По дороге жизни. Сборник рассказов

Мы тактично вышли. Минут через пять вышел архимандрит, и мы отправились трапезничать. На обеде вместе с нами присутствовало где-то человек двенадцать. Отец Иннокентий сказал:

– Вот это и есть моя семья.

Мы промолчали. Все, кроме нас, прочитали молитву перед едой. После перекрестились. Еда нам понравилась – была вкусной. В общем, первое, второе и компот. За обедом обсуждались церковные дела, но и нам уделили внимание. Затем архимандрит встал, поблагодарил за обед. Мы тоже присоединились с благодарностью. Потом он пригласил нас на экскурсию в семинарию и духовную академию.

Во время посещения духовной академии произошел такой случай. Проходила экскурсия. Делегация из Англии. Переводчик, очевидно, что-то неточно перевёл. Мы стояли за его спиной, а отец Иннокентий наклонился к переводчику и помог ему с точным переводом с русского на английский. После этой экскурсии, на выходе, я спросил, какими языками он владеет. Архимандрит ответил:

– Английским, итальянским, испанским – свободно.

Улыбнулся и добавил:

– И совершенствую русский.

Хотелось бы ещё многое рассказать, но, увы, это личное. Прощаясь, поблагодарили архимандрита за то, что он нашёл время для общения с нами. Он ответил:

– Приезжайте. Всегда найду для вас время, а сейчас надо готовиться к службе.

И мы пошли его провожать. Вдруг навстречу ему бросился мужчина в возрасте. Несколько раз поклонился, поцеловал руку. Увидев это, мы отошли в сторону. Они о чём-то переговорили. Самого разговора мы не слышали. Архимандрит его перекрестил, мужчина попрощался с нами и ушёл. Потом я узнал от отца Иннокентия, что ему пятьдесят лет. Отец Иннокентий рассказал нам о судьбе этого, в общем, ещё не старого человека, но достаточно хлебнувшего в жизни. Тот имел пять судимостей, профессиональный вор-домушник. Мы спросили, как он познакомился с ним. Отец Иннокентий ответил, что произошло это в Лавре. Во время службы он обратил внимание на человека, который неуверенно держался в храме. Стало понятно, что надо помочь. Вот так всё просто.

– Три года уже прошло с тех пор. Устроил его на работу в Лавру разнорабочим. Потом он освоил профессию каменщика. Достойно зарабатывает. Женился на женщине с ребёнком. Так у него всё и наладилось с Божьей помощью.

И перекрестился.

Я ещё несколько раз приезжал к отцу Иннокентию. Он очень интересно рассказывал об истории церкви, а так как я к тому времени уже был дипломированным историком, мне особенно интересно было слушать его. Как-то затронули тему церкви и священнослужителей на защите Отечества. Он показал свой оберег – наконечник копья. Со слов отца Иннокентия, этим копьём владел русский богатырь Ослябя – инок Троице-Сергиева монастыря, в монашестве Андрей, участник Куликовской битвы 1380 года, который, по одним данным, там и погиб, по другим – умер в 1389 году.

Шло время. Пришли лихие 90-е. На встречи времени не стало. В 1998 году я решил найти архимандрита, и был очень огорчён, узнав, что он умер в 1996 году. Он, идя в статском платье по улице, увидел, что хулиганы пристают к пожилой женщине. Пройти мимо не мог. Сделал им замечание, а хулиганы его сильно избили. Врачи сделали всё возможное – сохранили ему жизнь, но через некоторое время он умер.

Отец Иннокентий никогда в жизни не проходил мимо униженных, оскорблённых – всегда оказывал помощь. Царствие Небесное настоящему человеку, человеку с большой буквы.

Великие

Хочу рассказать о знакомстве с талантливыми людьми. Шел январь 1989 года. Советские люди продолжали отмечать Новый год. До развала великой державы оставалось совсем немного времени. В Москву с концертами приехал известный оперный певец, солист венской оперы Борис Рубашкин. Он был первым из ранее запрещённых в СССР певцов, кто решился привезти к нам концертную программу. Беседуя с товарищами о Рубашкине, я был несколько удивлён, что он ассоциируется у большинства как певец шансона, с таким песнями, как «Мурка», «Одесса», на край – «Казачок». Они не знали, что в венской опере Борис Рубашкин исполнял ведущие партии в таких спектаклях, как, например, «Борис Годунов».

Как-то вечером мне позвонил друг и предложил два билета в дом киноактёра имени Яблочкиной на встречу с Борисом Рубашкиным. Я с радостью согласился. В фойе встретился с Яном Френкелем, с которым был знаком. Это порядочный, добрый человек, талантливый композитор и исполнитель своих песен. Свою песню «Журавли», по моему мнению, он исполнял лучше всех. Об этом человеке можно написать роман. Мы поздоровались и пошли в зал. Сели рядом. На сцену вышел Борис Рубашкин, сел за приготовленный столик, на котором стояли три бутылки с минеральной водой. Борис молча налил стакан и залпом выпил. Потом налил второй. В зале тишина. Мы с Яном, не сговариваясь, четко и достаточно громко, сказали: «Сушняк». Рубашкин это услышал, допил второй стакан, покосившись на нас, и изрёк: «Вчера пять часов вместе с Женей Евстигнеевым и Владленом Давыдовым просидели в ресторане. Утром, когда проснулся, пытался вспомнить, о чём говорили. Помню только: «Будь здоров, Борис! Будь здоров Евгений! Будь здоров Владлен!»

Во время встречи он много рассказывал о своей жизни, концертной деятельности, отвечал на вопросы. Атмосфера была тёплой и дружеской. Создавалось впечатление, что не было отдельно Рубашкина и слушателей в зале, а все сидели за одним столом за дружеской беседой. В конце встречи, его, конечно, попросили спеть. Он сказал: «Тяжело, но, если вынесли гитару, то деваться некуда. Я спою вам «Мурку», – и добавил: «Нет блатных песен – есть песни хорошие и плохие». И, как говорят в Одессе, сорвал бурные аплодисменты. Я счастлив, что Господь свёл меня с такими людьми.

«Прессуха»

В восьмидесятые годы в Агентстве печати «Новости» (АПН) работал мой хороший друг, добрый человек. К сожалению, он ушёл из жизни в начале девяностых, так как очень переживал и сожалел о развале СССР, не мог понять происходящего. Мы часто с ним ходили в пресс-центр МИДа, где находились бар и ресторан. Начинали в баре, заканчивали в ресторане. Реже – наоборот. Расскажу несколько историй, которые хорошо помню.

История первая – о знаменитом законе о борьбе с пьянством и алкоголизмом в СССР в период правления Михаила Горбачёва. Подробно останавливаться на самом законе не буду – дураков на Руси в руководстве было всегда достаточно. Посетителей бара и ресторана это коснулось. Сначала алкоголь запретили продавать до часу дня, а через некоторое время до шести часов вечера, то есть алкогольные напитки можно было приобрести только после окончания рабочего дня. Возмущению сотрудников мощной организации КГБ не было пределов. Как работать с клиентами, добывать информацию? В общем, всё как в поговорке: собака лает, а караван идёт. Договорились с барменами и с официантами наливать водку в бутылки из-под пепси.

Поставил всё на свои места Михаил Амвросиевич Шеварднадзе, в то время министр иностранных дел. Как-то мы с моим старшим другом пришли в пресс-центр прилично поддатые. Шеварднадзе в это время закончил пресс-конференцию и решил пройти со своими телохранителями в ресторан. В это же время я решил позвонить и пригласить знакомых. У телефона меня качнуло, я стал пятиться назад, а точнее падать. Телефонный аппарат начал скользить по столу, на котором стоял, и упал бы, если бы не друг, который держал в одной руке папку, а другой схватил и удерживал телефон. Я повис на проводе с трубкой в руках. В этот момент сзади меня Шеварднадзе и сопровождающие его ребята из «девятки», поддерживая меня за спину, проходили по очереди. На следующий день мне в красках описали эту сцену, как министр, поддерживая меня за локти, прошёл со своей охраной. А ещё рассказали ещё одну историю, которая произошла после входа Шеварднадзе в ресторан. К нему подошёл полковник КГБ. Они были знакомы. Чётко сказал Михаилу Амвросиевичу, что невозможно работать, так как алкоголь стали продавать только после шести вечера. На следующий день в «прессухе» вопрос с алкоголем был решён, и дело пошло. Михаил Амвросиевич имел понятие о том, как работает контора. Мне ещё раз пришлось встретиться с Михаилом Амвросиевичем. Возможно, я об этом напишу.

История вторая. Шёл 1990 год, великая держава, которую создавали наши предки, воюя и защищая, разваливалась. Летом того года в день ВМФ я поехал в ЦСКА ВМФ увидеться с друзьями. Где-то с час посидели, повспоминали спортивные будни, помянули друзей и разъехались. А я отправился в пресс-центр. Там собрались люди, которые служили в ВМФ. Зашёл в бар, где за столом сидели мои друзья, потом подошёл Виталий Арманд – известный фотограф-журналист, наш друг. Народ понемногу собирался. Журналисты, чекисты – они же сотрудники АПН и МИДа. Поднимали тосты за тех, кто нёс службу. В компании за нашим столом к ВМФ имели отношение я и Виктор. Он был постарше меня. Должность и место его работы не помню – уже прошло много времени. К нам подошёл молодой журналист, наш знакомый. Он работал в «атасе» – так называли в просторечии-телеграфное агентство Советского Союза – ТАСС, в общем, тот, который уполномочен всегда заявить. Через некоторое время Виктор произнёс тост за меня. Я ответил: «Это ты ходил по морям-океанам». Опустошили рюмки, не успели закусить, как молодой журналист произносит тост: «За ВМФ!» – и спрашивает Виктора, на каком флоте он служил. Уже рюмки взяли, а он с вопросом! Виктор кратко ответил, что служил на авианосце «Энтерпрайз» в БЧ-5. Журналист удивился: «Но это же американский авианосец!» Виктор ответил: «А я не сказал, что он советский. Так случилось». Мы опрокинули рюмки. Молодой держит рюмку, не пьёт. Мы, не сговариваясь, ему: «Вперед!» Он выпил, поняв, что это не шутка. Сказал, что его срочно ждут с фотографиями и ушёл в сторону барной стойки. Через минуту возвращается, ставит на стол две бутылки водки, говорит: «Пельмени сейчас принесут!» Ещё раз поздравил всех с праздником и ушёл.

Мэр

В середине 80-х годов на учебно-тренировочном сборе в городе Пловдив в Болгарии, куда поехала команда, состоявшая из спортсменов сборной Вооруженных сил СССР, нас принимали болгарские армейцы. В Пловдиве мы познакомились с интересным человеком, полковником армейской контрразведки Болгарии Ацеловым, что интересно, сошлись, не наливая, а когда выпили каждый по бутылке, уже побратались.

Общаться было просто, так как он хорошо говорил по-русски. Гостиница, где мы проживали, находилась рядом с зоопарком, на территории которого располагался ресторан. Там мы и питались. Сбор шёл двадцать четыре дня. Через неделю мы с Ацеловым были «не разлей вода».

Хочу привести пример, после которого он и его друзья стали относиться ко мне с ещё большим уважением. Сидели вечером в ресторане. Выпили прилично, по-армейски, ведь «от Москвы до британских морей Красная Армия всех сильней». Ацелов почувствовал себя плохо (я позже узнал: у него была онкология), и его отвезли домой. Я подошёл к метрдотелю и расплатился за весь ужин, при этом слукавил, сказав, что деньги дал Ацелов, иначе метр у меня денег не взял бы. Пришлось истратить все свои суточные. Кроме них деньги у меня, конечно, были. Не порожняком ехал. Пару слов о суточных в Советском Союзе – это был мизер. Но в моём случае – командировка почти месяц – набралось более-менее. Валюту брать с собой было опасно. Если попадёшься на границе, станешь невыездным. Брали водку, чёрную икру, фотоаппараты. Но икру – десять банок не провезёшь. Покупали баклажанную икру в металлических банках, разрезали поперёк, клали туда банку черного деликатеса и заклеивали этикеткой. Или с друзьями из страны, в которую едешь, договаривались. Они тебе – свою валюту, ты им – рубли, когда они приезжали в Союз. Очень удобно, без «головняка» на таможне.

Вечером следующего дня Ацелов пригласил меня одного на поздний ужин. Он сказал, что я первый человек из Союза, который решился на такой поступок. Засмеялся. «Давай за эту сумму я сейчас и отвечу». Теперь я засмеялся: «Столько я не выпью и до конца сборов!» Ацелов сказал: «Понял. Тебе и всему тренерскому составу до конца сборов будет открытый счёт». Отказаться было неприлично. Разговор состоялся в пятницу. И вот для чего я уточняю день недели: в субботу в первой половине дня успешно прошла контрольная тренировка. До понедельника – свободное время. Тренерским составом решили пообедать. Пришли в ресторан, стали думать, сколько взять спиртного. О счёте, открытом для меня, никто не знал. Я умышленно не сказал, чтобы сделать сюрприз. Стою и молча слушаю их рассуждения. Нас было семь человек. Я подозвал официанта, который обслуживал перед этим нас с Ацеловым, поздоровался и сделал заказ: «Пять бутылок водки и хороший «закусон». Тренерский состав замер, последовала сцена из «Ревизора». Только главный тренер ВС СССР и сборной СССР полковник Олег Васильевич Иванов, поправив очки, кивнул и подмигнул мне, потому как знал правду.

Где-то в середине ужина подошёл, а точнее подъехал на велосипеде мэр Пловдива. Он так передвигался по городу. Ему налили штрафную. Он выпил. Я и Олег Васильевич пошли в гостиницу, но перед тем как уйти, Олег Васильевич отозвал одного из тренеров и попросил его последить за мэром и, если что, отвезти его на машине домой. Уточнил: «Ни в коем случае не сажать на велосипед». Александр ответил, что проследит. На следующий день, сделал зарядку, вышел, встречаю Александра, спрашиваю: «Как мэр?» «Да он в норме был. Сам сел на велосипед и поехал домой». Я насторожился. О какой норме можно говорить, когда мэр при мне бахнул стакан водки, и, я думаю, не последний, потому как я ушёл раньше. Отмечу, что мэр был непьющим, а пил из уважения к нашей великой державе. Я подумал, что, если бы что-то случилось, то Ацелов бы сообщил. Пришло время обеда. Подъезжает мэр на велосипеде. На лице все признаки «асфальтовой болезни». Когда упал, разбил лицо. Мы поздоровались. Он говорит: «Да всё нормально. С велосипеда упал. Правда, как упал не помню. Жена сказала, что меня с велосипедом принесли незнакомые люди». Удивляться нечему: город небольшой, а мэра все горожане очень уважали.

Я решил выяснить, почему не проводили. Собрал тренерский состав, сказал: «Саша, тебя же лично Олег Васильевич просил проследить. Как же так получилось?» И мне рассказывают, как это было. Александр сказал мэру, что выпил больше его в разы, сел на велосипед, сделал круг, выезжая в очень узкую калитку, развернулся и въехал в нее обратно: «Ну, вот, я проехал, а вы тем более доедете». Ну, видно, Александр его убедил. Мэр сказал: «Доеду». Саша помог ему сесть на велосипед, держа его за седло, и вытолкнул в калитку. Тот поехал. Чем закончилась эта поездка, мы узнали утром.

Я много раз приезжал в Болгарию. В то время это была одна из самых дружественных Советскому Союзу стран. Болгары с благодарностью относились к советскому народу. Отдавали честь русским солдатам, освободившим их в 1878 году из-под турецкого гнёта, и советским воинам, освободившим их в 1944 году. Это были наши настоящие друзья. А добрые дела Ацелова и Олега Васильевича Иванова будут жить в моей памяти.

Французская командировка

Пришлось мне в самом начале 80-х отправиться в командировку по Европе с одной из команд по игровым видам спорта. Впервые мы ехали на автобусе во Францию на соревнования.

Но история эта начинается с оформления загранпаспорта. В Советском Союзе получить загранпаспорт было совсем непросто. Надо взять рекомендации по месту работы. Следующий этап – партийный: обком, райком. Собиралась комиссия: коммунисты, комсомольцы, ветераны партии, задавали вопросы по политической ситуации в СССР и что там у них за рубежом. Рухнул и развалился на многие государства «ВЕЛИКИЙ И НЕПОБЕДИМЫЙ» (это без сарказма) Советский Союз. Развалился не в результате войны, т.е. внешнего вмешательства, а по внутренним причинам. Большинство людей этому процессу радовались: «Вот сейчас точно заживём!» Но прошло уже без малого тридцать лет, и не зажили, и это историческая правда. Народу оставили его цепи, а новое руководство и его окружение действительно «зажили», и довольно хорошо. А ведь Китай, не ломая, изменил систему и добавил в экономике так, что, как говорят специалисты, России его не догнать уже никогда. Последние годы в России очень много говорят о подъёме в экономике и «вставании с колен», а, может быть, просто надо стремиться вкладывать свой труд, интеллект для того, чтобы наша страна стала великой, не оглядываясь на другие государства.

Но вернёмся к поездке. У меня загранпаспорт закончился. Через день надо было выезжать. Я позвонил в МИД другу Валерию, объяснил ситуацию. он выслушал и сказал: «Подъезжай». Мы встретились. Валера говорит: «Давай старый паспорт и фотографии». Я ему: «У меня ничего нет». Он мне: «Пошли со мной». Зашли в фотоателье, и я сфотографировался. Валера мне: «Приезжай к 13 часам – вместе пообедаем». В назначенное время пошли в ресторан, деньги у меня были. Валера достал загранпаспорт и передал мне. Вот так – два часа, и заветный документ в меня в кармане. О должности друга умолчу. Ну, в общем, обмыли, как полагается. Валера дал свою персональную машину – чёрную «Волгу», и меня довезли до дома.

На следующий день сели в автобус и отправились «прокатиться по Европам». Миновали Польшу, Германию, где ребята провели несколько встреч в разных городах этих стран, и вот Франция. Там был крупный международный турнир. Ребята в нашей команде, как говорят в спорте, «были на ходу». Команда в то время дружественной нам страны опаздывала на игру с нами. Её руководство приехало раньше и встретилось за день до игры со мной, моим другом Евгением и старшим тренером нашей команды. Руководитель объяснил, что их спортсмены, в основном любители, тренируются два-три раза в неделю. Они приедут сразу на матч. «Вы сильнее, не забивайте много. Я готов спонсировать вас и спортсменов». Старший тренер пообещал: «Хорошо. Я ребятам объясню».

Соперники приехали за полчаса до игры. Разминку провести не успели, только переоделись. Наши разгромили их до неприличия. Старший тренер, конечно, ничего нашим ребятам не сказал. Мы с Евгением решили посвятить ветеранов нашей команды в суть дела, озвучив предлагаемые суммы. Наши ветераны были заслуженными людьми в спорте и доигрывали своё. После разговора минуты две стояла гробовая тишина, потом пять минут продолжался отборный мат в адрес тренера. «Мы уже пять месяцев зарплату не получаем, а мы все профессионалы. За такие деньги мы и вничью сгонять могли. Всё равно бы выиграли турнир!»

На следующий день проходил полуфинал. Выиграли в основное время. В финале соперник был слабее – так в спорте бывает. Нужно было дождаться встречи и забрать своё, то есть кубок и медали. Вечером, после полуфинальной игры, мэр устроил приём нашей делегации, потому как после финальной игры мы должны были сразу уехать. Мы привезли ящик «Столичной». Нам с Евгением приходилось бывать на приёмах, проводимых у французов, со спиртным там было слабовато. Я сказал: «Ставьте всю водку на стол для украшения, а то глаз положить не на что». Ребят попросил: «Не очень с выпивкой. Завтра финал». Ветераны, кивнув: «Не волнуйтесь. Только для поддержания дружественных отношений с Францией». Мэр на приём пришёл с женой и дочкой, интересной барышней. Мы с Евгением провели торжественную часть приёма. Подняли тосты за дружбу между нашими странами, за жену, дочь и самого мэра и уехали. Спорт спортом, а дела делами.

В гостиницу мы вернулись до отбоя. Смотрим, подъезжает наш автобус. Все спортсмены на ногах, уже хорошо, но мы не заметили отсутствие одного молодого человека. Хороший парень, красавец. Утром я вышел размяться, Женя покурить. Видим, подъезжает классная машина, и из неё выходит наш спортсмен. Ему деваться некуда. Подходит. В руках сигарета. Его трясёт конкретно. Извиняется. Я ему говорю: «Вова, через четыре часа игра, ты сколько выпил, сынок?» Он мотает головой: «Не помню. Но на приёме где-то около ста граммов. Дочь мэра меня забрала и увезла в какой-то загородный дом. Вот там-то я и догнал». Мы с удивлением: «А как ты с ней общался?» «Она говорит по-русски, в университете изучает русский язык». И, обращаясь к нам, говорит: «Вы извините, у вас граммов пятьдесят водки нет?» Женя ему: «Да тебе, чтобы не колотило, стакан надо». Зашли в номер, налили ему чуть больше ста граммов. Вова выпил, сказал: «Как в сухую землю». Мы решили поговорить с капитаном и ветеранами команды, чтобы те дали ему возможность «смыть позор» в игре. Он обещал, что будет «рыть землю».

Началась игра. Команда соперников упёрлась. Первый тайм вничью, хотя по классу с нашими не сравнить. При выходе на второй тайм, капитан нам подмигнул, сказал: «Выпустим молодого через 10-15 минут». Смотрим, Володя даже не сидит на скамейке запасных, делает пробежки, волнуется. Когда дождался замены, вылетел на поле как пуля, побежал к воротам соперника. Капитан оценил ситуацию и отдал пас, как говорят, «на блюдечке». Вова пробежал метров десять и пробил без подготовки, не оставив шансов сопернику. После этого гола защитники сконцентрировали своё внимание на Володе, что дало возможность забить ещё. Получили кубок, медали. Приехали в гостиницу. Наполнили кубок водкой. Капитан взял кубок и передал старшему тренеру. Победа помирила. Тем более, что старший тренер понял свою ошибку. Признал при всех, что был не прав.

Контора

Эту историю рассказал мне мой товарищ, которого уже нет в живых.

«В двенадцать лет от роду я остался сиротой. Отец рано ушёл из жизни от ран, полученных на войне, мать вскоре последовала за ним. Воспитывала меня бабушка – детский врач по профессии. Жил я в ближнем Подмосковье. Учился хорошо, проблем не было, занимался спортом в двух секциях сразу – самбо и бокса. Выполнял разряды по этим видам спорта. Окончив школу, поступил в Московский госуниверситет на истфак, но взял после первого семестра академический отпуск – не хотел сидеть на шее у своей бабушки. Служил в ВМФ на Северном флоте. Спорт помогал в службе. Выступал на соревнованиях по боксу, многоборью, гребле. Через год службы меня приняли кандидатом в члены компартии. В ВМФ тогда служили три года. Демобилизовавшись, доучивался на вечернем отделении. Мой тренер помог устроиться инструктором по спорту, а через год я поступил в школу тренеров, через два её закончил. Жить стало легче. Заработок был хорошим. Всегда помогал бабушке. В двадцать семь лет получил высшее образование – окончил МГУ.

А теперь о том, как я оказался в конторе. Видимо, мной заинтересовались ещё во время службы в ВМФ. Две беседы со мной провёл особист, как мне тогда показалось, ни о чём, как в песне Владимира Высоцкого: «Но особист Суэтин, неутомимый наш, ещё тогда приметил и взял на карандаш». Как-то с другом пошли в ресторан – мы когда-то учились в одном классе. Он после школы поступил на филологический, окончив его, работал в школе, писал диссертацию. Ну, в общем, ботаник. Нашли стол. Там уже сидело два человека. Мы поздоровались и начали трапезу, не обращая внимания на них. Друг был из очень бедной еврейской семьи, хотя и мы с бабушкой жили «не очень весело». Я часто бывал у них дома, и видел их быт своими глазами. В семье ещё два брата. Все вышли в люди своим трудом. Мой друг – доктор наук, написал несколько книг. Младшие стали известными строителями. Много лет работали на дальнем севере.

Но вернёмся в ресторан. Мы выпили, закусили салатом. Объясняю, почему подробно о нашем меню – потому, что горячего мы не дождались. Надо сделать отступление. В 1971 году начался отъезд евреев из СССР в Израиль и другие «отсталые» страны мира. Многие люди тогда подумали, что «вот наконец-то заживём», и лозунг «Бей жидов, спасай Россию» не надо претворять, ведь сами по доброй воле. Так, к 1980 году укомплектовали своими силами, за средства СССР, которые были потрачены на их образование, практически большинство научных центров и университетских лабораторий стран мира. Они нам за это очень благодарны. Итак, сидящий напротив моего друга, обращаясь к нему, ни с того, ни с сего, говорит: «Ты что, жидовская морда, здесь сидишь? Езжай к себе в Израиль!» Друг смутился. Я без разговоров засадил вилку обидчику в подбородок, хорошо – не в горло. Кровь залила всю скатерть. Милиционер вырос как из-под земли, и мы с другом оказались в знаменитом «полтиннике», то есть в пятидесятом отделении милиции города Москвы. Ну, в общем, попал.

В милиции я не растерялся. Составили протокол, меня попросили вежливо выйти. Я удивился этому. Вызвали моего друга. Сижу и вижу: в кабинет по-хозяйски заходит человек, который сидел за соседним столиком. Из кабинета выходят следователь и мой друг. Следователь попросил меня зайти в кабинет. Зашёл. Человек представился, сказал, что они с другом всё слышали, потому как оскорбление было произнесено достаточно громко, и, улыбаясь: «Вилкой-то зачем?» Я ответил: «Машинально». К моему удивлению, разговор закончился, Иван Иванович, так назовём моего спасителя, сказал, что мой домашний телефон он выписал из протокола. Тогда мобильных не было. Сказал: «Свободен. Запиши мой телефон». И назвав день и время, попросил позвонить. Смеясь, добавил: «Можете возвращаться с другом в ресторан». Но, конечно, мы разъехались по домам.

Я, как договорились, позвонил Иван Ивановичу. Мы встретились в гостинице «Берлин», ныне «Савой». Беседа длилась часа два. В основном про мою жизнь, хотя я уверен, что про мою жизнь он знал намного больше меня – профессионал. За поступок он меня не осудил, а только за вилку. Я его спросил: «Как обидчик?» Он сказал: «Нормально. Отвезли в институт Склифосовского. Сделали операцию. Только один зубец вошёл в кость и загнулся. А так, всё хорошо. Претензий не имеет. Заявление не писал». И далее, как в известном фильме, сделал мне предложение, от которого я не мог отказаться. Я благодарен Ивану Ивановичу, он мне помогал на начальной стадии службы. Сам он впоследствии стал генералом. Я объясню, что делали в ресторане Иван Иванович с другом. Для сотрудников КГБ в СССР – это обычное дежурство. На ресторан выделялись денежные средства.»

Джованни

В конце семидесятых долгое время я провёл в Молдавии, на учебно-тренировочных сборах. Проживал тогда в прекрасном городе Тирасполе, где приобрёл много добрых и верных друзей. Хочу рассказать историю об одном из них.