Часть стояла, кусками рассыпавшись; в море свалил
Он другую, с висевшим на ней святотатцем Аяксом;
С ней он в вечно шумящее море его погрузил; {510}
Так погиб злополучный, упившись соленою массой.
Брат сначала судьбы избежал твой, – к себе невредим
С кораблями достиг, сохранённый там Герой ужасной.
Но тогда как в виду у утёсов Малеи ходил
Он, внезапно воздвиглась там буря, и рыбами полным {515}
Морем, воющим жалобно, к крайним пределам своим
В область бросило ту, где Фиест обитал, и где после
Было царское сына Фиеста, Эгиста жильё.
Но, однако, опять успокоилось море, и волны
Ветр попутный им дали, – в отечество выйти своё. {520}
И в восторге увидел, шалея, родительский берег,
Целовал он отечество милое; видя её, —
Землю сладкую, пролил обильно он слезы истерик.
Издалёка, с подзорной стоянки его вдруг узрел
Страж, Эгистом поставленный; злое замысля, он вверил {525}
Два таланта за стражу ему; наблюдать он велел
Целый год, чтоб врасплох не застал их, прибыв к дому снова.
С вестью той роковой он в жилище владельца поспел.
И коварство тогда хитроумный Эгист заготовил, —
Двадцать мощных мужей из народа немедля он взял, {530}
Скрыл близ дома, где был изобильный обед приготовлен;
Сам, отправившись звать Агамемнона, там повстречал,
С колесницей пришёл, но убийство тогда замышляя;
Ввёл его, подозрению чуждого в дом, пир давал,
На пиру и убил, как быка убивают при яслях; {535}
Все, с Атридом пришедшие люди, погибли тогда,
Но Эгистовы с ними сообщники также валялись», —
Так сказал, и во мне разрывает вновь сердце беда, —
Горько плакав, упал я на землю; противна такая
Жизнь, на солнечный свет поглядеть не хотел я; всегда {540}
Плакал, долго лежал на земле, безутешно рыдая.
Напоследок сказал мне морской проницательный бог:
«О, Атрид, сокрушаешь столь жёстко себя ты, страдая;
Но слезой ничему не поможешь, а лучший итог, —
Лишь тебе самому возвратиться скорее в отчизну. {545}
Иль застанешь Эгиста живым, иль Орестом браток
Уж убит; ты тогда подоспеешь к его горькой тризне», —
Так сказал; ободрился мой дух, и могучее вновь
Сердце тут, несмотря на великую скорбь, оживилось.
Голос крепнул, я бросил тут старцу лишь несколько слов: {550}
«Знаю я о двоих; объяви же, кто третий, однако,
Морем взятый, живой, говоришь ты, в неволе оков?
Иль уж нет и его? Сколь ни горько, услышу без страха», —
Так его я спросил, – и ответ он давал, говоря:
«Лаэртид то, божественный царь, обладатель Итаки. {555}
Видел мужа на острове, льющего слезы зазря
В светлом доме у нимфы Калипсо, там им произвольно