Мы все из глины

– Вы готовы сказать, что здесь написано?

– Секундочку… – буркнул Лихоборов и еще усерднее стал вглядываться в конверт.

Андреев продолжал рисовать и слышал разговор фоном, как если бы он стоял в очереди.

– Ваше время уже вышло. Если хотите, продолжим эксперимент завтра.

– Завтра – это уже не то. Хочу сегодня.

Лихоборов напрягся, глаза превратились в две щелки, руки свела судорога. Он продолжал смотреть на конверт. И тут случилось нечто. Андреев сначала увидел это боковым зрением и сразу оторвался от своих рисунков. Перед Лихоборовым в воздухе висел конверт. Зябликов тем временем дремал, издавая тяжелый глухой свист.

– Владимир Петрович! – негромко позвал его Андреев.

Лихоборов вздрогнул, и конверт упал на стол. В этот момент проснулся Зябликов. Картина была все та же. Лихоборов сидел неподвижно, склонившись над конвертом. Только Андреев выглядел каким-то взволнованным.

– Вячеслав, давайте попробуем завтра, – зевая, сказал профессор.

– Владимир Петрович, вы бы видели, что произошло, – вклинился Андреев. – Он поднял взглядом конверт! Прямо перед ним в воздухе конверт висел, представляете?

Лихоборов заинтересованно смотрел на Андреева.

– Тебе не привиделось? – спросил Зябликов.

– Нет! Ну что ты?!

– Я ничего не помню, – Лихоборов был взволнован.

– Голубчик, вы владеете телекинезом, – констатировал Зябликов.

Лихоборов непонимающе захлопал глазами.

– Вы свободны, – в заключение сказал профессор.

– Пожалуй. А то я очень устал, – Лихоборов ушел, с трудом волоча ноги.

В его движениях больше не было легкости. Тело казалось большим и грузным.

– На сегодня хватит. Продолжим завтра, – сказал Зябликов.

– Как он это сделал? – Андреев был под впечатлением.

– Совершенно иной уровень сознания. Хотя он, кажется, даже и не подозревает об этом. Эти люди умеют находиться в настоящем моменте. Это и есть осознанность, – Зябликов поспешно складывал бумаги в портфель. – Господи, что далеко ходить?! Любой философ и мыслитель во все времена пытался совершить качественный скачок в познании истины, человеческой природы и ответить на вопрос, что такое «здесь и сейчас». Но это разговор долгий, сам понимаешь, а мне уже пора.

– Что значит уровень сознания?

– Если кратко, то, чтобы выйти на новый, более качественный уровень сознания, человек как бы переживает трансцендентную смерть.

Вопросов у Андреева появилось еще больше. Но тут дверь снова приоткрылась, и в лабораторию опасливо заглянул невысокий худенький мужик, больше похожий на подростка, чем на зрелого человека.

– Товарищ Жбан, на сегодня мы закончили.

– Я бы хотел сегодня, если можно. Уж очень я настраивался на эту встречу, – неожиданным, густым басом попросил товарищ Жбан.

– Ладно. Проходите. Сделаю для вас исключение, – снизошел Зябликов.

Жбан радостно распахнул дверь и просеменил к столу.

– Что мне надо делать?

Зябликов неохотно достал из ящика все тот же конверт.

– Скажите, что за текст в конверте.

Жбан почесал затылок, и его лицо стало очень озадаченным.

– Честно говоря, не знаю. Совершенно ничего не приходит в голову.

– Вы сами напросились, – улыбнулся Зябликов и стал выжидать, когда Жбан сдастся окончательно.

– Погодите немного. Я подумаю.

Его лицо стало еще более обеспокоенным, будто от этого испытания зависела его жизнь. Андреев пытался догадаться, какой сверхспособностью обладает этот неказистый человек. И ему казалось, что сейчас он увидит нечто, что поразит его еще больше, чем все остальное. Он воображал, как Жбан, сидя на стуле, поднимается в воздух, висит там несколько секунд, а потом со скоростью света мчится к одной из стен и насквозь ее проходит, оставляя после себя легкий белый дым. Андреев посматривал на ножки стула, но они плотно соприкасались с полом и отрываться от него явно не собирались. А Жбан со злостью смотрел на конверт.

– Что-то пришло вам на ум? – спросил Зябликов.

– Нет. Погодите еще немного.

– Голубчик, мы не можем так сидеть до утра.

– Я все понимаю. Дайте мне шанс.

Жбан с мольбой взглянул на Андреева. Тот слегка кивнул.

– Владимир Петрович, если желаете, идите. Я с ним посижу.

– Нет уж. Я тоже останусь! Вдруг пропущу что-то интересное, – с иронией возразил Зябликов.

Картина осталась прежней. Жбан сидел в том же положении. Намека на что-то удивительное не было. Закон всемирного тяготения был сильнее не только Жбана, но и воображения Андреева. И мысль, что Жбан может подняться в воздух, постепенно померкла. Он увидел маленького, беспомощного, отчаявшегося человека, который растерянно хлопал глазами.

– Ваше время истекло, – вынес приговор Зябликов.

– Мне пришло на ум, что в этом письме говорится об огромных галактиках Вселенной.

– Точнее можете сказать? Например, процитировать.

– Во Вселенной насчитывается порядка нескольких триллионов галактик, и где-то там существует такая же жизнь, как на Земле. И как бы ученые ни пытались ее разглядеть в большие мощные телескопы, она все время будет ускользать. Но однажды она сама себя покажет, явит себя.

– Вам бы писателем быть, голубчик, – улыбнулся Зябликов. – Теперь вскройте конверт и прочтите, что там написано.