Пробное погружение

Под звуки гимна крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» снялись с якорей и пошли навстречу гибели. «Мы салютовали этим героям, шедшим так гордо на верную смерть», – писал потом в донесении своему адмиралу командир французского корабля, находившегося в то время в порту Чемульпо».

А что пишут сегодня русские? Писатель Сергей Балакин и журналист Сергей Осипов изложили так называемые факты и предприняли попытку ревизовать историю. Их «альтернативный взгляд» на нашу историю очень похож на прищуренный глаз, который через мушку прицела снайперской винтовки направлен прямо в сердце российского патриотизма.

«Мы не хотим вступать в спор с «альтернативщиками», – говорится далее в письме. – История уже 100 лет подтверждает сами аргументы и факты героического подвига «Варяга» и «Корейца». О том, что он был совершен, говорят подписи к почтовым открыткам из Франции периода Русско-японской войны: «В морском бою при Чемульпо крейсер «Варяг» уничтожил японский крейсер «Асама», потопил миноносец, повредил корабль «Такачихо», который затонул в тот же вечер. В этом бою Россия потеряла канонерскую лодку «Кореец» и крейсер «Варяг». Потери японцев были более значительными.

9 февраля сего года во всех дальневосточных храмах лили печальный свет свечи. От Чукотки до Посьета поминали воинов, живот свой положивших за Отечество. В Чемульпо была открыта мемориальная доска, посвященная бессмертному подвигу, а также поставлен величественный памятник нашим отважным варяжцам. Известно, что памятники надуманным героям не сооружают!»

ОТ РЕДАКЦИИ. Подвиг российских моряков священен и никем не подвергается сомнению. Ни журналистами, ни историками, ни благодарными потомками. Но условия и обстоятельства, при которых российскими моряками были проявлены самые лучшие качества, конечно же будут изучаться и уточняться. Лицензии ни истину в последней инстанции нет ни у одного, даже самого авторитетного историка.

Кстати, та же ссылка на французскую почтовую открытку как на источник информации о потопленных японских кораблях противоречит одному из лучших в мире справочников по боевым кораблям «Conway s All the World s Fighting Ships 1906–1921», изданному в Лондоне в 1985 г. Там говорится, что броненосный крейсер «Асама» разобран на металлолом в 1947 г. А бронепалубный крейсер «Такачихо», еще один ветеран Цусимы, был потоплен в 1914 г. немецким миноносцем в районе крепости Циндао в ходе Первой мировой войны. Так что точку в истории ставить, по-видимому, рано.

Причины Русско-японской войны 1904–1905 годов лежали в плоскости политических и экономических интересов конфликтующих государств: Японии и России. Попросту говоря, это была борьба за территорию Дальнего Востока. А поводом к ней послужил казус с лесными концессиями в Корее.

Выходец из Швейцарии, владелец торговой пароходной компании Юлий Бриннер в конце XIX века приезжает во Владивосток, активно занимается торговлей и попадает в авантюру в Северной Корее.

Он приобретает у Корейского правительства для своей лесной компании концессию на эксплуатацию лесов в верховьях реки Ялу.

Но у Юлия Бриннера не было достаточных средств, и он продал эту концессию государственному секретарю A.M. Безобразову. Тот привлек к этому делу царскую семью, которая вложила в него несколько миллионов рублей. Несложно видеть, почему именно лесная концессия в Корее имела такое большое значение.

Некоторые высокопоставленные лица в России, включая и генерала А.Н. Куропаткина, считали, что эти действия и привели к войне с Японией.

Возвратившись из Кореи, Юлий Бриннер продолжил свой бизнес в Приморье и вошел в первую пятерку дальневосточных коммерсантов, организовав компанию, объединенную с английским и германским капиталом «Торговый дом Бриннер и К°». Ему, в частности, принадлежал дом на улице Алеутской, который до сих пор является достопримечательностью Владивостока своей своеобразной архитектурой.

Внук купца Бриннера, Юл Бриннер, родившийся во Владивостоке, стал известным голливудским актером и запомнился советским зрителям исполнением главной роли в фильме «Великолепная семерка»…

Неожиданно для самого себя Михаил Николаевич стал собирать в отдельную папку вырезки из газет и журналов, а также почтовые карточки (так назывались тогда почтовые открытки) на тему Русско-японской войны. На одной такой карточке он прочитал:

С толпой безденежных пролазов,
Являть прогресса чудеса
Наш пресловутый Безобразов
Забрел в корейские леса.
Чтоб жизнь текла в Корее гладко
И чтоб прогрессу был простор,
Он захватил пилу, топор
И лес очистил без остатка.

Шапкозакидательские настроения охватили большую часть населения России.

Эйфория скорой победы над «макаками», маленького островного государства, быстро сменилась разочарованием в действиях русской армии и флота. И если в прессе и на почтовых открытках первых месяцев войны преобладали сценки, когда могучий русский казак одной плеткой усмиряет толпу «мелких» японцев, то после нескольких оглушающих своей неожиданностью поражений русской армии и потерями кораблей даже самые ура-патриоты словно бы протрезвели.

В прессе появились хлесткая сатира на генералитет и правительство России. На одной из почтовый открыток, например, была изображена компания из высших чинов, отмечающая тезоименитство жены Стесселя, а за окном тонули корабли, атакованные японскими миноносцами. Картинка сопровождалась едкими стихами:

Мы деловиты по натуре
И, отогнав усталость прочь,
Делами в грозном Порт-Артуре
Мы занимались день и ночь.
Мы утомились, мы устали
И мудрено ль. Что в тот момент
С российским флотом «инцидент»
Совсем нежданно прозевали.

В один из поздних февральских вечеров Михаил Николаевич устало шагал, направляясь к дому и преодолевая сугробы под завывание снежной метели.

Прямо с порога, даже не раздеваясь, он заявил Людмиле:

– Сегодня подал по команде рапорт о переводе во Владивосток. Буду сопровождать «Дельфин», а потом и воевать на нем.

– А как же я? – чуть не заплакала Людмила.

– Поедешь вместе со мной. Тебя я не оставлю. Снимем квартиру. Не могу же я оставаться в стороне. Пока мои лодки будут воевать. Тем более что мое предложение поддержал адмирал Макаров.

Но начальство решило по-своему: капитан 2-го ранга Беклемишев нужен был здесь, в Петербурге, для подготовки экипажей подводников и для укомплектования отправляющихся на Дальний Восток подводных «миноносцев».

Неудачи, начавшие преследовать русский флот с первого дня войны, заставили Морское министерство изменить отношение к подводным лодкам. Кроме порученной Балтийскому заводу постройки усовершенствованной подводной лодки типа «Касатка» 24 февраля 1904 года последовал заказ еще на четыре такие лодки, а 26 марта – на пятую, в счет средств Комитета по усилению флота на добровольные пожертвования. В тот же день Невскому заводу, уже не считаясь с секретностью, выдали заказ на шесть лодок Холланда. На этом возможности отечественного судостроения считали исчерпывающими. Французские союзники отказали России в помощи, запретив приехать в Петербург инженеру Лобефу, собиравшемуся наладить здесь выпуск подводных лодок французского типа.

Первые лодки могли быть построены не ранее лета, поэтому пришлось закупать готовые лодки за границей. У фирмы Холланда, уже связанной договором с японцами, 6 июня 1904 года удалось купить только одну готовую лодку «Фултон», служившую эталоном продукции этой фирмы. В русском флоте лодка получила название «Сом». Зато основной конкурент Холланда в США – фирма Саймона Лэка – уже в апреле предложила приобрести у нее не менее шести лодок ее системы. Одна из них, предлагавшая России еще в 1902 году («Протектор»), могла быть доставлена немедленно, другие пять фирма обещала полностью закончить в шестимесячный срок. В апреле 1904 года был заключен договор, и «Протектор», переименованный затем в «Осетра», тайно был доставлен на пароходе в Россию.

К концу лета 1904 года на воду были спущены лодки Беклемишева – Бубнова «Касатка», «Скат», «Налим», «Окунь» и «Фельдмаршал граф Шереметьев», заказанную на добровольные пожертвования.

Начались интенсивные испытания и практические занятия.

Но еще в мае Россия получила от фирмы «Крупп» подводную лодку «Форель» за подписание заказа на постройку для России еще трех лодок. И пошла гулять в прессе версия о том, что эта лодка была подарком.

На самом деле это было обыкновенной коммерческой сделкой, какие используются предпринимателями и в настоящее время.

В Либаву лодка прибыла 14 июня 1904 года. Малые размеры лодки, простота и кажущаяся хрупкость конструкции вызвали недоверие и опасение у подводников, которые отказывались идти на нее служить. Разрешил ситуацию капитан 2-го ранга Михаил Беклемишев.

Через десять дней после прибытия он совершил на ней выход в море с погружением, после которого дал «Форели» высокую оценку. Авторитет Беклемишева сделал свое дело, и нашлись матросы, желающие служить на «Форели».

В те годы экипажи подводных лодок комплектовались исключительно из добровольцев – на подводников смотрели как на смертников.

Когда речь зашла о прибавке денежного содержания подводникам, морской министр адмирал А.А. цинично заявил:

– Прибавить можно… Все равно они все скоро перетонут…

Условия обитания подводников на первых подводных лодках были крайне тяжелые: спертый воздух, насыщенный маслом от работающих механизмов, сырость. Изнуряющая качка, холодина – температура внутри лодки равнялась температуре забортной воды.

«Мало кто из офицеров флота мечтал о службе на подводных лодках, едва двигающихся, плохо погружающихся и таящих в технической недоработанности массу неприятностей…» – вспоминал один из первых выпускников отряда подводного плавания старший лейтенант В.А. Меркушов.

Михаил Николаевич был знаком со многими слушателями и преподавателями минных классов. Не составлял исключение и лейтенант Александр Владимирович Плотто, который в то время был помощником преподавателя по минам Уайтхеда в минном офицерском классе, помощником заведующего обучением офицеров и нижних чинов, а также флагманским минным офицером Учебно-минного отряда.

Они часто встречались в коридорах минных классов, и однажды Михаил Николаевич, будучи уже капитаном 2-го ранга, остановил Плотто и обратился к нему:

– Александр Владимирович! Голубчик! У меня к Вам есть серьезный разговор и серьезное предложение. Я хочу предложить Вам вступить в командование миноносцем «Касатка». Подождите. Не торопитесь, выслушайте до конца. – Принято решение, – продолжал он, – отправить несколько лодок во Владивосток. Я сам просился на Тихий океан, но мне отказали.

Плотто удивился, и потеребил закрученные усы. Как всегда, он непроизвольно делал это в особо затруднительных ситуациях.

– А практиковаться где и когда? Ведь это не шутка – под водой командовать хоть и не большим, но кораблем, – рассудительно произнес лейтенант.