Кавалергардский вальс. Книга третья

– Да уж, это верно, – поддержал её Константин, – Шутница она ещё та.

У Варьки похолодело внутри; она поняла, что эти двое в её отсутствие уже решили её судьбу, и ей самой ничего не остаётся.

– Варенька, я уже подписала все нужные бумаги. С завтрашнего дня ты можешь приступать к своим обязанностям, – щебетала мать.

– Кстати, соберите необходимые вещи. У Вас будет своя комната во дворце, – предупредил Константин. И, насладившись растерянным Вариным видом, предпочёл на этом закончить свой триумф, – Вынужден проститься. Дела, знаете ли.

– Да-да-да, – механически закивала Анна Даниловна, точно фарфоровый болванчик, – Спасибо Вам, Константин Павлович! Какая честь!

– Что Вы, Анна Даниловна, – скромно ответил он, надевая шляпу, – Это я должен Вас благодарить. Варвара Николаевна, несомненно, украсит своим присутствием наш скромный двор.

– Ах, как Вы добры! – умилённо заломила руки Репнина.

Анна Даниловна лично проводила дорогого гостя до дверей и вернулась, порхая бабочкой. Варька укоризненно смотрела неё:

– Матушка, что Вы наделали?!

– Молчи, дурёха! – перебила ее она, – Я, наконец-то, вывела тебя в свет! Теперь ты ничем не хуже Наташки Шаховской. Ах, когда я скажу об этом Дарье Михайловне, она просто позеленеет!

Варька саркастично закатила глаза, наблюдая её щенячью радость.

– Надо же, – продолжала возбужденно щебетать Анна Даниловна, – Я и не думала, что твоя помолвка с этим распутником Щербатовым может обернуться для нас такой удачей! Вот уж точно не знаешь, где найдешь, где потеряешь!

– Что Вы сейчас сказали? – насторожилась Варя, – Причем тут Иван?

– Ну, как же! Константин Павлович сказал, что считает своим долгом поддерживать родственников тех офицеров, что отправились на войну. А ведь ты – невеста Щербатова, почти родственница. Теперь ты будешь блистать фрейлиной при Анне Фёдоровне. Ах, я не прогадала, согласившись на вашу с Иваном помолвку. И нынче с Константином Павловичем всё сделала в лучшем виде!

Варька медленно опустилась на стул и обхватила голову руками:

– Чему Вы радуетесь, матушка?

– Как чему?! Я тебя осчастливила, а ты киснешь!

– Нет, матушка, – вздохнула Варька, – Вы меня погубили.

12 февраля 1799 года

Надя собрала вещи для поездки в Мекленбург, дала наставления управляющему и прислуге и с утра отправилась в церковь; помолиться перед дальней дорогой.

Выйдя после службы на крыльцо, она невольно зажмурилась; выглянуло солнце – приятно потеплело и на улице, и на душе. Февральский тяжёлый снег стал казаться чище и засверкал бриллиантовыми крупинками. Надя раздумала искать извозчика и решила, не спеша прогуляться до дома пешком.

В это время Сашка мчался на Мойку; после разговора с Варей он не находил себе места. Дворецкий в доме Хотеновских сообщил ему:

– Надежды Алексеевны нет дома.

У Сашки упало сердце:

– Она, что уже… уехала?

– Хозяйка изволили пойти в церковь на утреннюю службу, – снисходительно пояснил слуга побледневшему гостю.

– В какую?

– Рождества богородицы.

Чернышёв, не теряя ни минуты, прыгнул в карету:

– На Казанскую, к церкви!

Завернув за угол, Сашка сразу увидел Надю, тихо идущую по обочине улицы. Он, бросив монету извозчику, выпрыгнул на ходу и кинулся ей навстречу.

Налетел, точно ураган! Перепугал своим неожиданным появлением и, схватив за руки, увлёк с улицы в какой-то небольшой переулок:

– Не уезжай! Пожалуйста. Я сделаю всё, что угодно, только не уезжай!! …Я наговорил тебе прошлый раз гадостей; сам не знаю, что на меня нашло. Как увидел тебя в покоях великого князя, всё перевернулось внутри. А потом ещё это письмо… Я же не знал, что оно от императора. Я думал… Я чуть с ума не сошёл! Ну, что ты так смотришь? Да. Я ревную тебя! Ревную, потому что люблю! Ничего не могу с собой поделать! – он в отчаянии схватил её за плечи, – Я пробовал начать другую жизнь. В другом городе. У меня не получилось… Я всё равно приехал в Петербург, потому что здесь ты!… Я хотел влюбиться в другую женщину; она милая, хорошая, и я думал, у меня всё с нею получится. Но я забыл о ней в один миг, когда увидел тебя на балу в Зимнем! Это какое-то колдовство, наваждение. Но я не могу тебя отпустить! Не уезжай, слышишь?!

Она, ни слова не говоря, вдруг обняла его и припала к губам. Он оторопел, захлебнувшись от счастья, и притиснул Надю к холодной стене дома. Она остановила его:

– Постой… Пойдём куда-нибудь…

Он крепко схватил её за руку и потянул в переулок. Точно пьяные, они бродили по улочкам, то и дело останавливались и, прислоняясь к домам, неистово целовались. И, кажется, окончательно заплутали в пространстве и во времени.

Наконец, случайно увидели вывеску «Гостиница» и ввалились туда. Чернышёв, не выпуская из объятий Надю, бросил хозяйке кошелёк:

– Комнату на двоих. Самую лучшую.

Та понятливо улыбнулась:

– Ах, как я люблю, когда у нас в гостинице останавливаются влюблённые! На сколько дней вы хотите снять комнату?

– Не знаю, – признался Сашка, возбужденно дыша, – Нельзя ли побыстрее?

Дама ознакомилась с содержимым кошелька и пришла в неописуемый восторг:

– О, за эту сумму вы можете жить, сколько вам заблагорассудится!

Сашка плотно закрыл двери комнаты, и всё закружилось каруселью и полетело вверх тормашками. Надя срывала пуговицы на его мундире, проникала под рубашку, обжигала губами грудь.

Он стягивал с её плеч тугой бархат, прижимался щекой к нежной коже и сходил с ума от её запаха. Шёлковое бельё ручейком скользило вниз по бедрам и падало к ногам. Следом летели подвязки и чулки, и вместе с ними весь мир летел в тарары…

На следующее утро

Сашка открыл глаза и зажмурился от яркого солнца, бьющего через прозрачную занавеску окна. Он присел на кровати и потряс головой, стряхивая с себя остатки сна.

Что это было? Невероятное что-то. Должно быть, сон? Но, тогда почему он не у себя дома на Вознесенской, а где-то… кстати, где? Он обвёл взглядом стены и мебель…

Как он здесь оказался? Если это не сон, то он должен быть здесь с Надей. Сашка вытянул шею; по полу были небрежно разбросаны только его вещи. Мистика. Он посмотрел на вторую половину кровати и осторожно прилег на неё.

И подушка, и простынь хранили запах ЕЁ тела, который он не мог спутать ни с чем другим. Значит, всё-таки не сон! Всё было на самом деле! Но где же ОНА?