После конца. Часть 1

– Тогда зачем, Леман? – она посмотрела на него. – У нас много симпатичных, умных, сильных девушек. Да если тебе так приспичило, мог бы просто сходит в бордель! Зачем тебе она? Человек. Какой смысл доставлять себе и ей лишние заботы, ведь вы все равно не сможете быть вместе?!

– Не знаю, – честно ответил он, покачав головой. – Не могу это объяснить. Ты вправду решила, что я не думал об этом? Думал, поверь мне. Сопротивлялся, но ничего не смог сделать. Это уже не моя воля, меня просто тянет какая-то сила, которая не спрашивает моего мнения. Любовь? Возможно. Я не знаю, какая она, значит, и не могу отрицать, что это она. Но тебе не понять меня.

– Угу, – ответила она, а затем отвернулась и чуть сильнее сжала руль. – Ну что, ты готов к охоте?

– Конечно, – кивнул он, а затем через несколько минут задал самый волнующий его вопрос. – Ты рассказала кому-нибудь об этом?

– Разумеется, нет, – отрицательно покачала головой Рика. – Хотя должна. Теперь из-за моего молчания я стала соучастницей. Но я не стану на тебя докладывать. Разбирайся со свое личной жизнью самостоятельно, – она взмахнула волосами, и Леман услышал, как под ладонями девушки чуть заскрипела кожа руля. – И не забудь помыться перед выходом и постирать одежду. От тебя этой девкой за версту несет.

Выехав на трассу, она сильнее надавила на педаль, и автомобиль зарычал, ускоряя свой ход.

Экипировавшись в свою форму, висящую в отдельном, специально оборудованном шкафу квартиры, солдат, еще раз встряхнув свои влажные после принятого душа волосы, с тяжким грузом на душе направился к вертолетной площадке. Из его головы никак не выходили слова Рики, сказанные ему в автомобиле по дороге в особняк.

Он не соврал подруге, когда поведал о том, что всерьез размышлял о невозможности их отношений с Кирой. Подобные мысли приходили в его голову часто, но в конечном итоге они всегда заканчивались угрызениями совести, и тогда Леман избавлялся от этого тем, что гнал их оттуда прочь и на какое-то время забывался, но сейчас солдат начал понимать, что это ничего хорошего не даст. Нельзя бесконечно бегать.

Леман прекрасно понимал, что правильней будет просто исчезнуть из ее жизни. Звучит просто, но на деле это было не так легко, и при этом «не так легко» подразумевало собой «невероятно тяжело». Разорвав с Кирой все отношения, юный воин облегчит жизнь и ей, и себе, и пусть он при этом останется несчастлив, все равно. Ради девушки он был готов на эту жертву.

Но когда Леман представлял это, воображал, что больше никогда не увидит ее лица, никогда не встретится с ней взглядом, не почувствует ее щекотливое дыхание на своей израненной коже и мягкого голоса у самого уха, не ощутит ее прикосновений и не поцелует ее мягкие влажные горячие губы… ему хотелось умереть. Так просто и до ужаса примитивно. Без преувеличений и прикрас.

Будучи черствым и жестким с раннего возраста, воспитанным среди солдат и искусных убийц, рубящих своими мечами, колющих ножами, бьющих кастетами и обстреливающих из автоматов монстров, младших богов и недолюдей, Леман думал, что лишился возможности чувствовать что-то вроде любви или подобных этому чувств. В его жизни до встречи с Кирой присутствовали лишь изнурительные тренировки, постоянная угроза смерти, оружие, кровь, сражения, боль от ран, одним словом – война. Но теперь в его жизни наступил мир. По крайней мере что-то вроде него, и ему это начинало нравиться.

Еще одна из причин, по которой им нельзя любить людей. Они пробуют вкус счастливой спокойной жизни без войны и начинают желать ее, что может породить предательство.

Черный Крест не знал, сколько он продлится, этот странный «мир», но он все же настал, и это было глупо отрицать. Только сейчас Леман начал ощущать то, что он цел. Даже на расстоянии солдат чувствовал ту связь, которая образовалась между ним и Кирой. Это был словно крепкий стальной канат, сердцевина которого состояла из проводника, соединяющего их души. И казалось, что как бы далеко они ни были друг от друга, этот канат преодолеет все препятствия, но не разорвется.

Раньше солдат не верил в то, что у Черных Крестов есть такая же душа, как и у людей, но теперь… что же это тогда трепещет в нем? Его тело будто было бутылкой, внутри которой метался джин, жаждущий вырваться и навеки соединиться с другим джином, сидящим в другой бутылке. Красивой и такой хрупкой бутылке.

Ему казалось, что лучше умереть, чем потерять ее. И на этом Леман окончательно запутался.

Покинув особняк с заднего выхода, солдат направился в сторону ангара. Приблизившись к нужному вертолету, он забрался внутрь и увидел Зорича, сидящего там в одиночестве. Капитан – что было странным – всегда приходил раньше всех.

– Привет, – поздоровался Зорич, отвлекшись от своей книжонки карманного формата в мягком темно-малиновом переплете. – Что-то ты рановато. Сбор назначен только через сорок минут.

– Да, – кивнул Леман, остановившись в хвосте и усевшись на свое излюбленное место. – Быстро собрался, делать нечего, да и устал после этого длительного отдыха…

– Это похвально, – одобрительно кивнул Зорич. – Ну что же, присаживайся.

В этот момент мысли Черного Креста были перегружены совсем другим и солдат не был в состоянии поддерживать сознательную беседу с кем-то кроме своих множественных внутренних «Я».

Расстегнув молнию рюкзака, Леман по своему обыкновению положил коробочку на противоположное его месту сиденье и принялся тренироваться. Хотя, от тренировки было лишь одно слово. Думал он совершенно о другом.

И тут, спустя минут шесть ему вспомнилось то, что сейчас в паре-тройке метров от него сидит тот, кто живет в шкуре Черного Креста втрое дольше него, и к тому же связан узами брака.

Посидев некоторое время в нерешительности и чувствуя себя двенадцатилетним подростком, которому запоздавшие с половым воспитанием родители начали объяснять, откуда берутся дети, Леман перевел свой взгляд с деревянной коробочки на своего командира.

– Зорич, – позвал он мужчину и тот, отвлекшись от чтения, посмотрел на солдата.

– Что?

– Я хочу поговорить с тобой, но только не как с командиром, – он замялся, пытаясь подобрать слова. Красиво выражать свои мысли солдат никогда не умел.

– Ну, хорошо, – кивнул Зорич. – Я слушаю тебя внимательно. Излагай.

– Скажи, – помолчав еще пару секунд, он сдался и решил не вилять и задать вопрос напрямую. – Черные Кресты могут любить? И вообще, как мы любим?

– Да, Леман, мы можем любить, – на губах Зорича появилась улыбка. Ее редко можно было увидеть. – И не просто любить. Даже это слово недостаточно сильно, чтобы выразить те чувства, которые мы можем испытывать. И влюбляемся мы, Черные Кресты, в основном лишь раз в жизни. В этом есть определенные плюсы, но и, к сожалению, без минусов так же не обходится. Вообще все, что происходит в жизни – это смесь положительного и отрицательного. Их слияние как раз и образуют гармонию, инь и янь, которые создают хоть какой-то порядок. Я вот живу с женой уже тридцать четыре года, а чувства к ней не изменились. Хотя нет, вру. Они изменились, но не уменьшились, а наоборот, только усилились. Молодая страсть со временем исчезла, но вместо нее наступила другая любовь. Не знаю, я не поэт, не могу точно объяснить. Да и вряд ли кто-то другой сможет. Нет таких слов ни на одном языке, чтобы можно было объяснить любовь, ее можно понять только когда сам почувствуешь. Поймет лишь тот, кто почувствует, – он несколько секунд помолчал, а потом еще раз улыбнулся и добавил. – А я, кстати говоря, заметил, что между тобой и Рикой есть какая-то связь.

– Э-э-э, нет, Зорич, – сразу же ответил обескураженный таким неожиданным заявлением Леман. – Мы в приятельских отношениях, я не о ней говорил.

– Уж не знаю, о ком ты говорил, но по Рике можно читать, как по этой книге, – он звонко щелкнул средним пальцем по странице. – И это немного странно. Обычно, если Черный Крест любит кого-то, то тот отвечает ему взаимностью. Безответной любви у нас, как правило, не бывает, мы словно сливаемся друг с другом в одно целое. Но если все так, как ты говоришь, то я вам очень сочувствую.

В оставшееся время они больше ни о чем не говорили.

Спустя время к ним в вертолет зашли Ло, Дож, и Конор, а за ними последовали Рика и Курт. Когда девушка села на кресло, Леман посмотрел в ее сторону и пересекся с ней взглядом, который она бросила в его сторону. Девушка приветственно повела бровями и чуть ухмыльнулась.

Приблизительно через пять минут пришли двое пилотов. Забравшись в кабину вертолета, они, услышав от Зорича разрешение на взлет, закрыли подъемную хвостовую дверь. Вновь послышался шум разгоняющихся с каждой секундой лопастей вертолета – его нескончаемая музыка.

Когда вертолет поднялся в воздух и начал набирать высоту, Леман выглянул в окошко. Они поднимались все выше и выше, и вот в какой-то момент в симуляции голубого облачного неба появилась выделяющаяся из общего фона прореха, достаточно широкая, чтобы они через нее смогли проскользнуть. Еще мгновение, и вертолет со своими пассажирами вылетел на поверхность и понесся в настоящие небеса, ничем не отличающееся от тех скопированных, которые нависали над расположенной под землей резервацией.

Поистине потрясающая постройка. Леман родился в ней и прожил всю жизнь, но время от времени все равно не перестает дивиться этому фантастическую творению.

И что теперь? Им предстояло долгое суточное путешествие.

Леман же, не обращая внимания на разговоры и те стреляющие в его сторону взгляды Рики, которые он начал замечать только после того, как ему выдал свое предположение стороннего зрителя Зорич, продолжал, не отрываясь, бурить стенку коробочки взглядом. Поначалу неожиданное заявление командира показалось Леману несусветным абсурдом…

Рика влюбилась в него?

Смех, и все на этом!

Но только теперь, когда оный факт поставили прямо перед его лицом и буквально ткнули в него носом, Леман начал об это размышлять. Ему вспомнился тот факт, что она добровольно вызвалась ухаживать за ним во время того, как он после побоев вампира почти три дня беспомощным овощем валялся у себя в постели и без нее даже не мог принять прописанные ему для ускорения выздоровления пилюли. Как же это все было странно!

Посмотрев на Рику и вновь пересекшись с ней взглядом, он отвел свой взор. Глубоко вздохнув в попытке хоть немного успокоиться и очистить свои мысли, Леман опять сосредоточился на своей коробочке и вновь стал пытаться заставить ее летать.

Сутки полета прошли почти незаметно.

Помучившись с коробочкой около пяти часов, Леман с давно знакомым раздражением бросил это занятие и затерялся в своих думах, закрыв при этом глаза. Психика Черных Крестов была устроена не так, как у людей, поэтому они могли сидеть без движения очень много времени и не испытывать при этом какой-либо дискомфорт.

Когда же наступил следующий день и снаружи начало рассветать, пилоты посадили вертолет в каком-то городе на дозаправку. Взяв автомат с подставки, Леман вставил в него стандартный магазин и, зарядив, вышел и почувствовал, как морозец защипал щеки.

Отойдя чуть в сторону, он приблизился к небольшому островку снега и, присев на корточки, прикоснулся к нему внешней стороной ладони. Услышав хруст справа от себя, Леман повернул голову и увидел Рику, топчущуюся неподалеку и с неподдельным интересом разглядывающую снег.

Поднявшись, он подошел к девушке и спросил:

– Ты же никогда не видела его?

Она посмотрела на него, улыбнулась, покачала головой и, присев на корточки, тоже потрогала холодные кристаллики.

– Вживую никогда, – Рика загребла немного снега и растерла его по своей ладони длинными, покрытыми маленькими шрамами пальцами. Вроде бы ничего удивительного, простая физика, кристаллизация жидкости, но все равно это не перестает быть таким красивым. Все взрослые в глубине души остаются детьми и хотят верить в чудо, верить в то, что сказка возможна в реальной жизни. И сколько бы Черные Кресты не отрицали свою схожесть с людьми, они не были просто бездушными машинами для убийств. Они могли любить, могли ненавидеть, даже могли мечтать, они были живыми… но при этом не так слабы, как человеческие особи. – Ну, разве что только в морозильной камере.