Пробное погружение

– Завтра опять солнышко! Ласточки летают высоко! – воскликнула она.

Михаил смеялся, а потом выдал свое морское:

Солнце красно к вечеру —
Моряку бояться нечего.
Солнце красно поутру —
Моряку не по нутру.
Чайка ходит по песку —
Моряку сулит тоску.
Чайка села в воду —
Жди хорошую погоду.

– Да ну тебя! – махнула рукой Людмила.

Николай принял выбор брата с пониманием:

– Тебе с ней жить, Мишель. Ты уже давно не мальчик, знаешь, что делаешь. А что невенчанные… так сколько таких не только по флоту, но и по всей России! Мы-то вас примем, а вот общество… Вспомни хотя бы судьбу отца.

Михаил любил Людмилу, как любит женщину мужчина, когда ему уже за сорок, когда от жизни осталось только вторая половина, и он понимает – с этой женщиной ему жить все оставшиеся годы, а потому надо узнать ее получше, полюбить ее по-настоящему не только за красоту, но и за то, какой она человек.

Теперь Михаил был счастлив по-настоящему, ему было куда возвращаться после трудов праведных, его ждали с искренним нетерпением.

В то же время болезненная и неразрешимая ситуация многие годы давила на Михаила Николаевича. В своей жизни ему с Людмилой пришлось отказаться от многого. С одной стороны, положение офицера обязывало сохранять корпоративный этикет, с другой – публичная жизнь его круга обходила стороной дом Беклемишевых, который посещали только близкие люди.

Фигура Михаила Николаевича после десятилетий умолчания и забвения обросла в наше время невероятным количеством мифов и недоговорок. Поначалу в некоторых справочниках его причисляли к неженатым. Да и соответствующая запись в его послужном списке отсутствовала.

Положение изменилось только в конце 1910 года, когда Михаил Николаевич вышел в отставку по возрасту[5 - Высочайшим приказом по Морскому ведомству М.Н. Беклемишев был уволен в отставку с производством в генерал-майоры по Адмиралтейству, с мундиром и пенсией и с зачислением в Морское ополчение по Санкт-Петербургской губернии.]. К тому времени он был кавалером нескольких орденов и медалей, в том числе светло-бронзовой медали «В память Русско-японской войны 1904–1905 гг.».

Видимо, поэтому в тех же справочниках отмечали, что он был участником этой войны. Однако непосредственно в войне он не участвовал, за него воевали его подводные лодки.

Генеральский чин и награждение орденом Св. Владимира давали Беклемишеву право на потомственное дворянство.

В январе 1911 года Михаил Николаевич и Людмила Эсперовна наконец-то обвенчались, а к осени этого же года их дети узаконили свое положение в семье и обществе.

А десять лет тому назад, в 1901 году, комиссия их трех человек – И.Г. Бубнова, М.Н. Беклемишева и И.С. Горюнова – приступила к проектированию подводной лодки, которую вначале назвали «миноносец № 113», затем № 150, а позднее номер заменили названием «Дельфин», и многие годы подводные лодки маскировались под названием «миноносцы типа «Дельфин».

Нередко в тесную комнату, где размещалась комиссия, наведовался главный инженер кораблестроения Николай Евлампиевич Кутейников и уже от порога грохотал:

– Ну что, «три богатыря», докладывайте о своих успехах! – И вздохнув, добавлял: – И о трудностях тоже…

Основная трудность заключалась в том, что комиссия практически не имела материалов по подводному кораблестроению, кроме собранных периодических изданий «рекламных проспектов американской фирмы «Холланд».

Беклемишев доложил:

– Ваше превосходительство!

Я узнал из печати, что в США началось строительство и усовершенствование лодки «Холланд», поэтому предлагаю командировать туда одного из членов комиссии.

– Не так-то это просто! – ответил Кутейников. – Не забывайте об обстановке секретности вокруг подводного кораблестроения. Требуется ни много ни мало, а разрешение правительства США. Но все-таки попытаемся.

Наконец, после долгих переговоров, разрешение было получено, и в командировку отправился Михаил Беклемишев, как владеющий европейскими языками.

Приехав в Гринпорт, он принял участие в одном из погружений, пробыв на подводной лодке около получаса. От объяснений и показа ему чертежей американцы отказались.

Тем не менее по приходе в гостиницу Михаил тщательно зарисовывал все то, что увидел, и записывал все, о чем услышал.

После США Михаил побывал в Англии, Германии и Италии, т. е. в тех странах, где строились подводные лодки.

По возращении Беклемишева на родину Комиссия изучила все материалы, добытые им в зарубежной командировке, и разработала свой оригинальный проект, основные принципы которого соблюдались в течение длительного времени в российском подводном кораблестроении.

Члены Комиссии сознавали, что в своих разработках им не надо было изобретать заново то, что уже существует, а взять от известного лучшее и доработать.

В основе проекта положено: прочность и простота устройства при значительной силе двигателей. Принципиально для уменьшения затрат… комиссия решила строить возможно малую лодку…

Долгое время существовало мнение о российской самобытности проекта «Дельфина». На самом деле это не совсем так. Комиссия шла по проторенным путям. Однако расположение балластных цистерн, посредством которых осуществлялись операции погружения и всплытия, отличало русскую лодку от иностранных. Решено было вынести основные балластные цистерны за пределы прочного корпуса, что позволило существенно сэкономить массу лодки.

В качестве двигателя для подводного хода был выбран бензиновый мотор. И.С. Горюнов предложил было двигатель Дизеля, но их тогда нигде не выпускали. Для гребного электродвигателя предложили использовать аккумуляторы русского производства типа «Монблан».

Вооружение лодки состояло из двух минных аппаратов системы Джевецкого. Установлены они были в верхней части корпуса.

В начале мая комиссия представила в Морской технический комитет готовый проект лодки (миноносец № 113) с главными размерениями: длина – 19,6 м, наибольшая ширина – 3,59 м, среднее углубление (осадка) – ок, 3 м, водоизмещение надводное – 113 т, подводное – ок. 123 т, клепанный корпус в сечениях по всей длине имеет круглую форму, выполнен из никелевой стали с толщиной обшивки прочного корпуса – 8 мм, легкого – 4 мм. Количество наружных шпангоутов – 32, шпация – 400 мм, 8 внутренних стрингеров[6 - Шпангоут – поперечная связь, стрингер – продольная связь корпуса корабля, шпация – расстояние между шпангоутами.]. Скорость надводная – 9 узл., подводная – 4,5 узл., быстрота погружения – 9 мин.

Осенью инженер Горюнов подал прошение о выходе из Комиссии, и все заботы по снабжению лодки легли на плечи Михаила Николаевича.

Командиром «Дельфина» назначили капитана 2-го ранга Михаила Николаевича Беклемишева. Это был первый и, пожалуй, единственный случай в истории кораблестроения, когда создатель корабля стал его командиром – первым командиром первой боевой подводной лодки.

Вероятно, поэтому в немногочисленных публикациях уже нашего времени Беклемишева стали называть «русским капитаном Немо».

Среди русских инженеров-мостостроителей существовал обычай: когда автор проекта после постройки моста становился под его пролетом во время прохода по нему первого поезда. Так и Беклемишев первым погрузился в море на «Дельфине». Затем зачислил в первый экипаж добровольцев в составе десяти матросов и двух офицеров…

Каждое погружение в то время было риском, риском смертельным. Семнадцать раз погружался «Дельфин» под командованием лейтенанта, а впоследствии капитана 2-го ранга Михаила Беклемишева.

Дома он старался не рассказывать о своей службе. Но каждый раз Людмила каким-то шестым чувством угадывала, что сегодня Михаил опять будет участвовать в испытаниях лодки. В такие дни она места себе не находила, все у нее валилось с рук. А поздно вечером, когда усталый, но довольный Михаил шумно вваливался в дом, радостно бросалась к нему навстречу.

В тот день, 16 июня 1904 г., когда «Дельфин» должен был погрузиться в очередной, восемнадцатый, раз, Людмила, как никогда, была взволнована, на сердце, что называется, «кошки скребли…»

Михаил сказал, что едет в Кронштадт по делам службы. А за него остается лейтенант Черкасов.

– Не волнуйся, – поцеловал жену Беклемишев, но почему-то тревога не покидала Людмилу.

Восемнадцатое погружение оказалось роковым.

Вот что об этом писал в своих записках лейтенант Тьедер:

«Опытная лодка («Дельфин». – Примеч. авт.), обыкновенно вмещающая двенадцать человек, начала погружение для практики и обучения команды, имея в себе тридцать семь человек, из которых кроме командира было еще два офицера. Началось погружение на месте – лодка принимала в цистерны водяной балласт. Оставалась уже малая плавучесть. Лодка готова была погрузиться на дно, предстояло только закрыть главную крышку и уничтожить оставшуюся плавучесть.

Но в это время недалеко от места погружения проходил пароход: волна от него добежала до лодки, покрыла ее и заглянула в незакрытый еще люк. Этого было достаточно, чтобы с открытой крышкой она устремилась ко дну. Ужас смерти в первый момент сковал мысли видевших, как в закрытый люк хлынула вода. Огромная опасность, однако, быстро вывела людей из оцепенения. Бросились закрывать крышку, заработал опускающий механизм… сразу уменьшилась и стремительность потока… вот механизм стал, крышка приоткрыта. Спасение еще возможно – водой залита только часть лодки – воздуха может хватить, пока подоспеет помощь извне. Вырываются крики облегчения, но тотчас обрываются, и вода продолжает прибывать…