Сказания Заморавии

Мысли о Кэрин захлестнули меня. Я видел, как мелькали меж деревьев её тонкий стан и копна каштановых волос. Я видел её карие глаза. Они рассказали мне о счастье…

Я шёл к ним. Её запах звал меня. А голос манил вперёд. И, шаг за шагом уходя в чащу леса, я погружался в воспоминания. И они, горькими и сладостными песнями, уводили меня всё дальше в лес, куда ещё не прокрались слабые лучи рассвета. Там, во мраке лесной чащи, меня звал голос, необъяснимо далекий и безэмоциональный. Это уже не был голос Кэрин, а что-то другое. И я знал, что обязательно должен найти его источник.

Я шёл вперёд, раздвигая ветви каштанов и дубов. В голове вертелись мысли о прошлом и надвигающемся будущем. Воспоминания о Кэрин, о днях, проведённых с ней, всплывали на поверхность океана памяти и так же мимолётно таяли, разбегаясь бликами. Я чувствовал греющее тепло любви и давящую на сердце боль.

Так я вошёл в самую чащу. Здесь было темно и холодно, звуки готовящейся битвы не проникали сюда.

– Стой, Радагас, ибо перед тобой край бездны, – прозвучал голос, шедший отовсюду, – Если ты шагнёшь в пустоту, то возврата назад не будет. Но если ты останешься на свету, то не будет спасения свободным народам Заморавии.

– Кто ты? Покажись! – выкрикнул я, обращаясь к деревьям и мраку.

В ответ раздался смех, пробирающий до костей. И тогда я понял, что говоривших двое. Голоса разились тональностями.

– Боги!.. Покажитесь! Ведь люди не способны увидеть вас, если вы сами того не захотите!

– Ты прав, Радагас! – ответил странно пылкий для бога голос.

И передо мной возникли Иманус и Серафим.

От обоих исходило сияние. От Серафима – бледно-светлое, а от Имануса – ярко-огненное. Оба держали полыхающие огнём мечи и щиты. Оба были в доспехах и шлемах. И от обоих богов веяло невероятной, неистовой силой. Чаща осветилась, мрак стал прятаться за деревья. Но свет этот не резал глаза.

– Мы явились, чтобы ты уничтожил Танкраса. И только с нашей силой ты сможешь одолеть тирана, впитавшего саму тьму Удора, – молвили боги.

– Зачем вы помогаете мне? Почему именно мы с Кэрин?

– Мы скреплены нерушимыми узами, как ты знаешь, – сказал тёмный бог, – Мы не выбирали вас. Это сделали силы, нам не подвластные. Сам Арз.

– Раз в тысячу лет рождаются два создания – неважно, из какой расы – которые должны оттеснять надвигающееся зло. В этом цикле этими созданиями было предречено стать вам, – продолжил Серафим, – тебе и Кэрин. Но я не уберёг её…

– Поэтому теперь именно ты должен остановить тьму, – прервал его Иманус, – Когда я узнал, что Удор с помощью Танкраса хочет завладеть Имром, то попросил совета у Светлого Пёрпола. И бог света дал мне в союзники Серафима. А вы с Кэрин любовью своей скрепили нас клятвой.

– Понимаешь, Радагас, боги зла также, как и боги света, не могут сами вершить дела на Имре. Поэтому мы используем создания Арза, чтобы поддерживать баланс сил. Не только света и тьмы, но и других.

– Я орудие в ваших руках…

– Нет! Ты волен поступать, как думаешь. Но мы всё равно даруем тебе, Радагас, силу богов, чтобы ты справился с Танкрасом. Силу света и огня!

– Лучше бы сказали, как вернуть Кэрин к жизни, – гневно ответил я, – Вы ведь не в силах сделать это!

– Танкрас владеет секретом, который поможет тебе, – говорил Иманус, – Секрет этот связан со мной. Но сам я не могу выдать его тебе, ибо тогда навсегда растворюсь в Вечном Арзе.

– Танкрас владеет секретом, – повторил я.

При упоминании имени отца гнев пробуждался во мне. Но теперь я знал, где искать ключ к возрождению любимой.

– Не тут-то было! – пролетел сквозь ветви чей-то противный голос.

– Волбур! – рассердился Иманус, – Тебя прислал хозяин. Шпион ты проклятый!

– Ничто не скроется от взгляда бога смерти! Всё подвластно Удору! – расхихикался Волбур, чёрт. Чернее глубокой ночи была его шерсть, а козлиные рога были скручены в спираль. От него воняло, а глаза светились жутким смертельным огоньком.

Иманус в ярости метнул в него огненный шар. Но шар подпалил дерево, потому что Волбур исчез, оставив только эхо жуткого хихиканья. До этого я думал, что боги не обладают эмоциями, но глядя на лица Имануса и Серафима, понял, что ошибался.

– Не стоит больше откладывать! – прозвучал снова божественный общий голос, но не такой общий, как у вождей вардоков, а словно два брата говорили вместе.

Боги взяли меня за руки. И тут же испепеляющий душу жар ворвался меня. Я почувствовал, как по телу разливается что-то тёплое, что-то, что несёт в себе чудовищной силы энергию. Энергию самих богов. Я чувствовал и боль, и наслаждение. Свет и огонь заполняли мои до того пустые вены. Нет! Я не существовал до этого! Я был человеком всего лишь! А сейчас…

Только нежная и жгучая любовь Кэрин могла сравниться с этим чувством!

Два бога объединились во мне!

Я был их орудием…

* * *

Когда я открыл глаза, всё кругом было в огне. Деревья, небо, земля… В сознании мелькнула мысль, что Танкрас напал раньше и успел уже поджечь лес. Но потом я осознал, что это моё зрение изменилось. Я видел, как Иманус и как Серафим! Я видел мир глазами богов!

Я взглянул на руки. Они светились бледно-огненным пламенем. Я ощутил, что тело моё заключено в доспехи, а на голову надет шлем. Я выхватил меч и увидел его пламенный клинок. Неистовая сила бурлила во мне. Голова кружилась. И мне казалось, что я могу всё: слышать шаг зверя, мчаться быстрее ветра, разить сильнее всех. Я был готов к схватке.

И уже не отталкивал воспоминания о Кэрин и о прошлых годах.

Лучи солнца пробрались и сюда. Вокруг никого не было. Тишина обволокла чащу.

* * *

Радагас выбрался на поляну, к лагерю, где все изумлённо и со страхом долго смотрели на него. А после того, как Айлин преклонила колени, поняв, что произошло, все успокоились и принялись расспрашивать своего предводителя, что с ним случилось. После коротких объяснений и недлительных сборов армия была готова к великой битве.

Все ждали команды к наступлению. И Радагас, весело и яростно вскричав, поднял пылающий меч над головой. И в воздухе запела и зазвенела сталь.

V

Поляна перед вратами Танграда была освещена мелькающими лучами солнца, то появляющегося, то прячущегося за тучами.

Я чувствовал, как пепел смешивается с взрыхлённой землёй под ногами закалённых в боях воинов и крестьян, борющихся за свою свободу. Я слышал дыхание каждого воина, чувствовал нетерпение и страх, ярость, перемешанную с отвагой. Все жаждали смерти тирана. Танкраса. Моего отца… И даже боги хотели этого. А я хотел, чтобы Танкрас поведал мне секрет воскрешения из мёртвых.

Сейчас же я ждал, когда нападут с воздуха крылатые воины и расчистят стены от одурманенных тьмой лучников. Стрелы их не долетали даже до первых рядов моей армии. И поэтому сейчас можно было рассчитать самые последние детали битвы и ждать атаки с воздуха.

Все были напряжены.

Эрик, Розалин и Ирфин командовали повстанцами. Коргор, Олоф, Айлин и Ладрас были с остатками вардоков. Я же был во главе всего этого войска.

Я должен был встретиться с Танкрасом лицом к лицу. Больше не было страха перед ним, что терзал мне сердце долгие двадцать лет. И не было злобы на отца. Я хотел, чтоб он искупил свою душу, чтобы отрёкся от союза с Удором и поведал мне тайну, как воскресить Кэрин. И если он не сделает этого, я убью его!

– Радагас, – позвал меня Олоф. Я взглянул в лицо наставника, для меня полыхающее пламенем, – Сумрачные воины нападают! Смотри!

Я посмотрел в небо. Уорлок и его неутомимые крылатые рыцари неба налетели на лучников, обстреливающих их. Как и тогда, на поле между Вэном и Глиндином, птицеобразные воины показались мне ангелами-серафимами, пикирующими с неба.

Настало время действовать. Я посмотрел на правый фланг, где стоял Эрик. Он встретил мой взгляд кивком и отдал приказал послать сигнал, чтобы его лазутчик открыл ворота.