Человек из пропавшей страны

– Мы тебе поверим, Студент, только если ты сам это сделаешь, – Фрол встал со стула, забрал у Глухарева пистолет и протянул Марату.

Белобрысый осунулся и опустился на корточки.

– Давай я, он еще пороха не нюхал, – вперед вышел Сергей Лысый, но Фрол сунул пистолет в руку Сафарову и сказал холодно:

– Краб, давай мы будем лучше слушать то, что говорю я.

Лысый сверкнул на него глазами, но промолчал. Холодная сталь комфортно легла Марату в руку. Впервые он держал заряженное боевое оружие. Драматизм ситуации зашкаливал. Сложно представить, как можно оставаться спокойным, впервые прикасаясь к боевому оружию. И хорошо, если бы это случилось где-нибудь на стрельбище, в тире, или на худой конец в чистом поле. Но сейчас перед ним был человек. Живой человек. Пока живой. Не зверь, не тварь какая-нибудь. Человек, такой же, как и он сам. Пакостный, но все же человек. Рука сжимала кусок металла, изрыгающий смерть. В этот миг исчезли все: Фрол, Лысый, Глухарь, Француз. Все они стали отдаленным размытым фоном где-то сзади. Это сон, какой-то плохой сон! Выстрелить – и дело с концом? Он прав. Но виноват ли белобрысый? Виноват лишь в том, что валит вину на него? Избить его за это, но не убивать же. Как после этого смотреть в глаза своей матери? Кто он после этого?

– Ну? – послышался голос Фрола.

Марат отвел глаза от тощей фигуры белокурого и отдал пистолет Глухареву:

– Не, мужики, я не могу, как хотите.

Фрол криво ухмыльнулся и язвительно сказал:

– А он бы тебя укокошил.

Вперед вышел Француз и огромным кулаком рубанул белокурого по лицу:

– Хорош заливать, кусок дерьма!

Белокурый упал, но Француз легко поднял его, поставил на ноги и с размаху ударил еще раз. Белокурый повис на наручниках и завалился под лестницу.

– Ты ему черепушку расколол, – Фрол подошел к лежащему.

– Не, живой еще, но могу расколоть. Давай я его так добью, зачем марать ствол? – рявкнул Француз.

Фрол поморщился:

– Глухарь, давай, доделай уже.

Глухарев вышел вперед и через секунду грохнул выстрел. Белокурый даже не дернулся. Марат уставился на тело и замер. Человек несколько мгновений назад разговаривал, а теперь лежит убитый. Что-то было в этом противоестественное. Что именно Марат не понимал.

– Шевелись, Студент, – как сквозь туман услышал он голос Фрола. – Ты что-то совсем раскис. Думал мы тут в куклы с девками играем? Бери и помогай!

Они уже тащили тело по бетонному полу к выходу. Сафаров брезгливо и неловко взял мертвого за ногу. Снаружи стояла телега с лопатами и лошадь. Бросили в телегу, накрыли пологом, сели рядом, отвезли в глушь, где и машина не пройдет, выкопали могилу и похоронили. Пистолет выбросили на обратном пути в реку.

Назад ехали молча. Глухарев допил коньяк и уснул. Француз вел машину, Лысый смотрел перед собой расфокусированным взглядом, Фрол играл кистевым эспандером, а Марат глядел в окно на проплывающие пейзажи.

– Не дрейфь, Студент, – Лысый небрежно хлопнул Марата по плечу, – жизнь такая.

– Он точно предатель? Мне показалось тут с доказательствами не морочатся. Чуть меня не кокнули.

– Не бойся, тебя бы не кокнули. Фрол знал, кто предатель, а тебя так, проверял. Его зовут Костик. Звали. У него сеструха на наркоте погорела, а он решил ей помочь и как-то скорешился с ментом одним. Договорился, что сеструху отпустят за информацию о наших делах. А у Палладия там свои менты работают. Они и вложили Костика.

– Ничего себе. А можно как-нибудь без криминала? Просто чисто по бизнесу развиваться?

– В нашем деле нет. Не менжуйся, все в конце концов подохнем. Вообще у нас Глухарь по мокрухе работает. Безбашенный. Ему все равно. Наркоман, – он посмотрел на спящего Глухарева. – Столько народу завалил – весь лес перекопан.

Глава 19. Пусть кормится голубь с руки моей

Вечером Ленка прибежала домой пораньше с полными пакетами продуктов. Пока гостя не было, она приготовила запеченную куриную грудку с картошкой, большую тарелку оливье, винегрет и домашнюю выпечку. Напевая жизнерадостную мелодию, убралась в квартире, хотя всюду и так сияла стерильная чистота. Долго думала, куда поставить спортивный алюминиевый обруч. В коридоре нет места, в зале везде его видно, даже за диваном, на балконе быстро покроется пылью, а она крутит его почти каждый день. Пожала плечами и убрала пока на балкон. Накрыла на стол, поставила бутылку водки, две стопки, и села ждать. Немного погодя вскочила, словно вспомнила о чем-то, достала из серванта старый проигрыватель пластинок, протерла от пыли, поставила на пол у балкона. Пластинок у нее хранилось много, но она не помнила какие. Вытащила на свет из ящика стопку и выбрала самые современные. Посмотрела в зеркало, поправила одежду, прическу.

Уже стемнело, а ее гостя все не было. Ленка прислушивалась к шорохам на лестнице, выходила на балкон и стояла, вглядываясь в темные фигуры прохожих. Холодный свет уличных фонарей скудно освещал их, выхватив из темноты. Она никогда не читала книжек, а тут взяла с полки первую попавшуюся и стала пробегать глазами по строчкам, думая только об одном. По всем канонам отношений сегодня вечером должен был состояться их первый романтический ужин. Почему его все еще нет? Что случилось? Тревога нарастала вместе с движением стрелок на часах. Вот она – пресловутая женская доля. Ждать! Ждать с работы, ждать из командировки, ждать от друзей. Хотя, было бы кого ждать…

Наконец, глубоко за полночь, она поужинала в привычном одиночестве, как-то излишне гремя посудой убралась и легла спать. На кухонном столе, словно Эйфелева башня на Марсовом поле в Париже, возвышалась неоткрытая бутылка водки, как символ испорченного вечера.

Сафаров в это время сидел в ресторане со своими и незнакомыми ему братками. Как самого молодого, его посылали в разные места города с поручениями. В городе шел передел. Вместе с Крабом они подвозили важных людей в ресторан. Северо-западный район отходил Литейному из-за смерти их лидера, который получил пулю от неизвестного киллера. Неизвестный он только в официальной версии, все прекрасно понимали, откуда дует ветер. Промышленный, которому принадлежал Сафаров, получил также свой кусок – часть промзоны Северо-западного, еще небольшой рынок и две заправки. Город оказался поделен на две части.

В центре зала поставили особо сервированный стол, за которым сидели самые важные персоны, среди которых Сафаров никого не знал, но по повадкам несложно было определить их принадлежность к криминальному бомонду. Вокруг за столиками расположились их бригады.

– Вон тот, в белом костюме с телкой, рядом с Фролом, это наш Палладий, – кивнул в сторону центра Сергей, когда они с Сафаровым стояли неподалеку. Несмотря на временное перемирие, братки обеих сторон смотрели недобро друг на друга и сидели отдельно. Человек по двадцать с каждой стороны. Хотя их на входе разоружали, находиться в таком сообществе расслабленно не получалось. Что обсуждалось в ту ночь Сафаров не знал, но после переговоров вместе с Крабом развозил пьяных гостей. Освободился Сафаров только рано утром, когда обычные люди пошли на работу. Ушла на работу и Ленка.

На следующий вечер Ленка пришла домой позже обычного. По пути зашла к подруге. Не зная, дома ли ее новый гость, она сделала это специально, даже не давая себе отчета в том, что так мстит Сафарову за испорченный вечер. Да и то, если он все-таки окажется дома. Может ему что-то не понравилось, и он больше не придет? Подходя к двери своей квартиры, она немного взволновалась, не зная, что ждет ее за дверью. Может пустая квартира, а может сюрприз какой-нибудь, например, букет роз, за который она сразу бы простила ему все. Открыв дверь, она вошла – и никаких роз.

Сафаров лежал на диване и смотрел телевизор.

– Привет, – бросила она с порога, разуваясь.

Юноша вскочил с дивана и подошел к ней:

– Привет.

– Пропусти, я устала, – она протиснулась мимо него и пошла на кухню, где на столе оставалась бутылка водки.

– Вчера я не смог прийти.

– Я заметила. Дела срочные?

– Да. Работа такая. Прости. Ты, наверное, ждала меня.

– Ждала. Ладно, бывает.

– Чай будешь?

– Нет, я к подружке забежала по дороге.

– А я буду, если ты не против.

Она отрицательно покачала головой и пошла в ванную. Сафаров принялся хозяйничать на кухне. Раз уж его пригласили, наверное, сразу же не выгонят из дома. Он достал приготовленное Ленкой, разогрел, поставил чайник и, как умел, сервировал стол на двоих.

Ленка набрала полную ванну, залезла и лежала в горячей воде, ни о чем не думая. Через дверь она слышала, как работает телевизор, как гремит посудой на кухне ее гость, и у нее внезапно отлегло. Выходя из ванной комнаты, она почти забыла свою обиду. Наверное, все мужчины такие, чего уж на них обижаться.

– Присоединяйтесь, Елена Борисовна, – пригласил Марат на кухню.

– Налей мне чаю, – попросила она, обматывая голову полотенцем.