Мы граждане царства небесного

1. стяжавши благодать Божию, является распространителем спасительного опыта;

2. служит одному лишь Христу;

3. являет собой некий идеал монашества, образ к которому стремиться всякий насельник: монах, рассуждающий о вечности на пороге самой вечности;

4. во всем полагается лишь на Бога и руководствуется его откровениями.

Говорили, что на могиле одного старца монахами была высечена следующая надпись: «Здесь покоится в мире наш авва. Тело его погребено в Александрии».

Глава 8. Он сказал им: где вера ваша?

«В один день Он вошел с учениками Своими в лодку и сказал им: переправимся на ту сторону озера. И отправились. Во время плавания их Он заснул. На озере поднялся бурный ветер, и заливало их волнами, и они были в опасности. И, подойдя, разбудили Его и сказали: Наставник! Наставник! погибаем. Но Он, встав, запретил ветру и волнению воды; и перестали, и сделалась тишина. Тогда Он сказал им: где вера ваша? Они же в страхе и удивлении говорили друг другу: кто же это, что и ветрам повелевает и воде, и повинуются Ему? И приплыли в страну Гадаринскую, лежащую против Галилеи. Когда же вышел Он на берег, встретил Его один человек из города, одержимый бесами с давнего времени, и в одежду не одевавшийся, и живший не в доме, а в гробах. Он, увидев Иисуса, вскричал, пал пред Ним и громким голосом сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? умоляю Тебя, не мучь меня. Ибо Иисус повелел нечистому духу выйти из сего человека, потому что он долгое время мучил его, так что его связывали цепями и узами, сберегая его; но он разрывал узы и был гоним бесом в пустыни. Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: легион, – потому что много бесов вошло в него. И они просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну. Тут же на горе паслось большое стадо свиней; и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, выйдя из человека, вошли в свиней, и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, видя происшедшее, побежали и рассказали в городе и в селениях. И вышли видеть происшедшее; и, придя к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисуса, одетого и в здравом уме; и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся. И просил Его весь народ Гадаринской окрестности удалиться от них, потому что они объяты были великим страхом. Он вошел в лодку и возвратился». (Глава 8 ст. 22–37).

Когда мы читаем Святое Евангелие в храме, то, как правило, этот евангельский рассказ разделяется на разные части, читаемые в разные дни: запрещение ветру и воде отдельно, исцеление гадаринского бесноватого отдельно. Но, если прочитать этот отрывок евангельского текста слитно, то мы можем увидеть в повествовании новую и определенную мысль.

Апостолы, попав в шторм на Генисаретском озере, в страхе обращаются с мольбой к своему учителю: «Наставник! Наставник! Погибаем».

Христос спасает лодку, «запретив ветру и воде». Наступает «тишина». В этой тишине они, перепуганные и усталые, наконец-то пристают к берегу, где, как они предполагают будет безопасно и спокойно, где их ждет долгожданный отдых.

Но их тут же встречает новая опасность – бесноватый. «И в одежду не одевавшийся, и живший не в доме, а в гробах». Евангелист Марк прибавляет: «никто не мог связать его даже цепями; потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его; всегда ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни». (Мк 5; 3–5).

Встреча с таким существом никому не сулит ничего приятного, но, скорее таит большую опасность. Но с ними Христос!

В жизни каждого из нас одно испытание приходит на смену предыдущему один вызов спешит обогнать другой. Как же поступать нам?

Прежде всего – это упование на Господа Бога. Без него никуда. Молитва – апостолы испугавшись взмолились ко Христу и помощь не заставила себя ждать «ни на воде, ни на суше», – помощь против сил природы и против сил зла.

Но как это все выразить на практике, в ежедневной, рутинной жизни?

Мне вспоминается рассказ одного человека, с которым случайно довелось ехать в одном купе. Как звали того человека не знаю: я проводил дорожное время со сборником кроссвордов на верхней полке, внизу же беседовали два товарища. Вот рассказ одного из них, невольно подслушанный мною:

Рассказ подслушанный в вагоне поезда.

Жизнь Тимофея Каймакина враз дала трещину. Да не то, что трещину – просто под откос свалилась. А все началось с того, что заболел единственный и безумно любимый сын Алешка пяти лет. Ленечка, как звали его в семье.

Вроде бы вначале думали, что простуда, думали, что в садике заразился от кого-то – такое распространено в наших дошкольных учреждениях. Участковая педиатрша выписала какие-то порошки и витамины, сдали, как полагается в таких случаях анализы и жена взяла больничный по уходу. Вроде бы и все. Лечили как положено, Ленечка не капризничал, но только бледным был.

Однако, при следующем посещении кабинета, врачиха – плотная, розовощекая тетка, что-то размашисто до этого писавшая в карточке, взяв в руки результат анализа Алешкиной крови, уставилась сквозь линзы и долго смотрела в него, после чего упавшим голосом прочитала: «лимфо-циты семь-десят процентов» и побледнела.

Так в семью Тимофея вошла первая беда. За анализом крови последовала пункция, с чудовищным для простого человека названием «цитология», которая успокоения не принесла никому, но лишь более усилило волнение родителей. Тимофею, только, что осознавшему тот факт, что у его единственного и горячо любимого сына какие-то там лимфоциты, вдруг оказываются в каких-то совершенно не тех процентах, пришлось столкнуться еще и с мега-карио-цитами и, даже, миело-карио-цитами. Такие слова и язык-то напрочь отказывался произносить, не то, что умом было понять и принять в сердце, что у твоего сына оказалась болезнь, со страшным названием лейкемия.

Жена с сыном перебрались в детский гематологический центр. Тимофей их навещал, но в отделение его не пропускали, и он приходил стоять под окном. Когда они выглядывали – пытался улыбаться и держаться молодцом, но скорбное место – эта клиника… У Тимофея сжималось в груди еще на подходе, когда он лишь издалека видел впереди себя серый, мрачный больничный корпус. Будто мертвечиной тянет…

И персонал там работает странный – никогда в глаза не смотрят.

А так хотелось, чтобы прямо в глаза, открыто, как в кино какой-нибудь молодой, прогрессивный профессор, весь в веснушках и кудрявый, весело бы сказал ему: «все хорошо, не волнуйтесь, теперь уже все позади».

Но они, наоборот, отмалчивались и отводили взгляд.

К этому надо было привыкать. Но привыкать оказалось некогда.

Тимофей был предпринимателем средней руки – имел, хоть и небольшое, но свое дело: автосервис с мойкой и монтажкой. Доход был не велик, но был. И несколько работников, трудившихся на благо семьи Каймакиных на зарплату не жаловались. В общем, была стабильность и было будущее.

За это Тимофей Каймакин не переставал хвалить себя. В юности, в школьные годы, после армии, друзья и товарищи, да и, что было весьма досадно, и девушки, почему-то считали Тимофея не то, что б неудачником, а просто середнячком не способным к чему-то серьезному. Тимофей запомнил на всю жизнь, как однажды первая красавица в их классе, Ксюша Веремеева, в которую, конечно же были влюблены все мальчишки, да и он сам, про себя «вздыхал» при виде ее, сказала ему с пренебрежением: «у тебя же как шло, так и ехало» …

Что шло и куда ехало, Тимофей так и не понял. Совершенно было непонятно и почему она так решила – он, как ему казалось, не подавал к этому поводов.

Но определение, хоть и не заслуженное, врезалось в память. После, уже через много лет, когда он стал твердо на ноги, имел уже свой автобизнес, как-то раз столкнулся с Ксений в городском парке, куда с женой привел сына на карусели.

Когда сын с мамой уселись в металлической коляске и понеслись по замысловатой траектории, сверкавшей огнями американской горки, пред ним предстала состарившаяся, в застиранном платье, обрюзгшая баба, потягивающая воскресным утром дешевое жигулевское пиво, продававшееся рядом в павильоне. Пиво продавали теплым, и Тимофей не любил его покупать в таких местах. То ли дело в недавно открывшимся Ayrshire-пабе…

– Привет, давно тебя не видела, – окликнула она его прокуренным голосом.

С трудом в ней узнал Тимофей свою школьную любовь. Он сконфузился.

– Как дела? Наших видишь кого-нибудь? – ответил Тимофей.

– Всех вижу, кроме тебя, – сказала Елена. – Я кондуктором в автобусном парке работаю – всех на линии встречаю. Ты, вот, что-то не попадался еще…

Тимофей на общественном транспорте не ездил – в их семье был серебристый Ниссан Мурано, который водил и он, и жена, но об этом тогда ему не захотелось говорить.

– Пешком хожу, – бросил он и поспешил встречать чуть покачивающуюся жену с восторженным от ураганного движения сыном. – От инфаркта.

После этой встречи, решил он подразузнать, как сложилась судьба у его одноклассников. Картина вырисовалась не ахти. Кто спился, кто сидел, кто без работы, кто без семьи, а кому и земля ужа стала пухом… Выходило, что лишь у него одного все в порядке: молодая красавица жена, любимый сын, стабильный бизнес и достаток.

Тогда, зауважал себя Тимофей.

– Что там у кого ехало? Главное – куда все приехало!

Все свои достижения, Тимофей Каймакин, небезосновательно, относил исключительно к своему трудолюбию и уму. К своей удачливости. Фарту жизненному. Сам всего добился – сам все заслужил.

И вот тебе раз! Пришла беда, и как говорится, никогда не бывает так плохо, чтобы не было еще хуже. Тимофей надеялся на свои деньги:

– все же, – думал он, – я подготовлен: смогу и лекарства дорогие покупать, а может понадобиться и за границей лечиться?

Но через три недели, после госпитализации сына, в его автосервисе случился пожар. Все же промаслено, везде бензин – недосмотрели, вот и пожар. Теперь, чтобы работать дальше требовался очень дорогой ремонт помещения, замена оборудования. А где деньги взять, если в семье и так уже беда во всех своих правах?

Три дня Тимофей провел дома, запершись и не отвечая никому.

– Думают – пью, пусть себе думают…

На самом деле, он это время усиленно работал. Головой. Мозговой штурм.

Тимофей просчитывал стоимость ремонта, возможность и окупаемость кредитов, даже пробовал просчитать вариант продажи своего «погорелого» бизнеса с целью перехода в новую сферу.

– Не может быть, чтобы выхода не было! Выход всегда есть, следует лишь постараться его найти, – твердил он себе под нос. – Я должен, я обязан, ради моей семьи, ради моего сына найти этот выход.

Перед глазами вставали картины голливудских блокбастеров: в них герой всегда находил выход из обрушившихся на него неприятностей и наступал хеппи-энд.