If you get me. Книга вторая. Если ты достанешься мне

– Говорит, что будет ждать нас в кафе, что рядом с пляжем.

– Передай Энрико, что мы ещё и не купались, пусть он тогда подождёт, нам нужно поплавать.

Оставив дочь, сидящую на полотенце, в красном раздельном купальнике, подумала: «как брюнеткам к лицу все оттенки красного, малины, бордо, алого цвета», – в глубине души порадовавшись за неё, надеясь: «Люджейн увидев себя, такой красивой на фотоснимках, наконец-то поймёт, «насколько она привлекательна в жизни, надеюсь всё же, перестанет "укомплектовывать" и стесняться себя».

Людмила теперь побежала вперёд к мелководью, где невольно в глаза бросались какие – то фантики, какой – то разбросанный на прибрежном песке то, тут то, там мелкий мусор: «Немного боязно здесь в океане, это не Чёрное море с Катранами, что кормятся придонными рыбками, в Атлантике обитают акулы, но как говорят, за рифы хищники не проникают…».

С наслаждением ощущая песок под ногами, Людмила осторожно шагнула…, «ещё прохладно», там вдали, несколько человек, посему видно, юнцы, не теряя времени, подростки наперегонки ныряли и плавали. Справа, метрах в пяти – вероятно, был заботливый папа с детьми; он наблюдал за успехом двух сыновей, что проплывали на метры, учась на глазах. Людмила вошла по пояс и поплыла сначала немного вглубь, а затем и вдоль берега, лёгкая волна нежным движением водила по телу, было так хорошо и приятно, легко освежала вода. В секунды поднялся небольшой ветерок, на воде мелкая рябь: «вскоре почувствуется лёгкий озноб, а выходить бы мне не хотелось, тем более что времени мало, но придётся, Люджейн нужно поплавать.

Столько света и воздуха, звучал океан, обдавало прибрежным букетом то, был; запах волн со смесью песка, ракушечника, водорослей. Вдыхая бриз океана, она смотрела, как Люджейн завершает заплывы. Тут и там доносились голоса арабских мальчишек, пинающих мяч, кто – то бросал палку собаке, «как передать тот бренный аккорд в непрерывном движении, дыхание волн, скоротечную ноту, творимую суетной жизнью арабского белого пляжа».

– У тебя мурашки по коже, надо же, какая ты у меня «мерзлячка», – подшучивала она над Люджейн, прикрыв дочь полотенцем, затем придержав его, помогла Люджейн переодеть мокрого на сухой пляжный купальный комплект.

– Как синий цыплёнок, – пошутила Люджейн, вспоминая, как мать называла её, в осеннем путешествии по Стамбулу.

А между тем, к ним приблизились Дези с Энрико, тут то, объявив, что они приглашаются на обед, в ресторан, что находится невдалеке пляжа.

Припарковав автомобиль, Энрико открыл дверь, затем подал руку Людмиле, помогая ей выйти. Проследовав за Дези с Люджей, она, было, направилась к приоткрытым дверям ресторана, но во всей одежде и на поджаренном теле ощущалось присутствие мелких песчаных частиц; примесь песка на губах, «всё-таки Западная Сахара», – попытавшись стряхнуть с ног немного песка, на как видно, попытки, досконально омыть ноги водой из бутылки, оказывались напрасны. Остановившись с наружи дверей в ресторан, прежде чем войти внутрь него, Людмила, облачилась в рубашку с длинными рукавами, что прикрывали запястья, а кроме того, глубокий вырез спины в индийском комбинезоне тонкой «дышащей» ткани, доходил сзади до талии, открытыми были и оголённые плечи. Хотя, эти узкие бретельки, комбинезона, да и он сам, как нельзя лучше и пожелать подходил для пляжных прогулок, тем не менее, считаясь с традициями, она предпочла не выделяться и подобающе прикрылась, одев, рубашку поверх. А то, что касалось Люджейн то, она и так закутана прямо до пят, всегда в одежду с рукавом, по запястье и брюки, прикрывавшие ноги по щиколотку, включая «фуляр » покрывающий голову.

В зале на стенах с мозаичным рисунком висели портреты и фотографии, отражающие хронику будней монаршей семьи, королевства Марокко – Мухаммеда шестого. Интерьер помещения не представлял собой ничего особенного: Повсюду были ряды массивных деревянных столов, квадратной и прямоугольной конфигурации, покрытые белыми скатертями, с такими же классического вида стульями с высокой спинкой.

Среди блюд меню, Людмила предпочла шашлык, остальные остановились на блюдах с рубленым мясом, что-то вроде тефтелек на шпажках. Сначала принесли салат "по-гречески" и картошку фри, подав, как общий гарнир в большой тарелке, поместив к центру стола. Вскоре она наслаждалась вкусом сока свежевыжатых апельсин, что прекрасно утолял жажду, создавая приятное послевкусие. Теперь вдоволь насытившись после купания, всего казалось достаточным, поблагодарив за обед, Людмила отказалась от фруктовых десертов, однако Дези, как и полагается детям, с удовольствием уплёл немного мороженного.

Вернувшись к себе, в квартиру, они занялись наведением марафета, в соответствии с предстоящей прогулкой по городу, в центральную его часть. И не смотря на размеренность после пляжа; учитывая, что в минуты усталости, спешить особенно не хотелось, желание посетить достопримечательности перевесило, имея не малую мотивацию, а кроме того, к себе в гости пригласила свекровь, мать Энрико; ближайшими планами были – осмотр гробницы королевской семьи – Мухаммеда пятого и визит к марокканской бабушке Дези.

В одно из первых посещений Марокко, Людмиле доводилось посещать Мавзолей Мухаммеда V, но рассмотреть, Башню Хасана, знаменитый архитектурный памятник средневековья, как следует, не удалось, то посещение было в тёмное время суток. А по иронии судьбы в предшествующий визит пятнадцатью годами ранее, она была в Марокко, как и сейчас во время празднования Рамадана.

Теперь предстал второй шанс, увидеть знаменитую древность, минарет ислама, уцелевшую Башню Хасана. И не чудо ли, оказаться на площади среди множества колонн, останков мечети Хасана в кои – то веки, башню самую высокую в мире. «Как странно, – подумалось ей, – всё повторяется…, со второй попытки, как и эта поездка».

У ворот, у входа на площадь с колоннами, на конях гордо восседали два конных гвардейца и помпезный вид всадников, придавал моменту торжественность …, взгляд привлекали изумрудного цвета знамёна, с гербом королевской символики, что гвардейцы держали в руках.

Минуя ворота, рука об руку Людмила с Люджейн, одетые в брючном стиле: Дочь как всегда не преминула покрыть платком голову, в отличие от Людмилы без головного убора, с волосами, собранными в высокую причёску, женщины следовали по исторической площади, в то время как Дези на самокате умчался вперёд, а зять Людмилы плёлся в хвосте.

Вскоре они все оказались между минаретом, Башней Хассана и Мавзолеем Мухаммеда V, что разместились на территории исторического комплекса султана. Несмотря вечернее время, перед закатом на площади у мечети и перед исторической частью музея, Мавзолея Мухаммеда V, было достаточно многолюдно. Повсюду сновал народ, все они; местное население, группы туристов и отдельные посетители прогуливались между колоннами, попеременно фотографируясь то, у башни то, на ступеньках у Мавзолея Мухаммеда V. По светлому мрамору широких ступеней в размеренном и в непрерывном потоке и все они; мусульмане, европейцы, туристы всех континентов, казалось, плыли с площади вверх, неспешно перемещаясь вовнутрь погребального сооружения; мавзолея белого мрамора, с куполами зелёного цвета, символикой королей то, входя в усыпальницу то, покидая гробницу: Мавзолей, установленный властями в единстве с народом, в память о Мухаммеде V: Мухаммед явил собой первого короля Марокко после освобождения страны, бывшей колонией Франции.

Сооружение Мавзолея велись почти десять лет, строительство было завершено в 1971 году. Мавзолей Мухаммеда V, гармонично вписался в панораму исторической площади, в традиционную архитектуру столицы Марокко».

Проследовав вверх к Мавзолею Мухаммеда V по светлым мраморным ступенькам и стоя на площади пола в плитках со звёздами, Людмила обратилась с просьбой:

– Пожалуйста, сними небольшое видео у мавзолея, я и не ожидала, увидеть такого; мраморный пол с выбитыми углублениями – звездами. Не могла и представить, подобного; таких ощущений…, кинозвезды, шагающей, в Голливуде.

Воин, стоявший при входе, не возражал против снимков на его фоне, Люджей сделала несколько фото, прежде чем они влились в хвост людского потока, перетекая вглубь мавзолея. Словно в песочных часах, мерялись интервалы, посетители частями просачивались под своды бирюзового купола, в величественной красоте, в вечерних бликах заходящего солнца, покрывающего вечный покой королей и принца монаршей династии.

Войдя в мавзолей, следуя вдоль балкона, опоясывающего зал, по стенам его в мозаичной плитке шёл орнамент тонкой ручной работы традиционного стиля; сплетения геометрической формы узоров. Проходя вдоль балкона, Людмила смотрела из галереи в глубину квадрата отверстия занимающего основную площадь зала, что расположено между описывающими его стенами; по периметру с балконами: Сверху с открытого пространства зала просматривалась погребальная комната. Из глубин квадрата до посетителей гробницы доносилось монотонное пение, достигающее высот купола, льющиеся в не прерывном чтении Корана. Чем удостаивались только избранные священнослужители государства, как и этот человек внизу в белом, на расстеленном ковре, за чтением Корана, обращённый лицом к Мекке . потолка, с резьбой в позолоте. вверх, достигая пространства балконов.

Ориентируясь по солнцу сидящий на пятках в центре мавзолея у белого саркофага, поднимал руки на уровень лица, ладонями в сторону киблы и произносил такбир . Взяв за запястье левую руку правой, он прижимал их к груди и произносит первую суру Корана , а после нее какую – ибо короткую суру Корана. После чтения аятов из Корана с произнесением хвалы Аллаху. Выпрямившись, почти неподвижно сидящий чтец, в монотонном пении, на коленях, совершая суджуд, обратился в молитве: – Да услышит Аллах того, кто восхвалил его, – произнося слова на арабском.

Затем, выпрямившись, сидя в джилса, он произнёс:

– О, Аллах прости меня.

Далее молящийся, во втором и последнем ракаате читал молитвенную формулу «ташаххуд», а после его завершения в последнем ракаате произносил приветственную формулу:

– Мир вам и милосердие Божье, – направо и налево.

Вместе с дочерью Людмила смотрела вниз, проходя вдоль балкона, опоясывающего зал. По периметру стены в мозаичной плитке украшали орнаменты тонкой ручной работы традиционного стиля; сплетения геометрической формы узоров.

На балконе, в каждом из четырёх углов, в зелёно-красном камзоле, в брюках – галифе, что были заправлены в сапоги и непременно, с саблей наперевес стоял охранник. Особое внимание посетителей, было, приковывало к могиле Мухаммеда V, марокканского короля с начала до середины XIX столетия. Султана, который при жизни не однократно поддавался изгнанию, гонению, в те времена воевавший за независимость государства.

В королевской усыпальнице, в ряду саркофагов, в одном из которых и обрёл упокоение султан, Мухаммеда V, располагались могилы его сыновей, а также саркофаг принца Мулай Абдулы. В одной из могил содержался прах короля Хассана II, сына Мухаммеда V.

«После смерти монарха Мухаммеда V, – как описывается в истории о возведении и строительстве этой гробницы, – в 1961 году дизайном этого Мавзолея на протяжении 10 лет занимался Хассана II», – ныне покоящейся в семейном склепе. Как известно, в стране при правлении Хассана II, был демократический ислам, значительно расширивший традиционные границы ислама, в ту пору в королевстве придерживались светских взглядов дружественной страны – Франции.

Теперь монархия шагнула назад от царящей в стране толерантности взглядов, которые были привнесены в её культуру во время правления короля Хасана II к традиционному исламу, чему наглядным свидетельством и стало поведение и настроение семейного клана Беннани. «Куда подевались весёлые праздники с музыкантами, а иногда и с танцовщицами, развлекавшими посетил ей, старинных залов просторных гостиных, которые как бывало прежде, собирались в гостеприимном доме аристократического рода Беннани?

Традиции похоронены и распроданы по частям, алкающими наследниками этого дома, все они давно разбрелись в разные городские кварталы…, казалось бы, дом на Оранжевой жил пока Мы, Зубида, представительница древнего рода не отошла к праотцам». Людмила вышла с задней стороны фасада, обходя снаружи беломраморный мавзолей, как будто бы повинуясь незримому поводырю, по наитию, сделав круг, отдавая дань уходящим столетиям: Казалось, что в это мгновение, завершая процесс, тем самым совершает обряд похорон того, минувшего времени, своих былых ощущений жизни в столице конца 90 –х, времени, в котором жила в семейном круге клана Беннани в Рабате.

«Вот и он, старинный дом вблизи Медины и оживлённого перекрёстка дорог, отходящей дороги вправо через арку древней стены, в центральной части Рабата. В четырёх этажной череде домов на Оранжевом переулке… и кольцо, за него и сейчас можно ухватиться рукой и…, постучать в тяжёлую оббитую металлом дубовую дверь, в ожидании, пока не распахнут тёмную дверь, а быть может и Деда?

Как когда – то прилетев в Касабланку, затем на автомобиле в Рабат, когда впервые она входила в дом с маленькой Люджейн…, грезятся те года, при входе – мы – Зубида подающая финики и стакан молока…, когда – то и они с Люджейн жили тут. А нынче только призраки дома, и прислуги Мы – Зубиды, Фатимы. И потому любимая чернокожая Деда не встретит никого у двери.

А там, за наружной дверью, закруглённая светлая лестница, что ведёт от главного входа к двум частям дома: к апартаментам наверх от двери слева, поднимаясь по более узкой бело – мраморной лестнице, а через правую дверь, проход к гостиным салонам и на одну из террас.

Если открыть правую дверь, от главного входа то, минуя пространство между двумя гостевыми залами, повернув к круглой извилистой лестнице, позади которой, останутся залы гостиной, по ней можно подняться наверх, до второй просторной террасы – крыши дома. С плоской поверхности крыши открывается панорама на дома и улицу вниз, из середины террасы, сквозь отверстие стеклянного квадратного купола, можно заглянуть внутрь дома. Оттуда увидим центральную крестовидную часть – небольшой зал. От него влево и вправо идут два салоны с диванами вдоль мозаичных стен. Напротив крестовидной части зала – двухкомнатные апартаменты-хранительницы дома Мы – Зубиды».

После осмотра королевской гробницы, Людмила спустилась на площадь, проходя мимо многочисленных оснований колон, по пути, следуя к минарету, она наблюдала за Дези, к которому подходила Люджейн, тем временем, мальчик, маневрировал на самокате между колоннами. Людмила обернулась к Башне Хасана, рассматривая барельеф в виде решетки и стрельчатых арок стен в розовом камне. А тут голос Люджей:

– А где может находиться Энрико?

Она пояснила: – Он там, с туристками, которые обратились ко мне, с просьбой помочь сделать им снимки. Однако я направила женщин к нему, с его прекрасной практикой речи в английском, он лучше сфокусирует кадры, он снимает двух иностранок у башни.

Людмила улыбнулась, признавши возможным: «что мужчине надо отвлечься от постоянных хлопот, мало того, что все дела в доме он взвалил на себя, но и от постоянной слежки его и контроля, сдают нервы». Людмила посмотрела на дочь, Люджейн в стороне лицезрела супруга: Тогда, как он, в любезностях распрощался с двумя иностранками, «скорее всего, они Англичанки». И тут Людмила задумалась, попытке найти ответ на недавний вопрос; каким она видит Энрико? Признав, «что не может понять какой он; Заботливый и приятный, располагающий к себе человек или в действительности под мимикой маски, он скрывает …пока не распознанное лицо?» Ощутив, почему какое – то гнетущее состояние, от присутствия супруга Люджейн, этого зятя испанских кровей, этого «Фаршадо ра?»

Свежесть сумерек опускалась на площадь у усыпальницы, с заходом солнца становилось особенно зябко, нетерпимо холодным стал воздух, что казалось, гнал к воротам на выход, они прибавили шаг.

В припаркованной неподалёку машине пары тёплого воздуха приятно расслабили. Меж тем, Энрико включил приёмник в машине, по салону неслась одна из весёлых мелодий, звучащая на английском, незаметно, под аккомпанемент музыки, на небольшой скорости они ехали по какой то, из улиц вечернего города, окутанном сыростью и прохладой, судя по всему, подъезжая куда – то к черте городских окраин Рабата. В район, где прежде не бывала Людмила, к пятиэтажным домам в стиле шестидесятых, приняв приглашенье на ужин свекрови Люджейн.

Выйдя из припаркованного на повороте автомобиля, в тусклом и редком освещении улиц, они направились мимо открытых столиков ночного кафе. Снаружи кафе, расположенном на первом этаже пятиэтажного дома, находились не редкие посетители: Мужчины, облачённые в темных оттенков кафтаны, костюмы, оборачивались вслед за блондинкой, с волосами в строгой высокой причёске, с интересом наблюдая за иностранкой. Оторвавшись от хода спортивных программ, словно их застигли врасплох, пролетевшей кометой, с белым хвостом осветив перекрёсток улицы, погружённой во тьму, похитив взгляды, коротающий вечернее время за пыльными столиками, в неспешном потягивании зелёного чая, чураясь мужских забегаловок, блондинка в брючном костюме быстро исчезла в арке подъезда…

Поднявшись на четвёртый этаж по лестнице пятиэтажного дома, достигли двери, которую на встречу, пришедшим, после непродолжительного звонка отворила женщина почтенного возраста, в такчите; в платье, свободного кроя, светлых тонов, с множеством пуговок. В приветствии растянув улыбку, мать Энрико приглашала войти.

В прихожей Люджейн представила мать, свекровь её поцеловала Людмилу, согласно традициям, в обе щеки, затем, предложила переобуться в стоявшие вдоль стены домашние туфли. При входе, повернув влево от кухни, Людмила проследовала Люджейн за свекровью. По ходу коридора, омыв руки над раковиной небольшой ванной комнаты, что находилась напротив салона первой гостиной с диванами вдоль стен, где по центру комнаты стоял немного вытянутый журнальный столик, мебель присущая восточному стилю, словно в зале для конференций, дальше по коридру во втором салоне находился обеденный зал. Напротив обеденного салона располагалась просторная спальня Хафиды, хозяйка, проводив гостью в обеденный зал, последовала за сыном – Энрико, который тем временем был в пространстве первой гостиной, зять, приготовляясь к молитве, принялся было совершать вечерний намаз.

Тем временем, пока Люджейн помогала выносить из кухни свекрови различные блюда на стол, Людмила с ребёнком на восточном диване гостиной – столовой, сидели перед круглым столом, , разложив с двух сторон различные карточки в виде домов, отелей и денег, увлеклись детской игрой в Монополию в ожидании ужина: В посты приём пищи совершается в интервале захода солнца и до восхода, напротив них, в нише, встроенной в нижней части серванта был включён телевизор, когда к столу вернулись все остальные члены семьи, голоса всех притихли, прислушиваясь к словам диктора: «Солнце, заходя над землёй, должно пройти ещё круг, Рамадан встречается завтра». Оставалось признать, «что даже планеты совершают повторный проход, описав первый круг».

За ужином, Хафида, родительница Энрико показалась Людмиле немногословной, будучи наглядным образцом спокойной и сдержанной женщины. Во время ужина, незаметно для самой Людмилы, она снискала расположение испанской свекрови Люджейн, расспрашивая про родственников Хафиды и про обстоятельства жизни семьи при осмотре семейных альбомов. По окончанию ужина Людмила прониклась симпатией к свекрови Люджейн. Тем временем, Энрико просматривал телешоу, подобное играм на миллион, а Люджейн как всегда вела себя сдержанно, в основном, вместо ответов кивала.

Подошло время десерта, Хафида с сыном отлучились во вторую гостиную к чтению молитв, между тем, Люджейн присела на диване рядом с матерью и вместе с ней прочли сообщение от её сестры, Джейн. Джейн спрашивала у сестры: «Почему вы пожелали, чтобы мама приехала к вам, зная, что в настоящий момент, она испытывает материальные затруднения?