If you get me. Книга вторая. Если ты достанешься мне

– Это как понимать, в какую сторону?

– Твой образ напоминает киноактрису…

– Ты находишь у меня сходство Мэрилин?

– Да, ты стала носить похожую с ней прическу. А, раньше у тебя

волосы были до плеч, но сейчас ты стала еще привлекательнее.

– Спасибо, не ожидала, что ты помнишь о том.

– Знаешь, после твоего отъезда многое изменилось.

– Что ты хотешь сказать?

– Хотел сказать, что многие перестали общаться с Набилем и с членами семьи твоего бывшего мужа. У нас тоже есть законы, и многие поняли, что случилось тогда. Тем более что многие с тобой были знакомы : Ты понимаешь, что люди имеют свое суждение, да и свой взгляд.

Родители Набиля, собственно, как и он сам, естественно, тебя обманули, поступая не должным образом, не по законам веры. Всё должно делаться в присутствии свидетелей, вину нужно доказывать. А тот факт, что ты не захотела с ним жить, не являлся причиной присваивать себе дочь. И теперь, после твоего приезда, все стало известным, как и тот факт, что ты ни с кем не покидала страны, в смысле мужчины.

Не отводя глаз, пленяясь присутствием, выплёскивал чувства: – Людмила, ты не можешь представить, как я сожалею, о том, что раньше мы не общались и обо всём, что упущено время… Я старался быть в стороне, но ты мне нравилась со студенчества. В те годы в России, я видел тебя каждый день, но не смел, заговаривать, завидуя родственнику.

Был тот же весенний сезон и быстро темнело …, когда мы засобирались обратно. А по приезду в дом на оранжевом переулке, меня встречала, только, что вернувшись из школы Люджейн. Но, вряд ли, я могла принять предложение Сиди – Мохаммеда, не в моих правилах «быть второй женщиной».

Весь вечер Людмила чувствовала себя некомфортно в платье с чужого плеча, теперь вернувшись в квартиру Люджейн и Энрико, сбросив платье, взятое напрокат у свекрови, она обратилась к Люджейн:

– Скажи мне доченька, почему Зинаб повела себя некорректно, не по-светски, мне показалось, что она меня игнорировала?

– Наверно, потому, что она пришла вместе с Маликой из парикмахерской, – в попытке оправдать неподобающее поведение родственницы, Люджей объясняя ситуацию матери, следом приплетала, к недавним событиям нелепые пояснения, избегая прямого ответа. Продолжая, расхваливая Зинаб за щедрые жесты к Малике, за то, что она разрешила провести вечеринку на вилле у Мехди, предоставив обслугу и не преминув сообщить, что Зинаб уплатила в салоне, за макияж на лицо невесты, а кроме оплат визажисту и парикмахеру.

– Думаю, у неё было много забот, как у хозяйки дома, – отвечала она уклончиво матери.

Но, Людмила «недоумевала, какая здесь может быть связь, если в вопросе к дочери, звучал интерес причин не дружелюбности Зинаб, неприличного поведения восточной хозяйки, во время приёма гостей?

Всё еще не вынимая шпилек из волос, сохраняя уложенными в причёску волосы, Люджей задумчиво улыбалась своему отражению в зеркале, вытирая тональный крем с лица, в эту минуту, она себе нравилась. «Да…, а вот, украшения и аксессуары для волос пролежали нетронутыми, примерно с два года, с момента поездки Люджейн в Россию, на свадьбу к русской сестре – Джейн. Вспоминалась, как перед всеми гостями на свадьбе сестры, Люджейн блистала в вечернем платье европейского стиля, с глубоким вырезом на спине, подходящим свадебному торжеству. А до того, они все вместе посетили и парикмахера, и визажиста; помимо того, Людмила оплатила услуги ногтевого сервиса. Да, а вот тут, смогли, только то, обновить стрижку Людмилы и освежить цвет волос Люджейн в недорогом салоне».

Между тем, припомнив беседу с супругой Набиля: «она в светской беседе хвалилась, что не красит поседевших волос, говорит о какой-то естественности, когда сама перед ними стоит с немало «наштукатуренным», фэйсом. А, кроме того, я была с ней приветлива и отнеслась с симпатией к Саре».

Но не это волновало Людмилу, её больше раздражали расспросы Энрико, насчёт изготовителя краски волос. «И это выражение сомнения в интонации голоса, как и неуместные любопытство мужчины в женских вопросах: Подходит ли, волосам супруги подобная краска, – по меньшей мере, её удивили. Людмила не понимала, «чем может быть вызван такой интерес; чрезмерной заботой о состоянье волос или больше волнуют расходы, а может быть он, сам красит волосы?»

– Я могла бы с тобой согласиться моя дорогая, если бы, Зинаб при нашем уходе поднялась бы с дивана и попрощалась, как подобает хозяйке, провожая гостей, как у вас принято, поцелуями в щеки но, она продолжала сидеть.

Затем, она рассмеялась.

– Почему тебе весело? – тут же, поинтересовалась Люджейн, озадаченно глядя на мать, отвлёкшись от проверки видеозаписей в её телефоне.

Вроде как, – отвечая с долей иронии в голосе, – твоя мачеха, не берёт в толк, что бывшего супруга воспринимаю, как одноклассника, однокурсника, с кем когда – то учились. Про себя размышляя: «У меня нет желания развивать тему, бесчеловечности его поступков, возможно, он и осознал, как поступил он в своё время, разлучив меня с малолетним ребёнком, с Люджейн …, прошли на годы. Хотя и высохли прошлого слёзы, тяжёлые воспоминания при мне навсегда но, лишние эмоции, зачем о них; они останутся в тех годах, как история, что прожита. И это он, годы спустя продолжал, мучатся ревностью к моим поклонникам, такое чувствуется в каждый визит но, что значит его мужское влечение, по сравнение с моими страданиями, когда ночи без сна, годы мучений или во сне сплошные кошмары».

– Понимаешь, Люджейн, супруге Набиля не понимает, что если твой отец неравнодушен ко мне, вероятно, не может забыть его первой любви но, только не я, женщина, живущая настоящим и будущим, не говоря боли, которую он причинил в своё время. Давай не будем бередить эти старые раны, как не понять, я вычеркнула «Кавалетто» давно и навсегда».

– Но вместе с тем, – продолжала свой монолог Людмила, привыкшая к молчаливому поведению дочери: « Порой, ощутив присутствие дочери, а стоит закрыть глаза и будто бы, ты говоришь сам с собой», – мне нравится эта черта в нём – его способность не скрывать своих взглядов, пусть и не толерантных, я всегда знала о том, что он с брезгливостью относится к людям с черным цветом кожи. Разве можно осуждать за личностный тонкий порог восприятия запахов, естественно, если понимать причины того; запах тела у негров отличается резкостью, естественно, что они в негритянском уходе за телом часто используют различного рода масла, которые втирают в свою кожу и тело или в курчавые волосы.

– У меня была знакомая негритянка, в студенческие годы, – продолжала Людмила, приехавшая из Сьерра Лиона , учитывая тот факт, что долгое время мы с ней были приятельницами но, при всём том, невозможно игнорировать очевидного: Когда мы выходили из душевых кабин студенческого общежития, – толковала Людмила, – «то, всегда отмечала, что и чисто вымытое негритянское тело источает в достаточно ощутимые резкие запахи».

Людмиле хотелось поскорее расслабиться, смыть тяжесть энергии, будто бы, отдающей резкостью, тяжёлых восточных духов, пропитавшей гостевые салоны, а кроме запахов, гнетущее ощущение не дружелюбности взглядов, среди присутствующих членов семьи на вечеринке невесты. Хотя и не все, некоторые были, как и прежде, приветливы и радушны по отношению к ней, к блондинке, славянской внешности, резонирующей чертами восточных красавиц Западной Африки.

Приняв освежающий душ, в ванной комнате, вернулась в детскую комнату, где как обычно, ночные часы она проводила с маленьким Дези, постояв у примыкающей к его детской кроватке постели, подошла к шифоньеру, взяв с верхней полки свой телефон к удивлению обнаружила, что в отсутствие ей звонили из Швеции. «Это Эрик. Странно, что он мне звонил. Что случилось?»

[20:07, 28.4.2019] Эрик: Hi, I’m still hospital. Please wait for me.

[22:21, 28.4.2019]Людмила: I in Maroc.

[09:05, 5.5.2019]Людмила: Эрик. Я была на вечере у родственников дочери – телефон с собой не брала.

[09:43, 5.5.2019]Людмила: Как твоё состояние?

[11:38, 5.5.2019]Людмила: Я могу общаться в промежуток с 11 утра до 12 часов или по возвращению с прогулок, иногда к 9 часам вечера по местному времени.

[15:52, 5.5.2019] Эрик: Hi my love… I truly really think about you. I’m at the hospital… waiting for a new kidney… I’m with you if you still want? I wish that you where here by my side right now. How do you feel?

Взгляд её заискрился, ощутив прилив эмоций, словно в размеренную восточную жизнь, в душноватый, не проточный воздух салонов, где недавно пришлось пребывать в неприятном присутствии Зинаб, и теперь в эту дрёмную атмосферу апартаментов Энрико, будто врывалось и просачивалось в приоткрытую балконную дверь освежающее дуновение скандинавского ветра. «Эрик, как же мне тебя не хватает, ты часть моей жизни, моего настроения, самоощущения, эмоций, само обозначения в окружающем мире!»

Мысленно обернувшись, к оценке, мнения её дочери, Люджейн; по отношению к Эрику. Полагая, что её дочь, чуткая в сердце, в восприятии благожелательна к Эрику. Людмилой не разделялось сомнений Весты по поводу не желательного откровения с дочерью, об отношениях с мужчиной, который моложе, чем старшая дочь.

Веста, большой друг и сестра Людмилы, поддерживающая её взгляды, на этот раз, не смотря на несогласие по этому вопросу сестры, была непреклонна, полагая, что не следует посвящать Люджейн в отношения с молодым человеком.

А вот, младшая из дочерей Джейн, иной раз и могла быть резкой в суждениях, всегда ревностно относилась к поклонникам матери, не желая делить свою мать ни с кем, ни с её личной жизнью. В этом случае, она ценила дочернюю откровенность, рассматривая как некую привязанность, потребность Джейн в материнской любви. Как и во время свадьбы Джейн, ревновала Людмилу к сестре, не учитывая, что встречи матери и Люджейн, проходили через годы разлуки. Припоминая, что и на свадьбе у Джейн, младшая дочь временами бывала, нетерпима к сестре. Словом, что касалось опасений Весты, насчёт негативной позиции Люджейн, к планам матери с Эриком, Людмила относилась скептически.

Людмила отправила видео Эрику, где она танцует на вечеринке невесты, пояснив, что невеста в красном…

[20:23, 6.5.2019]Людмила: This is me at a bachelorette party (the girl in red is going to her husband in France soon).

Людмила: Today is the day before the arrival of Ramadan, we will soon go with our daughter to swim to the beach, and from tomorrow there will already stop visiting the beach. We will eat (eat) after sunset and before sunrise. Gently hug and kiss you, dear Eric.

Следом немного описала, как с дочерью проведут ближайшие дни: Сегодня день до прихода мусульманского Рамадана, скоро пойдем купаться на пляж, а с завтрашнего дня уже перестанем посещать пляж, вернее там плавать. А, кроме того, станем садиться за стол только с заходом солнца и до восхода солнца. И в конце приписала: Не волнуйся, я никуда больше не поеду, я отдохну и проведу Рамадан в Марокко, после 20 го мая я вернусь в Россию. До скорого звонка, Эрик милый, выздоравливай дорогой. Эрик нежно тебя обнимаю и целую, я думаю о тебе. Людмила.

На следующий день взяв такси, Людмила отправились с дочерью на побережье Атлантики, в то время как, Энрико поехал в один из кварталов Рабата, навестить мать.

Теперь выходя из такси, подвёзшего к ступенькам Контрабандийского пляжа, окинула бескрайнюю бирюзу океана, окаймлённую белым песком, дышащую в лёгком колыхании волн, пребывающую в полной гармонии, придя в упоение, внемля неутихающему шуму Атлантики.

Мастера мировых бестселлеров, какими только словами не описывают, ассоциируя созерцание великолепия белого пляжа но, главная ценность, оказаться на том пляже; у рыбацких баркасов, что в непрерывном движении, где близ рифа кружа, летают бакланы; они то, взлетают, кружа то, опускаясь, садятся на воды.

Как было заведено здесь, завсегдатаи пляжа наперебой предлагали взять на прокат большие зонты от солнца, шезлонги, круглые столики, а кое – кто, из местных людей, судя по закрытой одежде, собравшихся группками, который сидели то, тут то, там вблизи океана не преминули прибегнуть к этим услугам.

Вскоре Люджейн захотела пофотографировать мать. Людмила предложила устроить, фотосессию, прямо на пляже, сначала у рыбацких лодок, а следом на фоне причала, затем с видом на океан и баркасы и потом на фоне берега с очертанием дальних вилл, которые виднелись еле заметным штрихом справа. Незаметно таяло время, растворяясь над белым песком, словно сахар под солнцем, пока Людмила с Люджейн всё смеялись и позировали друг другу, так и не успев освежиться в прохладных волнах, а между тем, раздался звонок.

– Энрико? – Люджейн прислонив к уху мобильник, кивнула.

– Он, что не понимает, что мы совсем недавно пришли? – вскипев от возмущения, – отвлёкшись от фотосессии, Людмила ощутила, как по телу стайками потёк пот «или от накала эмоций становится жарко», – да, вдобавок печёт.