Сказания Заморавии

Радагас не заметил, как оказался совсем рядом с врагом. Повелитель теперь не манил варвара, а просто достал свой меч и принял боевую стойку. Радагас молча ответил тем же.

* * *

Их схватка не была похожа ни на один из тех боев, в которых привык убивать Радагас. Серая, как свинец, пелена туч затянула небо, и начался дождь. Капли барабанили по латам и кольчугам. Разбивались о мечи и копья, стекая по кровостокам, словно кровь. Сон казался воину-королю настолько реальным, что он почувствовал, как холодеет воздух вокруг его врага. Мечи звенели, сталь скрежетала, когда клинки сталкивались, соревнуясь в прочности так же яростно, как и хозяева сражались за свое существование. Почему все выпады и блоки казались Радагасу ужасно медленными? Он глядел на темную фигуру перед собой и ему чудилось, что и враг двигается ужасно медленно. Более того, весь серый мир с его грязью, потом, смертями и проклятым дождем тоже жил словно в забвении и дремоте.

– Радагас, что с тобой?

Король повернулся на голос. Дева была знакома ему, но он не мог вспомнить, где видел ее. Необъяснимый трепет взбудоражил его, когда он заглянул ей в глаза.

– Я просто должен сразить эту тьму, иначе она сожрет все, что мне дорого, – как в тумане ответил он красивой и величественной деве.

– Радагас! Мой король! Проснись.

Дева звала его.

– Мой милый господин, очнись! Разомкни веки!

Но варвара продолжало трясти во сне. Он покрылся холодным потом и разумом был где-то далеко… где-то на кровавом поле.

– Радагас! – Кэрин залепила ему пощечину.

Воин-король открыл глаза и резко встал. Его руки сжимали края медвежьей шкуры, служившей одеялом им обоим. Радагас смотрел в пустоту и долго молчал. Дева не пыталась больше его разбудить, а просто сидела рядом и, гладя руками лицо своего супруга, пыталась разглядеть в его глазах страх, что заставил варвара дрожать.

Это продолжалось несколько мгновений. Затем Радагас задумчиво взглянул на Кэрин и сказал.

– Ты не пойдешь в бой на рассвете.

Кэрин резко встала, шкура упала на землю, обнажив стройное тело воительницы. Кэрин вдруг запылала яростью.

– Ты ласками своими пытался отговорить меня?! По-твоему, я буду отсиживаться и ждать, когда тьма поглотит тебя и всех моих друзей?!

Затем она, смягчившись, присела и, ласково подняв понуренную голову варвара за подбородок, сказала.

– Нет уж, мой любимый, я иду с тобой. Ты не для того вытащил меня из Ада, чтобы я, как фарфоровая статуя стояла в твоей сокровищнице, ожидая, что мой хозяин вернется и протрет с мела пыль времен. Но ты не вернешься, умирая в этой битве. Я не допущу, чтобы моего супруга убили. Я с тобой, Радагас, с твоим согласием или без него. Откажешь взять в армию, не переживай, я родилась в Танграде, знаю способы тайно проникнуть за стены.

Все это время Радагас не мог оторвать от Кэрин взгляд. Именно такой он полюбил ее. Именно такой и потерял. И боялся потерять вновь. Но вспомнив о том, как держал мертвое тело возлюбленной на руках, он также вспомнил о том, как они познакомились, как эта дева-воительница шла с ним бок о бок через горы и реки, через поля Чистилища, он вспомнил все это и просто произнес.

– Тогда собирайся прямо сейчас.

– Что? Зачем?

III

Радагас встал и принялся одеваться.

– Мы пойдем вдвоем. Я не допущу, чтобы завтра из-за варварского трона погибли мирные жители города. Хватит этих смертей. Она должна лишь забирать тех, кто заслужил этого. И в первую очередь это темный маг, наследник Урмака и их цепные псы-генералы.

Кэрин кивнула в ответ.

И уже через несколько минут они тайком пробирались через шатры. Они шли на север к горам.

Там был тайный лаз в городской стене. По словам Кэрин, через него мог легко пролезть легко вооруженный воин.

Танград был окутан ночью. Она, словно девица из борделя, неожиданно полюбившая своего клиента, не хотела отпускать его в утро. Утром должна была начаться битва, грозившая городу смертью, и поэтому ночь все силами пыталась удержать своего любимого Танграда в своих убаюкивающих объятиях, в своей любовной ласке, в своей тьме. Ночь хотела, чтобы город спал, а он впротиворечь ей ходит и нервно ждет рассвета: некоторые крестьяне заколачивали дома досками, другие таскали воду в ведрах и наполняли ей большие бочки, третьи точили старое оружие, в надежде, что армии варваров, вардоков, эльфов гаэрвалов и гномов Карбора удастся прорваться за стены, и тогда крестьяне и другие жители города смогут помочь им в битве.

Танград ждал битвы, отчасти поглощенный своими делами, отчасти спящий, неспокойным сном. И поэтому никто из дежуривших на стене стражников из небольшой свиты Увольда не заметил, как две темные фигуры подошли к кромке леса и стали присматриваться к городу.

– Почему этот Увольд и некромант Ильвар не воскресили армию из сотни тысяч воинов? – спросила Радагаса Кэрин, – а обошлись всего парой сотен воинов…

– Эта пара сотен будет биться яростнее тысячи – среди них великие воины прошлого. Думается мне Увольд с Ильваром считают себя некими непровозглашенными королями, – пояснил Радагас, – а эта воскресшая сотня… или две сотни… что-то вроде их элитной стражи.

– А как же армия? Или ты считаешь, что они намерены поднять из мертвых еще кого?

Даже в темноте Радагас разобрал настороженный и любопытный взгляд Кэрин, лишенный страха, но не смелости.

Он посмотрел на Танград.

– Поднять кого из могил? Возможно, – ответил он, – а может они хотят обратить в свою армию мертвых жителей Варварии, а потом и других стран Имра.

– Но как можно сделать обратить живых в мертвых… не отправляя их души в пристанище Удора, а тела – на пир воронам?

– Это темная магия. На моей памяти лишь раз подобным пользовались варвары. Мой отец Танкрас пытался уже обратить живых в свои мертвые марионетки. И помогал ему в этот именно Удор. И я знаю, что этим твоим… князьям тьмы тоже он способствует и придает сил. Мы с тобой, моя воительница остановим Увольда и Ильвара до того, как они вновь попытаются обратить жителей Танграда в рабов Темных сил.

– Тогда давай направляться к тайному лазу, – сказала Кэрин, – видишь? У стражников на стене смена караула. Воспользуемся заминкой.

– Стой, – спокойно произнес Радагас. Его обостренные чувства, дремавшие последний час, пробудились и нашептывали варвару, что рядом с ними кто-то есть.

Радагас слегка прищурился, а потом потянул носом ночной воздух.

– Мы тут уже не одни, Кэрин… – а потом добавил, обращаясь во тьму, что была у них за спиной, – смелый Вайверн, как поживаешь, последний из драконов?

Послышался треск сучьев и ветвей деревьев.

– Добрый Радагас и его возлюбленная воительница Кэрин, – чинно начал Вайверн, но потом запнулся и что-то недовольно прорычав, выглянул из кустов и жестом головы поманил обоих людей к себе. Те пролезли через засохшие кустарники и вышли на крохотную поляну.

– В отличие от вас, людей, у драконов сытость притупляет все остальные чувства… поэтому я вас не услышал, – немного виновато произнес дракон, в темноте казавшийся много больше, чем он был.

– И кем ты тут полакомился? – спросил Радагас, увидев в центре поляны несколько обглоданных костей. Он присел и кончиком вытащенного из ножен кинжала поворошил останки.

– Гоблины, – пояснил Вайверн, – они еще водятся в этих местах, хоть и мало их совсем осталось. Я нашел лишь троих. Мясо-то съел, а вот кости мое нутро отказалось принимать.

Дракон снова негромко прорычал и хотел что-то сказать, но Кэрин опередила его.

– Мудрый Вайверн, будь честен, что ты слышал из нашего разговора?

– Ничего, прекраснейшая из варваров, – просто ответил Вайверн, он оскалил пасть в улыбке, – но сейчас мне не нужно знать ваш разговор, мне не нужны уши или нос, чтобы понять, что вы собираетесь тайком проникнуть в город и вдвоем разобраться с приспешниками Удора.

Радагас встал.