Сегодня и завтра

Княжна улыбнулась.

Такъ невинно шутилъ графъ и такъ наивно внимала его шуткамъ она.

А молодой челов?къ стоялъ сзади; онъ невольно слышалъ почти весь этотъ разговоръ. Онъ бл?дн?лъ и трясся; на глаза его налегъ туманъ. Наконецъ, при посл?днихъ словахъ, кровь задушила его… Онъ посмотр?лъ съ ногъ до головы на графа – это былъ взглядъ, сверкнувшiй вдругъ, нечаянно, какъ искра въ пепл?, который, казалось, совс?мъ потухъ – посмотр?лъ на графа, скрылся въ толп?, а потомъ его не было видно въ залахъ.

Черезъ часъ, можетъ быть и мен?е, онъ опять показался.

Между т?мъ княжн? что-то сгрустнулось, она даже вздохнула… Неужели этотъ балъ утомлялъ ее?

Княжна вышла изъ залы и пошла въ другую комнату: тамъ легче дышать; дальше и дальше… Музыка тише и тише – и вотъ она очутилась въ угольной, небольшой, полукруглой комнат?. Въ этой комнат? никого не было. Она притворила дверь. Звуки музыки доходили сюда невнятнымъ гуломъ. Княжн? стало легко. Она опустилась на табуретку. Въ этой комнат? былъ темный св?тъ, ут?шающiй зр?нiе: одна лампа подъ матовымъ стекломъ, и то только осв?щавшая картину, которая вис?ла на ст?н?. Какъ хороша картина! И Ольга загляд?лась на нее.

Картина эта была старинной, темной кисти, изображавшая божественную Мадонну съ предв?чнымъ младенцехмъ. Говорили, что это картина Фра-Бартоломео. Правда это или н?тъ, но вы вид?ли именно божественную Мадонну. Видно, горячо молился художникъ, прежде ч?мъ замыслилъ эту картину, и благодать свыше прiос?нила его, и животворная кисть начертала неземной, божественный ликъ, и в?рно художникъ, начертавъ его, палъ кол?нопреклоыенный передъ собственнымъ созданiемъ. Долго смотр?ла княжна на этотъ образъ – и душа ея теплилась моленiемъ, и ей было такъ прiятно…

А черезъ н?сколько комнатъ отъ нея люди, будто опьян?лые, безумно кружились и б?гали подъ громъ музыки, и сладострастное забвенiе туманило ихъ бл?дныя, усталыя лица… А черезъ н?сколько комнатъ отъ нея…

Но княжна вздрогнула, дверь отворилась. Передъ нею стоялъ графъ. Онъ уже давно повсюду искалъ ее.

– Что съ тобой, моя Ольга? Для чего это ты зд?сь, одна? Не дурно ли теб??

И графъ взялъ ея руку.

– Княгння тоже безпокоится и ищетъ тебя.

– Въ залахъ такъ жарко, зд?сь такъ хорошо.

И она пожала его руку.

– Посмотри на этотъ образъ. Ты вид?лъ его, мой другъ? Посмотри, вотъ какъ должно изображать Мадонну. В?дь это незд?шняя, неземная женщина; вглядись хорошенько. Сядь сюда. Я скажу теб?, что я зд?сь д?лала: глядя на этотъ образъ, я молилась за тебя…

– О!..

И, восторженный, онъ припалъ къ устамъ ея.

Она провела рукой по его кудрямъ, пристально посмотр?ла на него и, посл? н?сколькихъ минутъ задумчивости, сказала:

– Знаешь ли, Michel, мы теперь такъ счастливы… Да? В?дь ты счастливъ?.. Я боюсь только, надолго ли… Правда ли, говорятъ, будто бы зд?сь н?тъ ничего постояннаго? Это ужасно! Такъ, мы вс? живемъ только настоящимъ, только сегодня; а завтра… кто знаетъ, что будетъ завтра?..

– Что это значитъ? Къ чему такiя черныя мысли?

– Это только боязнь, другъ мой, потерять мое теперешнее счастье. Я бы не снесла этой потери. Только одна боязнь… Впрочемъ, эта мысль часто со мной, и часто я гоню ее прочь отъ себя.

У Ольги навернулись слезы.

– Полно, полно, Ольга.

И онъ снова ц?ловалъ ее – и ея уста такъ жались къ его устамъ.

– Ольга! Ольга! – послышался въ ближней комнат? голосъ старушки-княгини.

Въ эту самую минуту молодой челов?къ уже расхаживалъ въ большой зал?, гд? танцовали, и, казалось, все искалъ кого-то. Странно: въ его глазахъ вдругъ исчезла эта д?вичья скромность, несм?лость, которую другiе называли простотою; его взглядъ много говорилъ, но говорилъ что-то страшное. Этотъ взглядъ былъ страненъ на бал?.

Посл? разговора графа, который онъ невольно подслушалъ, выб?жавъ изъ залы, какъ пом?шанный, онъ бросился домой, взб?жалъ къ себ? на л?стницу запыхавшись, и прямо къ своему письменному столу.

На этомъ стол? лежалъ въ прекрасномъ небольшомъ сафьяновомъ футляр? кинжалъ, привезенный ему изъ чужихъ краевъ. Это былъ кинжалъ-игрушка, красиво и вычурно отд?ланный, кинжалъ для забавы, для виду, такъ, чтобъ лежать между изящными безд?лками въ кабинет? какого-нибудь фата.

Вн? себя, онъ схватилъ футляръ и выдернулъ изъ него кинжалъ. Небольшое лезвiе, мастерски отполированное, ярко блеснуло… Онъ помертв?лъ; рука его, державшая кинжалъ, дрожала… Онъ вложилъ кинжалъ въ футляръ, а футляръ въ боковой карманъ. Какъ онъ не походилъ на самого себя! Страсть сорвала съ лица его обыкновенное спокойное вьграженiе. Въ эти минуты онъ будто прожилъ н?сколько л?тъ: такъ онъ возмужалъ. Быстро выб?жавъ вонъ изъ своей квартиры, бросился онъ въ свою ямскую карету, отворилъ оба окна, потому что ему было душно, потому что его т?снили вид?нiя страшныя, отъ которыхъ замираетъ сердце и становится дыбомъ волосъ… Душно!.. Но вотъ карета опять у блестящаго подъ?зда, и вотъ онъ опять въ бальной зал?.

Когда первое волненiе начало въ немъ стихать, когда онъ въ состоянiи былъ собрать мысли свои въ порядокъ, все это ему представилось какимъ-то чудовищнымъ сномъ, бредомъ горячки. Онъ схватился за боковой карманъ – но въ немъ въ самомъ д?л? кинжалъ; онъ посмотр?лъ кругомъ себя: о, это не сонъ! И молодой челов?къ содрогнулся.

«Быть убiйцей!» – подумалъ онъ:– «подлымъ, низкимъ убiйцей изъ-за угла – и за что же? за н?сколько обидныхъзам?чанiй на мой счетъ! Я безумецъ. Но передъ к?мъ онъ меня выставлялъ въ см?шномъ вид?, передъ к?мъ?.. Все равно, я не въ состоянiи быть уличнымъ убiйцей». Онъ подошелъ къ двери, которая вела въ другую залу, и увид?лъ графа. Кровь опять хлынула ему въ голову. – «Графъ, графъ! онъ дастъ мн? отчетъ въ своихъ словахъ!..» – О, какъ онъ былъ гордъ въ эту минуту, какiя чувства выражались въ каждой черт? лица его! Онъ думалъ: – «разсчитываясь съ графомъ, я разсчитываюсь со вс?ми этими господами, которые хот?ли подавить, уничтожить меня своею холодноетью» – и онъ былъ доволенъ собою…

Тускл?е становилось въ залахъ. Залы р?д?ли. Мазурка кончилась.

«Прощай, прощай, моя Ольга!» – шептала княгиня, ц?луя ее. – «Что это ты вдругъ такъ побл?дн?ла?.. Я не могла налюбоваться тобой: ты была сегодня хороша, какъ ангелъ».

Графъ поб?жалъ сказать, чтобы подавали карету кннзя В*.

Въ дверяхъ какъ-то нечаянно онъ толкнулъ Кремнина, не зам?тилъ этого, не извинился, и исчезъ.

Карета стояла у подъ?зда.

Графъ у дверецъ кареты. Первая вошла сестра князя, за нею князь, потомъ княжна…

– До завтра, Michel! – сказала ему Ольга, входя въ карету.

– До завтра, до завтра…

Дверцы кареты захлопнулись. «Пошелъ!» Графъ приложилъ руку къ своей треугольной шляп?. Онъ вид?лъ въ окно кареты, какъ Ольга кивнула ему головкой.

– До завтра, до завтра!

Въ эту минуту сзади кто-то схватилъ его за шинель… Онъ оборотился: это былъ Кремнинъ.

– Что вамъ угодно? – в?жливо спросилъ графъ.

– Мн? угодно поговорить съ вами; вы удостоите выслушать н?сколько словъ. Отойдемте отъ подъ?зда.

Графъ посмотр?лъ на него.

Они отошли на н?сколько шаговъ.

Графъ остановился.

– Еще немного подальше, графъ. Видите ли, зд?сь экипажи, зд?сь люди…

Они отошли еще дальше.

Графъ еще разъ посмотр?лъ на него.