, что моя Ласточка любит меня до такой степени, что даже открыла это родным. Нет, это уже не ласточка, а орлица, способная защищать свою судьбу.

Неприятно, что близкие против меня.

Моя милая Муся, меньше анализируй события и не задавай вопросы: «За что?». Разве любят за то, что вкладывается в табель? Да, ты права, я достаточно плох, чтоб не обязательно возбуждать симпатию окружающих. Но тебе я отдал не показную сторону, а лучшие чувства. Отдал доверчиво и беспредельно. Отныне ты хозяйка моей души, а мне остаётся только управлять судьбой.

Как я рад твоим откровенным письмам! Это лучший залог взаимного доверия. Пусть правда не всегда приятна, но не от нас ли зависит жизнь?

Быть может, это письмо, как и многие другие, будет уничтожено, но мои мысли адресованы тебе, и пусть они доходят до тебя, минуя систему Наркомсвязи.

Ты пишешь о том, чтобы я не менял характера. Было время, когда желание и сомнения расшатали характер, а сейчас этого нет. Я чувствую себя спокойным. Добиваться чего-либо против своей совести не намерен, но у меня есть достаточно возможностей добиться. Муся, посылаю тебе справку как память: для одного ордена не поставлен номер, так как приказ есть, а получить до сих пор не могу. Если погибну – сохрани как память.

Твой нелепый Ганя

Часть 3. Да, я не из «вашего круга»

Глава 3—1. Не хочу соваться в шум Москвы

Невольно вспоминается случай из моей жизни

15.4.44

Тяжело без писем. Перечитываю старые, но иногда их трудно бывает читать, особенно твоё «добавление к письму». Мне невольно вспоминается случай из моей жизни. Если не хочешь слушать печальных «сказок» – брось письмо.

Мне было 26 лет. Я имел положение, которое принято называть «блестящим». Это обстоятельство открывало передо мною двери порядочных семейств. Я решил жениться на М. Она любила меня за весёлый характер, умение работать и какие-то другие качества. Я видел в ней неплохого товарища. Мамаша была недовольна её выбором, но её ошеломил мой приступ, она не посмела сказать «нет», ссылаясь на дочь. А дочь сказала «да».

Прошёл год. Родился Боря – моя мечта. Но надо мной сгустились тучи. Муж сестры М. – второй секретарь райкома – посоветовал ей развестись со мной. Мать настаивала на этом. Она не могла бросить меня (нашла во мне что-то хорошее). Тогда началась травля: вечные споры, упрёки о загубленной девичьей чести и её молодой жизни. Пришлось закрыть двери перед родственниками, но от матери она не могла отказаться (ухаживание за ребёнком). По какой-то роковой ошибке в моей привычной рюмке вина оказалась примесь яда. В бесчувственном состоянии я был отправлен в больницу. Жене запрещено было туда являться. Из больницы я уехал на попутной М-1[25 - ГАЗ М-1, «эмка» – советский легковой автомобиль.] и явился домой в больничном халате. Встреча была не из радостных.

Наконец, мне посоветовали переехать на родину жены (Жмеринка). Я сдал вещи, купил билет и ждал поезда. Подъехала машина районного прокурора. Меня арестовали. На вопрос жены «Что делать?» мать ответила, что они едут домой и будут ждать решения вопроса. Но, доехав до Ташкента, М. категорически заявила, что до моего освобождения она никуда не поедет. Через 17 дней меня освободили.

Когда мы приехали на Украину, начался чёрный период моей жизни: безработица, отсутствие надежд, голод и болезнь сына. Всё это проходило на фоне упрёков и сцен. Мать, имевшая доходы, себе и дочери готовила отдельно. Я в это время находил дела и исчезал из дома. Наконец, я съездил в Среднюю Азию и добился гражданской реабилитации. Это дало мне возможность работать в начальной школе.

Вскоре Областной методический кабинет, ОблОно и Наркомпрос обратили внимание на мою работу. Я поднялся на ноги. Мой авторитет перед матерью был восстановлен. Мне был предложен дом и извинения, и даже… о человеческая милость! – дом был переведён на моё имя. Я поспешил уехать.

Правда, М. часто ставила мне на вид её верность, я ценил это, и жизнь была безоблачной. Даже мать приезжала гостить на 3—4 месяца и восхищаться моим гением.

Но после этого я перестал верить порядочным людям.

Вот и сейчас я боюсь, что моя Ласточка не сможет противостоять буре, её крылышки отмокнут в слезах родителей, и гроза прибьёт её к земле. Хорошо, если это случится раньше, чем я сумею явиться с сердцем, переполненным надеждами.

Прости, но это не аналогия, а эпизод из жизни. Вот почему мне чертовски жаль, что судьба, побаловав меня, теперь поставила такую серьёзную преграду.

Но пока я знаю одно – что моя Муся любит меня. К чему эти воспоминания? Было и хуже. Мой огонёк не потух.

Вскрываю письмо – и вижу: «Мы будем вместе»

16.4.44

Сегодня никак не ожидал письма (видишь, как плохо я верю в счастье). Но письмо есть, да ещё какое! Как хотел бы я получать их каждый день. Теперь уж я их не уничтожаю. На предыдущее письмо я уже ответил. Ответил откровенно и прямо. От этого моё уважение к Ольге Семёновне не меняется, но это ещё более убеждает меня в том, что

…Только ты одна глазами чёрными
Видишь тихий свет моей души.

Ну и пускай. Меня любит Муся. Чего мне ещё надо? Муся, разве я не выстрадал своего счастья?

Как скоро мы сможем быть вместе, не знаю, но не порти нервы. Не нервируй маму. Детям и матерям можно для успокоения сказать неправду, но влюблённому человеку не стоит. Ты говоришь о скупости своей ласки. Дорогая, да разве я поверил бы поспешным, судорожным ласкам. Макаренко говорил так: «Большая воля – это не только пожелать и добиться, но и умение заставить себя отказаться от чего-то, когда это нужно. Воля – это не просто желание и его удовлетворение, а это и желание, и остановка, и желание и отказ единовременно». Вот эта сильная воля и была одним из тех качеств, которые нравятся мне в тебе. Разве я не чувствовал твоих желаний?

Ты иногда неосторожно обращаешься со словами: сказала «жребий брошен», но добавила: «5 апреля верить нельзя, особенно женщинам». Но ведь это было шуткой?

Муся, твои справочники забивают эти слова мне в голову, как гвозди в подошву. Хотя я и знаю правописание и т. д. перед глухими согласными, но, милая, я просто не мог говорить чистой речью, а писал, гонясь за мыслями, которые значительно опережают письмо. Дело гораздо больше: мне необходимо ограбить тебя в отношении синтаксиса, этимологии, системы литературных знаний и теории литературы. Этого мне страшно хочется (нечего сказать, любовный университет).

Присылай мне цитаты и афоризмы, я люблю эти мысли, сжатые в краткие слова. Книжку я скоро пришлю тебе и начну новую.

Муся, тебе не кажется смешным, что вот суровый человек способен из всей лирики выбирать самое нежное, верить этому и этим жить. Неужели судьба обманет меня? Нет, я верю сказанному тобой: «Родной мой, тебя я отыскала сама среди многих и не расстанусь теперь ни за что…». А тебя, мне кажется, я люблю давно. Помнишь письмо-стихотворение? Но я всегда старался избежать ошибки: в письме я простился с тобой, 5 апреля хотел уехать, но «жребий брошен» и отступление невозможно. Верю тебе.

Сегодня, после двухдневной выдержки, иду к Абраше и Жене. Если их отношения не обычная деликатность (я плохо разбираюсь в интонации чувств), то отношения между нами прекрасные. Кроме всего, в Абраме я уважаю храбрость мужчины и нежность друга. Как хорошо, что у них с Женей общий боевой путь.

Вечер. Получил письмо! Как я благодарен за то, что ты пишешь каждый день.

Ты просишь: «Напиши мне… как ты на это смотришь, только прямо, как близкому человеку. Ты считаешь меня совсем близкой теперь?..». Больше так не пиши. Иных отношений быть не может. Я рад, что ты желаешь именно этого. Ты пишешь о моих неуклюжих оборотах речи. Это результат слабых знаний и влияния двухлетней обстановки. В этом я убедился на последней работе над простой зарисовочкой. Рад твоей помощи и мечтаю о ней.

Но, Муся, есть и у тебя неправильные сравнения: «Бегаю, как капитан на корабле». Нет. Капитан – это Зевс, он двигает всех, оставаясь спокойным на своём мостике. Люди могут метаться в панике, но капитан спокоен. Да? Но это не суть. Ты права, что изящества слога у меня нет. Это тяготит меня. Так что я с радостью принимаю твоё предложение и знаю, что твои указания сделаны не как издевательства над слабостью моих знаний, а мне много пришлось перенести их. Самонадеянности у тебя я не нахожу, но не считай за самонадеянность и мои порывы сказать слово. А оно есть у меня. Вот почему я не хочу соваться в шум Москвы. На её цивилизации я достаточно любовался с задней площадки трамвая.

Твои мечты, жить в маленьком городке, не совпадают с моими. Жить в глуши я не буду, будет ли это Винница, Днепропетровск, Киев, но это будет природа, культура и люди, школа или детдом, колония или… но не сельская местность.

Мне необходима обстановка творчества (тебе не смешно слушать это?). Но жизнь будет хорошей. Я выстрадал право на неё и, пожалуй, заставлю кое-кого посторониться.

В скобках ты высказываешь предположение о моём сыне. Может быть, он жив. Разве это помеха?

А знаешь, Муська, как ты напугала меня: вскрываю письмо – белый лист. Меня словно током ударило. Вдруг вижу: «Мы будем вместе». Снится мне твой белый лист. Лист бумаги я смял и выбросил.

Прости за нелепое, бессвязное письмо. Твой Ганя.

Только бы не изменилась ты – этого я побаиваюсь

16—17.4.44

Нет, воля твоя, но я не верю, что письма не доходят. Быть может, ваша семейная тактичность нарушается, и письма попадают в печь для уничтожения инфекции, любовного заболевания. Куда могли деваться десять писем?

Знаешь, как я убит протестом отца! Одно меня утешает – твоя уверенность, но хватит ли силы у моей Ласточки выдержать бурю, тем более что мои действия скованы обстоятельствами сильнее наших чувств и даже нашей жизни. Что значит счастье и жизнь автоматчика? Спасибо, что ты веришь мне и нашему счастью, что источником благополучия считаешь наши головы и руки.

Мама, папа, Дея, люди… они убеждены, что я человек с сердцем, которое обросло мхом. Да чёрт возьми, залезьте в мою грязь, измотайте силы, потеряв самое дорогое в жизни, глядя смерти в глаза, и постарайтесь сохранить любовь и стремления к чистому. Не представится ли после этого счастье в виде жареных котлет и чистой постели? А бросить упрёк – легче всего.

Почему они установили срок твоего побега от меня сроком в одну неделю? Разве Лазарь Борисович женился как великосветский джентльмен? Разве не устраивали они жизнь совместно? Разве Ольга Семёновна не могла составить «лучшую партию»? Больно, Муся, думать об этом.