Пробное погружение

Николай Евлампиевич Кутейников был одной из самых значительных фигур отечественного кораблестроения середины XIX – начала ХХ века.

«Н.Е. Кутейников – самый образованный инженер в нашем флоте» – так отзывался о нем один из выдающихся его учеников известный кораблестроитель А.Н. Крылов.

К сожалению, отношения между ними были натянутыми и, в общем-то, недостойными для людей такого масштаба.

Двойственная позиция и недомолвки А.Н. Крылова в отношении Н.Е. Кутейникова были вызваны скорее уязвленным самолюбием ученика. Как ни печально, но так нередко бывает между выдающимися учениками и учителями.

Дошло до того, что после гибели «Петропавловска» и разгрома Цусимской эскадры в Русско-японскую войну 1904–1905 гг. А.Н. Крылов возложил вину за это на Н.Е. Кутейникова.

Вероятнее всего, обвинения, выдвинутые А.А. Крыловым, стали причиной преждевременной смерти Николая Евлампиевича, последовавшей через год после его отставки в 1906 году.

А между тем Н.Е. Кутейников был одним из создателей ледокола «Ермак» и первой в России подводной лодки, по его инициативе был в 1901 году создан Петербургский политехнический институт с кораблестроительным факультетом…

Пошел по стопам отца и его сын Николай, принявший непосредственное участие в разработке проекта одной из русских боевых подводных лодок.

А по-настоящему в комиссию по проектированию подводных лодок вошли знакомые Кутейникова специалисты.

В своем докладе по этому поводу Кутейников отмечал:

«Берутся за это дело: по кораблестроению – старший помощник судостроителя Бубнов, по механике – помощник старшего инженера – механик Горюнов, по электротехнике – лейтенант Михаил Беклемишев…»

Причем последний сочетал несколько морских профессий: штурман, минер, механик и корабельный инженер. К тому времени Михаил успел закончить офицерские минные классы, механическое и кораблестроительное отделение Николаевской морской академии, преподавал в Минном классе, Военно-электротехнической школе, инженерном училище и Морской академии. Он был одинок, не знал семейных забот. И поэтому его хватало на многое, даже на написание нескольких учебников и статей по минному делу.

Старший брат иногда укорял:

– Когда ты, наконец, возьмешься за ум? Пора бы тебе, Михаил, в твои годы остепениться. Офицеру нужна жена, это важно для карьеры. Мне неприятно отвечать, когда спрашивают, почему мой брат не женат?

Михаил только отшучивался…

Михаилу исполнилось сорок лет, а он все еще «холостяковал». Однако времени на хандру у него не оставалось. А когда брат приставал с надоевшим вопросом:

– Ну когда же ты наконец женишься?

Михаил шутливо отвечал:

– У меня одна суженая – подводная лодка.

Михаил был далек от политики, в отличие от брата, который был посвящен в «морскую» ложу масонов. Несколько раз он предлагал и брату последовать своему примеру, но каждый раз получал твердый отказ. В конце концов Николай оставил Михаила в покое.

Историческая справка

Масонство в России – явление общественной жизни, которое охватывает период истории от начала XVIII века по наше время. Русское масонство преследовало гуманистические и просветительские цели, большое внимание уделяло этическим вопросам. Фактически оно представляло собой духовное сообщество людей, единых в стремлении способствовать процветанию своего Отечества и просвещенности людей, живущих в нем.

Двумя императорскими указами – Александра I от 1822 г. и Николая I от 1826 г. – масонство как тайное общество в Российской империи было запрещено. Каждый вступивший на военную и государственную службу обязан был дать подписку о непринадлежности к масонским ложам.

Специалисты Департамента полиции называли орден Филаретов одним из наследников средневекового ордена Розы и Креста (то есть розенкрейцеров).

В поле зрения политической полиции попал журнал «Море», основанный Николаем Беклемишевым в 1901 году, страницы которого пестрили сюжетами о вольных каменщиках.

Николай II воспринимал масонство как одну из серьезных угроз государственному строю России.

За Николаем Беклемишевым было установлено негласное наблюдение. В недрах политического сыска, наблюдающего за масонами, была составлена записка (1911 г.), в которой говорилось:

«Все петербургские масоны группируются около Н.Н. Беклемишева… Главным местом их собраний является помещение Музея изобретений и усовершенствований, где почти ежедневно происходит обсуждение всевозможных тем, касающихся масонства».

Казалось бы, не избежать Николаю Беклемишеву преследования по политическим мотивам. Однако не тут-то было.

За спиной Николая Беклемишева, редактора журнала «Море», председателя лиги обновления флота (впоследствии – Морской лиги), стояли видные государственные деятели, в том числе великий князь Александр Михайлович Романов – родственник царя по крови.

Николай Беклемишев был досточтимым мастером «особой ложи» в Санкт-Петербурге. Ложа была русским отделением французского оккультного «Ордена рыцарей филаретов». В свое время Николай Беклемишев был упомянут в воспоминаниях великого князя Александра Михайловича, как его помощник в тайном обществе филаретов[4 - Филарет – любящий добродетель (древнегреч.)].

В марте 1926 года Николай Беклемишев давал показания в ОГПУ о попытке возрождения масонских лож в Советской России – «с ведома Политуправления, чтобы работать совместно на сближения с западными державами».

В свободное, так редко выпадавшее время, Михаил любил постоять утром ли, вечером ли на берегу моря или бездумно глядя на набегающие волны, или размышляя о смысле жизни.

Эта привычка появилась у него еще во время обучения в училище. В один из таких свиданий с морем у Михаила сами собой возникли поэтические строки:

Проснулось солнце!
Выше, выше…
И расплескалась тишина,
И еле-еле море дышит —
Лениво катится волна,
Несет из стран далеких вести.
Люблю я говорить с волной:
Мне кажется, идет невеста
Ко мне в накидке кружевной.

Вспомнив свою юность, Михаил зябко передернул плечами и иронически подумал: «Мне уже сорок стукнуло, а невесты даже и на горизонте не видно»…

Он и не предполагал, что именно сегодня судьба преподнесет ему поистине сказочный подарок.

Михаил еще немного постоял и направился к своему дому. Он снимал квартиру на Господской улице, рядом с квартирой своего двоюродного брата Николая Александровича и был у них частым гостем.

Одна из дочерей Николая Александровича Нина писала о нем:

«…Михаил свободно держал себя с женщинами. Он имел у них необычайный успех. Девицы сходили по нем с ума, и многие из них были бы счастливы выйти за него замуж. Но он или будучи очень разборчив, или имея уже серьезную привязанность, относился к ним безразлично и легко…»

Михаил вошел в дом, но не успел переодеться, как в дверь постучали. Он подошел к двери, широко распахнул ее и остолбенел. Перед ним словно облитая лучами заходящего солнца стояла красивая девушка. Крепко сбитая, с толстой русой косой через плечо, и правильными чертами лица, и огромными зелеными глазами.

«Передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты», – пронеслось в голове у Михаила.

– Как тебя зовут, красавица? – удивился он.

– Людмила, – потупившись, ответила та и добавила: – Мама попросила передать вам белье. Она заболела и не смогла прийти…

Михаил пригласил девушку в комнату, но она помотала головой, сунула ему в руки увесистую корзину и собралась уходить, но Михаил попридержал ее за руку и сказал:

– Как жаль, что я не Руслан, а больше на Рогдая похож! А то бы обязательно тебя спас от кого-нибудь!