Сегодня и завтра

– Что вамъ угодно? – повторилъ онъ.

– Вы сейчасъ это узнаете.

Молодой челов?къ посмотр?лъ кругомъ себя.

– Кажется, зд?сь никого н?тъ: мы глазъ на глазъ. Графъ! за оскорбленiе платятъ оскорбленiями, за насм?шку насм?шкой, за презр?нiе презр?нiемъ…

– Что это значитъ?

– Минуту терн?нiя, ваше сiятельство. Я слышалъ вашъ разговоръ обо мн? съ княжной, зд?сь, на этомъ бал?… Я не подслушивалъ, я просто слышалъ: вы говорили такъ, что не одинъ я могъ слышать… Вы воображали, графъ, что можете см?ло во всеуслышанiе изд?ваться надъ челов?комъ простого круга; что этотъ челов?къ, котораго вы видали въ зал? раза два или три въ углу, робкаго, молчаливаго, неловкаго, что этотъ челов?къ не заслуживаетъ ничего, кром? вашей насм?шки… Вы ошиблись, графъ!.. Вы видите, что я ум?ю говорить, что я, челов?къ изъ толпы, не могу и не хочу снести оскорбленiя… Вы понимаете меня? Но я ув?ренъ, что въ васъ есть благородство – я говорю не объ одномъ благородств?, которое вы изволили прiебр?сть вашей насл?дственной короной…

Графъ стоялъ будто пораженный ударомъ грома. Онъ вид?лъ, до чего довела его неосторожность, до чего довели еге эти незначительныя, необдуманныя, пошлыя фразы, брошенныя на в?теръ. Слова молодого челов?ка, эти слова, бол?зненно вырывавшiяся изъ груди, были тяжки для графа: они какъ свинецъ подавляли его. Да, онъ раскаявался въ своей опрометчивости. Позднее раскаянiе!

– Довольно, я понялъ васъ, – сказалъ ему графъ твердымъ голосомъ.

– Я не ошибся въ васъ, графъ! – Тутъ молодой челов?къ, будто боясь, чтобы ихъ не подслушали, подвинулся на полшага ближе къ графу и сказалъ ему что-то шопотомъ.

– Вы согласны?

– Согласенъ.

– Завтра утромъ.

– Да.

Графъ хот?лъ итти.

– Еще одно слово, графъ! Вы могли сегодня же заплатить жизнью за вашу остроумную насм?шку надъ б?днымъ, незначащимъ челов?комъ. Да, ваша жызнь вис?ла на волоск?… Я хот?лъ зар?зать васъ, графъ, какъ р?жутъ разбойники, тайкомъ, изъ-за угла. Вотъ этотъ кинжалъ готовился для васъ. Но я не могу быть подлымъ убiйцею. Итакъ завтра въ 11 часовъ, за М… заставой.

Карета за каретой тянулись къ подъ?зду. Разъ?здъ продолжался.

Графъ пошелъ къ подъ?зду. Навстр?чу къ нему б?жалъ Ф*: онъ искалъ своей коляски. Графъ шопнулъ ему что-то на ухо. Тогъ вздрогнулъ и посмотр?лъ на него.

– Ни слова!

И они пожали другъ другу руку.

Графъ возвратился домой и, не разд?ваясь, всю ночь просид?лъ въ креслахъ. Руки его были судорожно сжаты. Онъ былъ холоденъ, какъ мраморъ.

Къ утру онъ всталъ съ креселъ; лицо его осунулось и покрылось синеватою бл?дностью; онъ подошелъ къ столу, написалъ ппсьмо, запечаталъ его и призвалъ челов?ка.

– Я сегодня утромъ ?ду. Если до вечера не возвращусь, ты отнесешь это письмо къ князю В*.

– Слушаю, ваше сiятельство.

Въ 10 часовъ утра къ нему прi?халъ Ф*; Ф* осмотр?лъ ящикъ съ пистолетами и вел?лъ положить его въ карету. Въ 11-мъ часу карета вы?хала со двора. Садясь въ карету, графъ произнесъ вполголоса: сегодня и завтра!

Графъ не возвращался домой. Вечеромъ письмо его было отнесено къ князю В*.

– Оiгъ об?щалъ быть, онъ не ?детъ: что это значитъ?..

Къ вечеру князь занемогъ.

Жадному до новостей городу брошена была добыча.

«Дуэль, дуэль! Графъ Болгарскiй, женихъ княжны В*, и какой-то молодой челов?къ, тотъ, что видали тамъ-то и тамъ-то… Боже, какое несчастiе!»

Разсказчики и разсказчицы были въ восторг?.

Б?дный Н*, представившiй Кремнина къ княгин?, былъ въ отчаянiи. Онъ говорилъ педантически, приглаживая свои бакенбарды, что онъ совершенно скомпрометированъ.

На сл?дующiй день князь почувствовалъ, что ему легче. Онъ перемогъ себя и всталъ съ постели.

– Ольга! я получилъ записку оаъ графа, – сказалъ онъ. – Графъ никуда не вы?зжаетъ: онъ нездоровъ. – Несчастный отецъ глоталъ слезы и улыбался, смотря на дочь.

– Нездоровъ? – повторила она – и задумалась.

Прошелъ еще день, другой, третiй – н?тъ графа. У Ольги распухли глаза отъ слезъ. На четвертый день она уже не плакала; подошла къ отцу и спросила его твердымъ голосомъ:

– Что же, онъ все нездоровъ?

Отецъ вздрогнулъ.

Черезъ н?сколько дней въ кабинет? князя собралось н?сколько докторовъ. Князь пошелъ на половину дочери и за нимъ эти доктора. Князь вошелъ къ ней въ комнату. Доктора не входили. Княжна лежала на кушетк?. Лицо ея было закрыто руками. Отецъ подошелъ къ ней.

– Ольга!

Она встала съ кушетки.

– А, это вы, батюшка?

– Каково ты себя чувствуешь, другъ мой?

– Ничего, очень хорошо…

Минуты дв? они оба молчали. Отецъ взялъ ее за руку.

– Другъ мой! – сказалъ онъ ей: – об?щайся мн? быть благоразумною…

Голосъ отца дрожалъ.

– У тебя еще остаюсь я…

Ольга посмотр?ла на него. Ея зрачки остановились, губы образовали какую-то гримасу, похожую на улыбку; она пошатнулась.

– Помогите, помогите! – закричалъ князь отчаяннымъ голосомъ.

Доктора вб?жали въ комнату.