Ночные бдения кота Мурра

– Хорошо, разлюбезные мои сотоварищи! – кот вскочил на задние лапы. – Сейчас я уйду, но обещаю вернуться! И, это… без меня золотую рыбку не кушайте! А то не будет вам счастья! Я ведь от голода умру, обернусь призраком, и лет двести потом стану греметь по ночам цепями, взывая к вашей совести!

– К-о-о-от!!! – взревел Питон. – П-шел вон!

– Мя-я-яй-ууу!!! – обиженно взвизгнул Бегемот, уворачиваясь от пролетевшей вазы династии Мин. Грохот битой посуды был ему торжественным тушем.

Через мгновение черный оболтус выскочил из номера и, заботливо прикрыв за собой дверь, подмигнул совсем ошалевшему Францу:

– Наши спят: они устали. Ну и мы гундеть не стали.

– Ага! – открыв от изумления рот, снова согласился парнишка.

– Ну-с, юное дарование, давай, веди меня по достославным местам своего древнего города. Я не хочу попасть в щекотливое положение.

– Хорошо. – согласился хлопец. – Но как же еда?

– Человек живет без пищи – неделю, без воды – трое суток, без шутки – восемнадцать часов. – кот воздел вверх указательный коготь правой лапы. – Так что, ничего, со мной – не сдохнешь!

– Ну, к-о-о-от!!! – заканючил, точно маленький, Франц. – Ну, миленький! Ты у Канцлера служишь, у тебя даже мыши должны от обжорства лопаться. Неужели ты пожалеешь лакомства для ребенка?

– Ладно. – смилостивился Бегемот и почесал пузо. – Веди к ближайшей забегаловке, главное, – прочь из этого трактира! О, здесь меня зря обидели! Я ухожу отсюда навсегда!… До ужина.

Мальчик не понял последней фразы, но подобострастно склонился в поклоне, а потом рванул на улицу, следуя к кондитерской господина Шульца, что стояла в квартале от таверны, на перекрестке Шванштрассе и Фридрихплатц.

Кот напялил на голову цилиндр и прихватил с собой трость с набалдашником из слоновой кости, изображающей почтенного немецкого господина, показывающего язык.

Вскоре мальчик и ряженый зверь стояли на пороге кафе, из которого вкусно тянуло булочками с корицей.

– Фрида! – раздался крик изнутри здания. Правильно тебя родители назвали: ты, как есть: фригидна, причем во всех сферах жизни! В город скоро пожалуют принцы, князья, золотая молодежь! Они все хотят: есть и пить, а у нас – ножи тупые!

– Снег под утро ляжет, – замурлыкал себе под нос странное заклятие кот, – и не плохо даже, то, что в доме не наточены ножи!»[42 - Та самая песня, из-за которой поссорились гарсон, поющий шансон, Шуфутинский и беспричинно бодрый бард Митяев.]

– Гер Шульц! – закричал Франциск. – Можно вас на минуточку.

Ответа не последовало. Мальчик озабоченно посмотрел на своего мохнатого приятеля.

– Сейчас все будет! – заверил кот, да как гаркнет. – А ну-ка, стань передо мной, как лист перед травой!

Так Бегемот это заорал, что стекла в помещении зазвенели. Владелец, с перекошенным от страха лицом, выскочил к гостям. Увидев парнишку, мужчина вымученно улыбнулся:

– Что, Франц, тебя мама за солью послала?

– Нет, дядя Шульц, мы пришли отведать твоих булочек. Деньги у нас есть. Они вот у этого господина! – и ребенок некультурно показал пальцем на интеллигента Бегемота, чем расстроил последнего до слез.

Кондитер недоверчиво посмотрел на кота, протирающего кончиком хвоста свои концептуально-интеллектуальные зеленые глаза, и захохотал:

– А позволь, дружище, Франциск, узнать, в каком это потайном кармане сей уважаемый господин носит славные фридрихсдоры? Если меня не подводят глаза, малыш, то это и не господин вовсе, а кот! И сумки в брюхе, как у кенгуру, набитую золотом, я что-то у него не наблюдаю!

– И это значит, – Бегемот благородным жестом, каким обычно кидают в лицо врагу чистые перчатки или новехонькие белые тапочки, отстранил собственный хвост, зловеще прищурился, – что бедный мальчик останется голодным в доме собственного отца, так что ли, милейший Вальтер Шульц?

Мужчина мгновенно вспотел:

– Да тише ты, зверюга! И, вообще, была бы у тебя женой Фрида – неизвестно, как ты бы тогда запел!

– Ну, так вот, чтобы ни Фрида, ни папа ее – Вильгельм Бисбармак[43 - Производное от известного Бисмарка и широко распространенной в Средней Азии национальной казахской еды – «бесбармака» (дословно: «пять пальцев», потому что кушают это блюдо руками).] – ничего лишнего не узнали, придется накормить двух сиротинушек.

– Да понял уже, понял.

– Мелкому – мороженое, мне – цветы. – не унимался Бегемот.

Вальтер захлопал глазами, ничего не понимая:

– Зачем?

– Что: зачем? – зашипел зверь, усаживаясь за столик.

– Б-б-букет?

– А ты как думал, деревенщина? Если я кот, то и живу не по понятиям, так что ли? Я – мировая знаменитость! Меня положено именно так и встречать! Неплохо бы еще, конечно, королевский оркестр да красную ковровую дорожку, но на первый раз, так и быть, – прощаю. Но все-таки я тебе не какой-то там затрапезный клоун Филя Хрюшка-Боров, а – мега-звезда! Уяснил, гер Шульц?

– Хорошо. – согласился хозяин. – Фрида не далее, как вчера на реку ходила. Купавок там набрала три корзины. Не побрезгуете, милостивый сударь?

– Это такие отвратительные желтые цветы? – пренебрежительно фыркнул кот. – Не богато, прямо скажем. А, впрочем, годится. Мы их потом Юлии всучим. С намеком, значит. Ну, и чего стоим, Вальтер? Дождешься, я тебя на браунинг поменяю! Ну-ка, метнулся на кухню и быстро принес заливную осетрину да сто грамм валерьянки. Я – аристократ, много по утрам не пью!

– Где же я вам валерьянку-то достану?

– Все-то у вас не как у котов! – повысил голос зверь. – Ладно, тащи коньяк! Что приходится, из-за невежества местного населения, прости Великий Канцлер, в себя вливать!

Через пару минут ребенок был перепачканным мороженым от ушей до самых пяток. Кот не отставал от сотрапезника. Накативши пару рюмочек терпкого напитка, он проглотил блюдо, вылизал тарелку, отодвинул ее и пренебрежительно заметил:

– Какая же мерзость эта ваша заливная рыба![44 - Если вы думаете, что реплика сия приличествует людям из Рязановского фильма «Ирония судьбы», но никак не достойна великого кота, то мне вас искренне жаль.]

Вальтер аж позеленел от ярости, но спорить не стал.

– А скажи любезный, что этот ваш знаменитый капельмейстер все еще не возвращался?

– Это Иоганнес Крейслер что ли? – удивился хозяин. – Какой же он известный? Все, кто в люди выбился – в Вену или в Берлин подались. На худой конец – в Кенигсберг. Из музыкантов у нас тут одни только неудачники и задерживаются! Им князь Ириней покровительствует. Хотя, между нами, у него, у Иринея: и с художественным вкусом, и со слухом – полный швах. Я бы даже сказал: аллес капут.

– Любите вы своих правителей. – поддакнул кот. – Ладно, благодарствую. Нам еще до полудня город обойти нужно, стратегический план действий составить!

– Так вы у гофмаршала в услужении! – догадался Вальтер.

– Бери выше! – хихикнул кот. – У самого генералиссимуса!

– Вот оно как! – покачал головой кондитер. – Стало быть, вы – пруссаки. Ну, что ж, счастливого пути.

– И вам наше с кисточкой! – кот помахал на прощание свободной левой лапой. – Эй, Франц, пошли. Солнце уже высоко, а мы все жрем. Так ведь и всю жизнь проесть можно!

Не успели мальчик с котом, сжимающим в когтях букет отвратительных желтых цветов, аки товарищи, выйти на улицу, как на них тотчас же…