Питомцы апокалипсиса

Почему не бывает старых и немощных гепардов? Потому что они никогда не останавливаются.

И я не остановлюсь. Черный ящик в голове, слышишь? Придется придумать что-нибудь покруче, чтобы угробить нас.

Мои негнущиеся деревянные губы коснулись открытого пространства. Воздух! Я глотнул воздуха. Закашлялся. И, пока дыра в жиже не затянулась, заорал на ананси: На помощь!

Только мой сожжённый рот прохрипел лишь:

– На-па-ах-гх!

Барбара самопроизвольно включилась и, приняв мой хрип за унгольскую ругань, перевела:

«Пельмень в штанах!»

Жижа снова облепила губы, потянулась к кровоточащим деснам. Я закричал от боли:

– А-а-а-хх-рр-ха.

Барбара пропела в ухо:

«Лижи подмышку»

Я видел сквозь закрытые веки свечение все еще далеких векторов. Кислотная пленка натянулась на рот. Воздух кончался. Унголы не спешили на помощь. Обиделись на «пельмень»?

«Саркофаг» потянул меня в свои глубины мягко, ненастойчиво. Словно говоря: ну-ну, поиграли и хватит!

Нет, я все еще не сдаюсь, не останавливаюсь. Мои клетки кожи, волос, слизистых оболочек, стенок желудка сильно заняты. Они так быстро расщепляются, что через три-четыре дня от меня останется лишь голый скелет. Вот тогда я наконец и остановлюсь.

Самоустранюсь.

В следующий миг чьи-то руки замкнулись вокруг моей головы. Мощным рывком меня вытащили наружу. Я схватился за горло, затрясся. Замок из огромных ладоней надавил мне под грудную клетку. В закрытые глаза мне выдохнули:

– Тр-мрх! Трр-мрх, рекр Хрор мр!

«Дыши! – ласкала Барбара мое обожжённое ухо – Дыши, секира Хрора тебя рассеки!

Кислота вылетела из моего нутра вместе с рвотой, вместе с похлебкой Лилы. Басистый смех сотряс темноту вокруг.

«Нормально! А за пельмень и подмышку потом ответишь».

Мою голову размотали, вытерли лицо чем-то влажным. Я открыл глаза. Желтолицые здоровяки-блондины снимали с меня мокрые разлохмаченные тряпки, поливали водой из бутылок мою красную кожу в темных волдырях. Темнобровый унгол в зеленом плаще доставал из сумок бинты: кислота раскрыла на голове и левом плече почти полностью зажившие раны. Я лежал в лужице крови. Кровь стекала с меня.

Унгол с косичками в бороде сунул мне в рот бутылку воды, велел прополоскать и выплюнуть. Я выплюнул горлышко бутылки.

«Не бутылку, – покачал головой унгол. – Плюй воду»

Уворачиваясь от бутылки, я захрипел и вытянул в сторону других «саркофагов» пальцы – все в желтых волдырях.

Только тогда унголы заметили Ману и Дарсиса.

Когда их вытащили, я наконец обтянул сожженными губами горлышко бутылки. Бомбежка разворотила холмы и овраги вокруг, огромный черный кратер тянулся до стремительно темнеющего горизонта. «Саркофаг» Дарсиса опрокинуло, сам ассасин потерял сознание, в бедре зияла кровоточащая рана. Пока унгол с косичками в бороде откачивал его, рядом разматывали Ману. Бедная Мана! Я не смог смотреть на ее ошпаренное розово-рыхлое лицо и отвернулся. Главное, она дышала. Главное, живая.

«Секира Хрора! Это же Он! Красный убийца сотен!»

Мой лоб под бинтами вспотел.

«Этот тощий ананси? Разве капитан «меченых» не крупнее раза в три?»

«Вырви мне печень, если он не Дарсис! Я ни с кем его не перепутаю, этот змееныш угробил моего троюродного кузена. Сжег его целиком своей пукалкой. Только ступни в сапогах остались. Их на погребальный костер и поставили».

«Хм-м… Корок, принеси из кузова две веревки и цепь. Свяжем этих спасенных».

«Эти доходяги и так ласты склеят, если сильно подышать на них. Для кого цепь?»

«Для Красного убийцы, для кого еще».

«А может это… прикончим его по-тихому? Кузена все-таки моего убил! Ну и иномирных доходяг заодно, раз якшаются с «меченым»».

– Не-х! Поххетенох, – захрипел я. – Поххетенох похоф!

А должно было выйти: Нет! Поединок. Поединок богов!

Унголы уставились на меня, потом друг на друга.

«Зачем этот пришелец только что кричал нам жрать шторы?»

«Он издевается! Сначала пельмени с подмышками, теперь шторы! Прикончим их!»

Из последних сил я поднялся на локте и ухватил сожженными пальцами темнобрового унгола за полу зеленого плаща. Тот наклонился ко мне, я указал на него, на себя и сжал пальцы в кулак.

Темнобровый усмехнулся.

«Иномирянин знает наши законы».

«С чего ты взял?»

«Только что он вызвал меня на поединок. Видимо, от имени Красного убийцы».

Я кивнул и рухнул на развороченную тяжелым дождем черную землю.

«И что ты решил, Брох?»

Темнобровый зарыл пальцы в густую белую бороду.

Со стороны «саркофагов» разадались тихие слова на унгольском. Барбара перевела:

«Не с ним».

Я закатил глаза. Мана, ну конечно.