Зрелость. Автобиография… почти. Книга пятая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

Направившийся было вперед Балбин, остановился и вернулся обратно.

– Ты сомневаешься в способностях нашего предводителя управлять кланом?

– Нет, конечно нет… – отступая назад и запинаясь в словах проговорил гном, – просто я… просто мы хотели…

– Вот и оставайтесь при своем мнении, а то не долог тот час, когда за животными навоз пойдете убирать.

Прижатый праведным гневом, гном, отступил, вытянув руки ладонями вперед, и закрыл рот, превратившись в немую рыбу. Балбин обвел всех присутствующих взглядом и, развернувшись, в полной тишине стал удаляться.

Впереди кипела работа: носили тюки с вещами, в телеги запрягали животных, грузили оружие, щиты, стояла перебранка и общая сумятица. По лицам воинов было видно, что они не совсем понимают, что происходит и зачем все это делается, но, естественно, никто не задавал лишних вопросов и полностью подчинялся отдаваемым приказам.

– Что происходит? – остановив одного за руку, спросил Балбин.

– Не видно, что ли? Уходим мы.

– Бежите, значит? Где Ахагар?

– Посмотри там, в замке.

Гном прошел через суетящихся воинов и, открыв боковую дверь замка, вошел внутрь, столкнувшись нос к носу со Старейшиной. Тот был задумчив и мрачен.

– Скороход, ты вернулся? – без тени радости произнес тот. – Я знал это. Ты нужен мне там, куда мы направляемся. Собирайся!

– Я не сдвинусь с места, пока ты мне не объяснишь, что здесь происходит.

– А разве не видишь? Мы передвигаемся в Арию, к Великим Горам.

– Что? В уме ли ты, отец? Там королевство гнома Харлона. Или ты хочешь сказать, что он примет нас с распростертыми объятиями?

– Его гонец, пришедший вчера вечером, сообщил, что его предводитель разрешает нам пересечь его территорию и дает временное пристанище для наших воинов и мирных жителей.

– Что с тобой, Ахагар? Когда это ты начал скрываться от опасностей и трястись за свою жизнь?

– Не забывайся, Балбин. Хотя ты мой сын, но никто не давал право повышать на меня голос и сомневаться в моих действиях. Я пока еще один из Совета Старейшин, и мое слово является законом.

Ахагар огляделся по сторонам на застывших и смотрящих на их перепалку воинов, и те моментально занялись своими делами.

– Прости, отец, – поклонился Балбин, – верю твоему слову, но мне все же непонятно…

– Сын мой, – уже смягчившись, начал предводитель, – все не так просто в этом мире. Ты видишь лишь то, до чего может дотянуться твой собственный взгляд. Я же пользовался магическим и узрел то, чего опасается и страшится любой предводитель, ставящий защиту своего рода на первое место.

– Ты говоришь загадками. Пророк одурманил твой взор?

– Нет. Совсем наоборот. Он помог раскрыть его и заглянуть туда, что скрыто от простых смертных.

– Я уверен, он не с проста появился в наших чертогах. Ему нужно посеять среди нас смуту.

– Не говори того, чего не знаешь. Когда-нибудь ты займешь мое место, и тогда…

– Нет, отец, я не последую твоему примеру. Я остаюсь здесь!

– Ты нужен мне в Арии, у Великих Гор.

– Мое решение ничто не заставит измениться. Я остаюсь.

– Ты умрешь. Умрешь так же, как и те воины, что согласились прикрывать наш отход.

– Умру? Нет. Я дождусь прихода твоего брата из Альвеста, тех, кто еще уцелел. Этилия никогда не отказывала нам в помощи.

На мгновение Ахагар призадумался. Он окинул унылым обреченным взглядом свой народ и тяжело вздохнул. Затем расправил плечи и заговорил, гордо подняв голову.

– Мой брат, – лучший воин гномьих кланов, пришел бы на помощь, бросив все свои дела. Кровники никогда не оставляли своих в беде, но только не в нашем случае.

Он повел плечами и словно увеличился в размерах еще больше. Возвышаясь над Балбином как скала, отец посмотрел в глаза сыну и продолжил:

– Его ноги больше никогда не переступят наших земель. Предки призвали Альвестских гномов в свои чертоги на пир древних воителей. Теперь он со своей семьей и людьми там.

– Откуда ты это знаешь? – отстранился от отца Балбин, не веря в то, о чем тот говорит.

– Пророк…

– Опять этот твой Пророк! – закричал сын, пятясь назад. – Я знал, что добром ничего не закончится, когда он впервые появился здесь. Он не хранитель добра. Он сеятель смуты! Ты бежишь как трус, не желая принять брошенный тебе вызов. Тебе никогда не попасть на пир предков! Ты не достоин этого.

Развернувшись, гном стал удаляться от предводителя, не желая терять драгоценное время на пустые бессмысленные разговоры.

– Балбин!

Разгневанный правитель не мог найти себе места от выходящий ярости. Дважды его рука тянулась к висящему за спиной двуручному топору и дважды чудовищной силой воли он опускал ее обратно.

– Балбин!

Прежде всего, он был предводитель гномов, но и отцовство не собирался сбрасывать со своих плеч. Внутри все сжалось, и тоска окутала Ахагара своим плащом. Он понимал, что видит сына в последний раз, и не мог сделать единственного шага, меняющего судьбу. Опустив голову, он закрыл глаза и мысленно воззвал к предкам.

– Повелитель, все готово к отходу.

Мысли прервал низкорослый гном, с двумя небольшими топориками по бокам, но встретившись с взглядом правителя, потупил взор и поклонился, собираясь уйти.

– Хорошо. Я буду замыкающим. Выступаем немедленно.

Ахагар попытался отыскать скрывшегося сына, но ничего не получилось. В последний раз осмотрев местность, каждую знакомую постройку, он медленно побрел в юго-восточный тоннель, куда устремились первые его воины.

– Они смели наше последнее укрепление, – прорычал гном, смахивая грубой перчаткой выступивший пот.

– Посланник сообщил, что помощь уже идет, – слукавил Балбин.

– Она идет уже вторую неделю!

– Они не бросят своего кровника.