И ни на одно мгновение дольше

– Сегодня помогут они нам, а завтра мы им, – склонившись перед князем в поклоне, услужливо произнес Захария.

– Я не верю в бескорыстную помощь чужестранцев, – выкрикнул Сирт, с надеждой посмотрев на собравшихся.

Но это не помогло. Почти все согласились с князем и стариком. Воеводу поддержал лишь здоровяк Богучар.

– Когда я был воеводой, а ваш отец князем, то враги и близко боялись подойти к городу, – пробурчал он. – Я согласен с Сиртом. Нельзя обороняться здесь. Это будет кровавая резня. Если суждено биться, то нужно выйти им навстречу.

Сирт надеялся переубедить брата, оставшись после Совета с ним наедине. Он был уверен, что Алдан стал так внимательно слушать Захария, потому что его внучка – красивая танцовщица – вскружила ему голову. А свадьбой хитрый старик хочет привязать князя к себе еще крепче. Для Сирта это было очевидно, и он не понимал, почему брат сам не видит этого.

– Сначала мы перестали слушать мнение жителей Города, – пытаясь говорить спокойно и убедительно, начал он. – Если ты забыл, раньше князя – нашего деда, а потом нашего отца – выбирал народ. За право без выборов передавать власть от отца к сыну мы взяли на себя обязанность защищать жителей от всех опасностей. И вот когда пришло время, мы будто забыли свои обещания, – не сдержавшись, выкрикнул Сирт. – Теперь мы хотим резко увеличить подати и забрать в нашу дружину всех мужчин-кормильцев. Чтобы они, а не мы, воевали с врагами. Чем же мы тогда отличаемся от варогов? Мы ведем себя будто мы не часть нашего народа, а какие-то особенные.

Он замолчал. Больше жизни воевода дорожил свой честью. Любая несправедливость была для него недопустима.

– Ты слышал, Алдан, что сказал гонец? Простым людям неважно, кому платить подати. Для них главное иметь возможность спокойно жить и работать. А мы хотим заставить их умирать вместо нас. Думаешь, люди слепые? Они видят и этого твоего хитрого советчика-чужеземца. Видят, как околдовала тебя его внучка. Рано или поздно их терпение кончится. И тогда нам придется бояться свой народ больше, чем внешних врагов. А то, что ты призвал на помощь чужую армию, это просто самоубийство. Кто ее будет кормить? Допустим, что сегодня они наши друзья, а завтра? Ты принял неправильное решение, брат.

Алдан стоял у окна и смотрел на большой дуб во дворе. Почему-то именно сейчас он вспомнил, как в детстве они с братом построили крепость на этом могучем дереве. Как устраивали сражения, в которых на стороне каждого из них была своя маленькая армия из их друзей, соседских детей. Целью всегда была крепость. Иногда по жребию ее обороняла армия Сирта, иногда Алдана. У них были деревянные мечи, копья луки. Бои продолжались с утра до вечера без перерыва на обед. Шишки, ссадины и синяки говорили о тяжести и серьезности их схваток. Многое уже забылось, но одно Алдан помнил всегда. Почти всегда в этих детских войнах побеждал Сирт. Независимо от того атаковал он крепость или защищал ее.

С тех пор Алдан, хотя и признавал его полное превосходство в военном ремесле, всегда завидовал брату.

Он уже хотел согласиться с Сиртом и принять его план, но с ревностью вспомнил, с каким восторгом толпа приветствовала очередную победу воеводы на площади над грозным варяжским бойцом. А затем вспомнил околдовывающий танец своей невесты Далии, ее страстные поцелуи ночью у реки…

– Брат, решение принято. И я считаю его правильным и окончательным, – решительно произнес князь.

– Раз так, я ухожу. Ищи себе другого воеводу.

Сирт и сам не ожидал от себя этих слов. Ему даже не верилось, что это произнес он, а не кто-то у него за спиной. Но глядя на побледневшее лицо брата, он понял, что слова все же были сказаны. И обратно их не вернешь.

– Этого я от тебя не ожидал, – растерялся Алдан. – Но раз ты так решил, умолять не буду.

*****

Сразу после того, как Сирт вышел из комнаты, князь помчался к своей невесте. Он чувствовал, что только она способна отвлечь его от нахлынувших забот.

Девушка встретила его еще не сняв платье, в котором хотела пойти на свадьбу. Узкое, длинное, цвета темной вишни, оно идеально подчеркивало все соблазнительные изгибы ее женственной фигуры: манящую высокую грудь, осиную талию и дивные пленительные бедра.

Сегодня на ней не было никаких украшений, лишь тонкий венец из желтого блестящего металла стягивал волосы на голове. Слушая рассказ Алдана о том, почему пришлось отменить празднование, она беспокойно поглаживала длинными пальцами косу на груди. Князь видел как она расстроена и поэтому, не колеблясь, предложил:

– Ты можешь переехать ко мне прямо сейчас. Перед людьми на площади я объявлю тебя своей женой. А свадьбу мы отпразднуем немного позже. После войны. Сейчас к нам идет целая армия. Будет трудно удержать город до прихода тех, кто нам поможет. Многие погибнут. Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом.

Далия сделал несколько шагов к князю и, опустив глаза еле сдерживая радость, произнесла:

– Я уже твоя жена, князь, и буду любить и ждать тебя там, где ты мне укажешь.

Алдан ликовал. Ему казалось, что это самые лучшие слова, которые он слышал в своей жизни. Он рассказал про Совет, про ссору с братом, а когда замолчал, поднимая сундучок с ее вещами, Далия тихо сказала то, от чего он чуть не выронил его из рук.

– Сирт прав. Никогда не верь моему деду. И не зови на помощь мой народ.

– Уже поздно, моя любимая. Гонцы мчатся в Хатарию, их теперь никто не догонит, – растерянно ответил Алдан, не понимая, почему она неожиданно пошла против своего деда.

Далия и сама почувствовала произошедшие в ней большие перемены. Только она, в отличие от князя, знала их причину. Она стала княжной. И теперь этот город – ее город. И она готова была защищать его от всех, включая своего деда и бывших соплеменников.

Только дома Сирт понял, что произошло непоправимое. У него не получилось уговорить брата отменить опрометчивые планы подготовки к неизбежной войне. Еще хуже было то, что получилось, будто именно он сам бросил город в трудную минуту. И главное, он знал: гордость не позволит ни ему, ни Алдану теперь пойти на уступки.

Выслушав рассказ мужа, Лада спросила:

– А что ты мог сделать еще? У тебя не было выбора.

– Я всегда считал, что воевать должны солдаты, а простые люди должны заниматься мирными делами.

– Но это же правильно.

– Да, – кивнул головой Сирт и хмуро добавил: – Но после того, как Совет принял решение, я, как солдат, уже не имел права спорить.

– Помнишь, утром в пещере я тебе сказала, что меня разбудил плохой сон? – спросила Лада. – Мне приснилось, что нас изгнали из Города и мы в каких-то обносках, босые бредем по какой-то пыльной дороге неизвестно куда.

– Нас не изгнали, мы уходим сами. И не в обносках, и даже не пешком. Мы можем уехать на наших лошадях, – ответил Сирт и нашел силы улыбнуться. – Вот только я и правда не знаю, в какую сторону нам идти.

– Мы пойдем в тот край, где я родилась, – уверенно произнесла Лада.

– Ты же говорила, что туда невозможно попасть. Что твоя деревня окружена гниющими болотами, в которых живут какие-то вечно голодные и злые звери.

– Да, это так. На мою родину невозможно пробраться чужаку. Но ты же не чужой, ты со мной, ты мой муж, – Лада обняла Сирта и села к нему на колени. – На моей родине живут те, кто знает будущее. Их совет очень нужен нам сейчас.

– Хорошо. Едем.

Лада не сказала ему всей правды. Хотя Сирт и был ее мужем, уверенности в том, что болота его пропустят, у нее не было. Но не было и никакого другого места, куда они могли уехать из Города.

Как только Сирт с Ладой выехали за стену, заметивший это Захария побежал на рыночную площадь. Переходя от одной лавки к другой он рассказывал одно и то же. Что воевода Сирт оказался трусом. Будто сначала он даже хотел уговорить князя бежать из города вместе. Но Алдан не стал слушать брата-изменника и выгнал его из дружины и из города.

– Наш князь за народ. И мы должны сейчас, в трудное время, помочь ему, – повторял старик как заклинание.

Люди молчали и недоверчиво смотрели на старика. Многие знали и любили Сирта. Поэтому думали лишь о том, зачем чужеземец пытается их обмануть.

Для первого ночлега воевода с женой выбрали поляну на берегу ручья, петляющего по густому еловому лесу. Волки появились сразу, как стемнело. Их вой доносился совсем близко. Казалось, что если всмотреться в темноту, то можно увидеть их голодные глаза.

– Не очень-то здесь любят гостей, – улыбнулся Сирт, разжигая большой костер.

– Нам бы только дойти до болот. Волки туда не пойдут.

– Успокоила… Что же там такое жуткое на ваших болотах, что туда не идут даже голодные волки?

– Завтра сам увидишь, а сегодня наша проблема вот эти звери.

Она показала рукой на край поляны, где у кромки леса под темной елью в нетерпении стоял огромный хищник. В свете костра можно было увидеть, как с его клыков стекает слюна, а в черных глазах горит злоба и ярость.

Сирт подбросил в и без того яркий костер еще несколько больших веток.

– Надо лошадей привязать ближе к огню. Спать придется по очереди, – сказала Лада.