Питомцы апокалипсиса

За спиной раздалось:

– Где? На том свете? Друг, ами, не надо умирать.

– На том конце станции, кретин! – заорал я и ускорился.

Их шагов я не слышал. Через три поворота оба словно соткались передо мной из воздуха. Красные пластинчатые доспехи облегали их стройные тела. Лица полностью закрывали глухие округлые шлемы. Стояли они рядом, слегка касаясь друг друга аксамитовыми рукавицами.

На груди каждого темнела багровая мишень «меченых». Знак убийцы.

Я оглядел плотный доспех на бедрах Маны.

– Дарсис постарался? Похоже, он касался тебя в самых нескромных местах. Похоже, вас двоих можно поздравить.

– Похоже, это не твое дело, – сказал Дарсис. Его плечи и грудь обматывали красные ленты. В расстегнутых кобурах под мышками как штыри торчали рукоятки пистолетов.

Мана сняла шлем. Ее восстановленные в инкубаторе кудряшки колыхнулись под мощным дыханием кондиционеров. Темные глаза сияли на гладком бледном лице, как нагретые угли.

– Железяка тебе не поможет, – кивнула бразильянка на мой топор.

– Не поможет, – я отбросил оружие в сторону. – Ведь я обещал, что ни один нож не коснется твоей кожи.

Дарсис сжал пальцы в кулак, внутри гибкой брони запрыгали блики.

– Это топор, умник.

Я пожал плечами: один фиг.

– Стас, поздно бунтовать, – сказала Мана. – Юлирель ушла в Свет.

– Знаю. Вы убили ее.

– Тогда почему?

– Потому что у сказки должен быть счастливый конец, – я поднял левую руку. Из свежего глубокого пореза на ладони сочилась кровь. – Кстати, вот для чего прихватил топор.

Как всегда молниеносно Дарсиса рванул бозпушку из кобуры. Прежде чем щелкнул спуск, я обрушил на ассасина больпули, сбив его с ног. С воплем Дарсис выронил оружие. Уткнулся лицом в плинтус, судорожно хватая ртом воздух.

Кулаки Маны вспороли пространство. Я отклонился назад, сделал выпад, ударил. Мана тоже. Ее костяшки и мой локоть поцеловались сквозь толщу аксамита и отскочили. Из разреза на моей ладони брызнула струя крови. В то же время я накрыл градом больпуль кудри бразильянки.

– Как летний дождь, – хмыкнула Мана. – Освежает.

Она атаковала, свет едва поспевал за ней. Обманное движение плечом, резкий удар снизу. Я отпрыгнул, пнув валькирию по бедру. Рык вырвался из ее плотно сжатых губ.

Пытаясь перевести дух, я отступил и стряхнул пот с лица. Каждый вдох и выдох – словно нож входит и выходит из груди.

Мана прижала меня к окну, и мы сошлись вплотную. Попытались пробить защиту другого. Пересилить бывшего друга. Наша связь разорвана, но память о слабых местах осталась.

– Баста! – победный клич Маны отдался от стальных стен.

Кулак в чехле из аксамитовой брони проскочил мимо моего блока. И влетел прямо мне в лицо. Вслед за головой все тело отбросило назад, затылок обжегся об ледяное стекло.

Новый удар достал печень. Все мои мышцы разом ослабли, словно от электрического импульса. Я ощутил металлический вкус крови в горле. А потом осознал, что лежу на полу.

– Зачем даже сейчас? – взревела Мана и пнула меня носком в ребра. – Зачем, раз Юлирель мертва, ты все равно разрушаешь нашу дружбу, мое счастье. Зачем так упорно губить себя? Ты мстишь?

Краем заплывшего глаза я видел круглый кусок черного космоса в стене. Отражение моего избитого лица и слипшихся от пота волос закрывало все звезды. Мана замолчала. Дарсис хрипел у противоположной стены, пытаясь подняться. Размывалась граница между плотью и болью. Болью не только от ран.

– Ты не хочешь…знать, – я сплюнул кровь.– На самом деле, не хочешь. Но все равно узнаешь.

И я отдал Мане все, что чувствовал. Эпицентр урагана моих терзаний сместился в ее мозг.

Бразильянка застыла. Ее губы задрожали. Выступившие слезы повисли на ресницах как бусинки росы.

– Как же сильно.… Как же сильно ты ее любишь, – всхлипнула она, сверкающие бусинки потекли по ее щекам. А затем над кудрявой головой полыхнули, словно молнии, черные векторы. Страшная гримаса исказила лицо бразильянки. – Я убью тебя!

Железные пальцы впились мне в горло. Я заколотил руками по полу. Мой язык выпал изо рта и запрыгал на подбородке.

Горящие глаза Маны затмили мир. Всю гибнущую Вселенную. Откуда-то издалека донесся слабый голос Дарсиса:

– Ты хотел успокоить ревнующую девушку, показав чувства к другой? В самом деле, тот еще умник.

Успокоить? Нет, не так.

Наоборот. Ведь добрым и сомневающимся мне ни за что не победить.

По моей команде губка внутри ожила и бросилась поглощать черные векторы Маны.

Чужая мрачная аура впитывалась в меня, накрывала мысли черным зонтом. Пока Мана выдавливала из меня жизнь, она отдавала взамен что-то новое.

Теперь я прекрасно понимаю Ману. Теперь я тоже хочу прикончить ее. Растоптать ее предательское лицо с бразильскими пухлыми губами, выдавить воздух из ее легких, а затем взять ее опустошенное мертвое тело и, как мешок, набить камнями. Блеск жизни в ее глазах – яд для меня, а чудесная Мана – мертвая Мана.

Задыхаясь в тисках, умирая, я ощутил, как гнев извне наполнил мои резервы. В моем сердце загрохотал гром, ослабленные руки развязались и ударили.

Кто-то закричал. Знакомым ненавистным голосом. Я перекатился на ноги и бросился на него.

Пелена застелила мои глаза. Я видел лишь размытую красную тень на фоне серых коридоров. Ее взмахи, ее удары я опережал. Мои руки и ноги били и били. Костяшки мои расшиблись в кровь о ее толстую броню, я не останавливался.

Другая тень на полу попыталась встать. Я ошпарил ее больпулями из своего сдавленного горла. Тень взвыла и опала.

Первая тень поймала в захват мою руку, мы рухнули, я зашарил свободной ладонью по полу. Что-то тяжелое скользнуло в нее. Блеснула острая сталь на другом конце предмета. Сталь блестела до тех пор, пока не погрузилась в тело тени.

Тогда тень закричала. А я улыбнулся в ее размазанное лицо.

Когда кровавый туман растаял и мир обрел прежние серые краски в моих глазах, кто-то слабо прошептал:

– С возвращением.

Где я?