Ползла по небу черепаха

У женщины были длинные, прекрасной формы ноги, с тонкими лодыжками, стройность которых подчеркивали туфли на умопомрачительной шпильке. Тонкая талия, плавный изгиб бедер, высокая грудь, плотно обтянутая кожей изящного пиджака. Безупречный овал лица, полные губы, накрашенные светлой помадой, дерзко вздернутый носик и огромные зеленые глаза, сверкающие в полумраке кафе, как настоящие изумруды. Темные локоны с шоколадным отливом тяжелой волной спадали на спину красавицы, и она небрежным движением откидывала их за спину. Она очень вписывалась в обстановку кафе, будто тщательно подбирала одежду именно под этот интерьер.

Тут было от чего позлиться.

Людмила узнала эту женщину. Они давно не виделись. Многое изменилось, прошла целая жизнь. Хотелось добиться независимости от воспоминаний, вернуться в прошлое и обрубить то робкое начинание, тогда казавшееся правильным, но сейчас видевшееся роковым. Сломать, вырвать с корнем тот день, когда они познакомились, посеяв вглубь судьбы черное зерно смерти, проросшее в полной мере через три года.

Наташа Сулакова.

Когда-то они были лучшими подругами, созванивались каждый день, делились секретами, встречались по выходным. Но эта дружба закончилась в тот момент, когда Людмила нашла под кустами акации мертвого сына. Влад оказался прав, он не переносил Наташу, ее мать, племянников с первого дня и хотел, чтобы это прекратилось. И это прекратилось, когда Арсений умер.

Последнее время они с Наташей совсем не созванивались. И Людмиле было совершенно наплевать. Она собиралась вычеркнуть этих людей из своей жизни, предполагая, что те сделали то же самое. Сегодня один из черных дней за последнее время. Утром ушел Влад, а вечером появилась Сулакова. Плохой признак, как черная метка. Жди беды. Молодая женщина уверенно подошла к столику, за которым расположилась Людмила, приветливо кивнула и спокойно уселась на свободное место, положив ногу на ногу, небрежно расправив на коленях коричневую юбку. Будто не было между ними смерти и этих страшных месяцев раскаяния и горя.

– Привет!

Людмила не ответила, но Наташу это ничуть не смутило.

– К вечеру похолодало. Кажется, будет дождь, – сказала она и улыбнулась. – Что пьешь? Красное вино? Я его не очень.

Людмила не понимала, для чего нужно было подсаживаться именно за этот столик, места что ли мало? Ей не хотелось компании, не хотелось быть откровенной. Хотелось стать незаметной для знакомых глаз. Ее лицо выражало напряженность. Скрывать это было трудно.

– Я приехала рано утром на автобусе, к дяде. Он что-то неважно себя чувствует, попросил приглядеть за ним несколько дней. Мне не сложно. Целый день я гуляла по Покровке, такая приятная улица. Люблю ее очень, но не знаю за что. Просто нравится. Мороженое вкусное, я купила фисташковое в розовом рожке. И апельсиновый сок. Не заметила, как время прошло. Хотела возвратиться к дяде, но тут смотрю, ты идешь! Какая приятная неожиданность!

Слова звучали фальшиво, слишком радостно. Людмила подозревала, что нет никакой случайности и приятной неожиданности. Но не собиралась интересоваться, в чем дело. Скорее всего, Наташе нужна какая-то помощь для детей. Она приехала, чтобы купить что-то или записаться на прием к платному врачу.

– Ну, что ты молчишь? Ведь здорово же, что мы встретились!

– Здорово.

– Вот и я говорю! Здорово!

Наташа улыбалась, играя прекрасным блестящим локоном, нанизывая его на палец. Но Людмиле было тошно, будто она заболела гриппом. Руки и ноги отяжелели, в груди билась истерика. Она хотела просто посидеть в кафе и выпить вина! Уже не думала о молодом человеке и случайном сексе. Но боялась, что Сулакова начнет ворошить прошлое, и тогда придется рассказать о том, что муж бросил ее. И в этом было главное сомнение. Рассказать хотелось, поплакать, попросить совета. Но в то же время упрямая гордость не позволяла, заставляя глаза сверкать злобной яростью.

Официантка принесла Наташе заказ: чашку кофе и малюсенькое пирожное с кремом. Людмила нервничала все больше. Она отчаянно жалела, что не заказала водки.

– Вообще-то тут миленько.

– Дерьмо!

– А ты изменилась, – заметила Наташа.

– С чего бы, правда? В моей жизни все по-прежнему.

Сулакова внимательно посмотрела на Людмилу, и той показалось, что в ее взгляде промелькнула неприязнь. Она везде видела неприязнь и брезгливость. Машинально поправила шапку. Голова вспотела, и хотелось сдернуть ее. Плачевный вид волос отметал эту перспективу.

– Как твои дела, Люда?

Вопрос прозвучал неожиданно мягко, но снова в этой мягкости Людмиле почудились фальшь, издевка и пренебрежение. Она попыталась глубоко вздохнуть, отгоняя туман неприятных мыслей. Это было сделать нелегко. Туман прочно и надежно окутал ее. В отчаянии подумала, что это же Наташка Сулакова! Простая, добрая деревенская девчонка, которая много пережила и воспитывает детей своей сестры.

– У меня все нормально, я же говорила…

– Ты сказала, что в твоей жизни все по-прежнему.

– Да, это так, – Людмила вызывающе посмотрела на подругу, ее язык слегка заплетался от выпитого за вечер. – А в чем дело? Почему ты интересуешься?

– Потому что мне небезразлична твоя судьба

– С чего бы это? Странно даже.

– Что тут странного?

– Да так. Мы давно не виделись. Ты неожиданно появляешься, подходишь ко мне и сообщаешь, что тебе небезразлична моя судьба. Что с тобой?

– А с тобой?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду. Со мной все в порядке.

– Поэтому ты сидишь здесь и пьешь вино?

Людмила помолчала, разглядывая этикетку на бутылке. Разговор не ладился. Но неожиданно пришло чувство, близкое к благодарности, ведь Наташка первый человек, который заинтересовался ее судьбой. Она единственная спросила, как дела! В душе шевельнулось слабое чувство благодарности. Алкоголь расслабил затвердевшие мышцы. Зачем отталкивать Наташку? Они подруги. И Людмила сейчас должна решить, оттолкнуть ли Сулакову окончательно. Расшатанные нервы – дурной советчик. Они вносят свой разрушительный вклад. Но хотелось видеть в этой встрече руку помощи и ухватиться за нее, не отпускать!

– А как ты живешь? – дрогнувшим голосом спросила Людмила.

– В заботах. Кристина находится в больнице три месяца. Должны выписать.

Упоминание о Кристине раздосадовало. Людмиле была неприятна эта девочка до боли в зубах. Хотелось открыто осуждать ее, ругать, плеваться. Но нельзя позволять такого. Поэтому Людмила зевнула, делая вид, что ей все равно, она даже не помнит, кто такая эта Кристина.

– От чего лечили-то?

Но Наташа была печальна и серьезна, тема девочки беспокоила ее. Это было понятно по тому, как она говорила, озабоченно поджимая пухлые губы.

– Реакционная депрессия.

– Оказывается, страшный диагноз – депрессия. Я тоже страдаю.

Они помолчали немного. Наташа грустно смотрела перед собой, будто вспоминая что-то. К кофе не притрагивалась, а Людмила, опустошила всю бутылку.

Но душа рвалась на части. До боли очень хотелось поделиться своими переживаниями, рассказать все первому встречному или бывшей подруге – какая разница! Только бы скинуть с плеч давящую тяжесть неразрешимых проблем! Людмила еще пыталась сопротивляться.

– Есть улучшения?

Наташа очнулась, принимаясь помешивать ложечкой сахар в чашке.

– У Кристины?

– Да, у нее. Депрессию вылечили?

Наташа неопределенно пожала плечами. На ее лице отразилось отчаяние. Но она быстро взяла себя в руки. Широко улыбнулась.

– Надеюсь, что все будет хорошо. А как Владик? Почему ты тут одна?