Мы все из глины

Жбан дрожащими руками вскрыл конверт и уставился на лист круглыми глазами. Потом раздосадовано махнул рукой.

– Конечно! Мог бы догадаться! – пожурил он сам себя.

Расстроенный Жбан ушел восвояси. Зябликов торжествовал. Ничего выдающегося он не увидел, как и предполагал.

– Владимир Петрович, от чего ты так радуешься его неудаче? – спросил Андреев.

– Совершенно нет, – лукавил профессор.

– Я только одного не понимаю, почему вы его взяли в эту группу. Что в нем такого уникального?

– Я уже не помню. Надо поднимать записи всех экспериментов. Поговорим в другой раз.

Зябликов суетился. Спешка была ему не к лицу. Он надел шляпу набок, накинул плащ наизнанку и не застегнул портфель, из которого посыпались только что уложенные бумаги. Выругавшись, он снова собрал их. Все произошло точь-в-точь, как говорил испытуемый Просов. Андреев заметил это, но профессору ничего не сказал. Тот недовольно что-то бурчал себе под нос.

Глава 2

А что же наш немолодой и больной Андреев? Еще шесть дней он мучился от жара, обливаясь холодным липким потом. На седьмой почувствовал облегчение. Температура упала, лихорадка прошла. Андреев лежал на кровати, оглядывая комнату просветлевшим взглядом и пытаясь собрать мысли в единое целое. Это получалось. Только вот накатывало странное предчувствие, как будто должно произойти что-то неожиданное. И в такой момент, будто под чьими-то шагами, хрустнул паркет.

– Реднек, ты?

Но в ответ паркет хрустнул еще раз. Андреев скинул плед. На краю кровати сидела Эллочка. Она нежно провела ладонью по руке любимого мужа. Ей по-прежнему было немного больше двадцати пяти. Ее зеленые глаза не моргали, она пристально вглядывалась в родное, хоть и состарившееся лицо Андреева. Эллочка еще раз провела рукой по его руке. И от этого прикосновения тело налилось теплом. Он не испугался, а наоборот, почувствовал умиротворение и потянулся к жене с поцелуем. Но она отстранилась.

– Эллочка, какая ты красивая! Я по-прежнему скучаю!

– Ванечка, я о тебе всегда помню.

– И я тебя не забывал.

Андреев кинулся, чтобы прижать ее к себе. Но призрак жены исчез так же плавно и внезапно, как и появился. Чтобы избавиться от наваждения, Андреев посмотрел на себя в круглое зеркало, которое, накренившись, висело напротив. Лицо избавилось от болезненной бледности и стало смуглым. В карих глазах появился блеск. Морщины, казалось, разгладились. Даже шрам на правой щеке стал будто менее глубоким и заметным.

Андреев в одних семейных трусах, вышел босиком на крыльцо. Воздух казался ему густым и вкусным, как сливовое вино. Он учащенно задышал. На улице было совсем тихо. В соседних домах окна не светились, ярко сияла только обильная россыпь звезд. Андреев взял с перил фонарь и пошел осматривать свои шесть соток. Местами зацвела клубника, на соседней грядке виднелся продолговатый розовый редис. Андреев вытащил одну редиску и с хрустом съел.

На своем дачном участке он чувствовал себя в безопасности. Москва ширилась, как дрожжевое тесто. Андреев хорошо уяснил, что любое пространство ограничено. И не ровен час, начнутся катаклизмы и гражданские войны. Всему есть предел – количеству автострад и машин, высоткам и жителям. Быть может, Андреев и вовсе не застал бы темных времен, но считал, что вовремя убрался из столицы. Только на даче ему дышалось легко и свободно.

– Наимилейший, – послышался низкий мужской голос из-за кривоватого деревянного забора.

От неожиданности Андреев выронил фонарь.

– Разговор важный есть, – донесся другой мужской голос с приятным бархатным тембром.

– Доброй ночи, – с дрожью в голосе произнес Андреев, подняв фонарь. – Вы, наверное, не по адресу обратились.

С места он не сдвинулся и направил фонарь на незваных гостей. Двое атлетически сложенных мужчин загородились от резкого света мощными предплечьями. Они были одеты в черные строгие костюмы с синими атласными галстуками.

– Опустите фонарь. Не ошиблись, мы именно к вам. Дело есть, – низким голосом ответил бородатый здоровяк.

– Какое дело?

– Хватит вопросов, приятель, – перебил второй, лысый и гладко выбритый. В руке он держал небольшой кейс.

– Я сейчас не в том виде, чтобы ходить на деловые встречи, – Андреев, не стесняясь, указал на свои трусы.

– Ничего страшного! В КГБ, наверное, и не такое видели, – усмехнулся бородач.

– Что вам надо? Я давно в отставке, и КГБ, как вы знаете, уже не существует, – ответил Андреев. Его лицо моментально осунулось, а левый глаз немного задергался.

– Дело касается Дождева. Не забыли, он вас от тюрьмы спас, когда вы провалили разработки психостимулятора «Третий глаз»? У каждого члена экспериментальной группы открылись способности ясновидения. У каждого! Нам не было бы равных в мире с этим открытием. Но каким-то таинственным образом все разработки исчезли. А всех членов экспериментальной группы убрали. Физически убрали, припоминаете?

– Мне ничего не оставалось… – занервничал Андреев.

– Не перебивайте, – строго сказал бородач. – А главное, наши биолог и химик были зверски убиты в своих квартирах. Вы, Андреев, сразу же эмигрировали. Насколько нам известно, вы сначала жили «не где-нибудь там», а в Америке. Потом на несколько лет вроде бы осели в Европе. Так что же случилось тогда, Андреев? Вопрос, сами понимаете, риторический. Вы в курсе, что лишь благодаря Дождеву это дело замяли и прекратили розыск? Так вот, теперь он нуждается в вашей помощи, точнее, его близкий друг. Окажите ему небольшую услугу, тем более он ваш сосед.

– Сосед? – удивился Андреев. – Конечно, я очень признателен Дождеву и не раз благодарил его лично. И почему спустя столько лет вы задаете вопросы о том, что случилось? Разве майор не рассказал? Я до сих пор не знаю подробностей.

– Он говорил, что эксперимент зашел слишком далеко, и некий Просов из экспериментальной группы потерял над собой контроль. Он нарушил договор и стал распространять информацию о будущем СССР и впоследствии России. Им заинтересовались агенты ЦРУ. Но как так получилось, если все подопытные жили под надзором, а ответственность за секретность лежала на вас?

– История действительно темная. Но я ничего не знаю. В тот день я рано ушел из лаборатории и обо всем узнал по факту. Ни одного свидетеля в живых не осталось. Полагаю, что Просов был шпионом.

– Тогда почему его убили? По вашей версии, он был очень ценным сотрудником. Нам верится с трудом. Но Дождев вам доверяет безоговорочно, – сказал лысый, возмущенно жестикулируя рукой с чемоданчиком. – В общем, это неважно. Друг Дождева ждет вас.

Андреев покорно толкнул калитку и вышел наружу. На прощание она ржаво скрипнула и закрылась. Тропинку освещал скудный свет андреевского фонаря. Становилось прохладнее. Андреев пожалел, что не накинул на себя куртку и не надел тапочки. «Какая, наверное, нелепая картина. Я иду почти голый, босиком, между двух амбалов в деловых костюмах», – подумал Андреев. У него часто и беспорядочно пульсировало сердце. Но он смиренно брел, как Иешуа на казнь.

Здоровяки привели его к массивной ограде садового товарищества, за которой начинался молодой сосновый лес.

– Вы довольны своей жизнью? – неожиданно спросил бородач.

– Да как сказать… Счастье – это принятие своей жизни и всех ее обстоятельств. Наверное, я счастлив, – солгал он.

– То есть вы смирились со всеми неудачами и нереализованными мечтами? Одиночеством и предстоящей, простите, уже почти наступившей старостью?

– Нет, нет! Вы не понимаете, это абсолютно разные вещи, если хотите, состояния. Принятие – это не смирение. Смирение не приносит счастья, оно лишь заглушает боль. Когда принимаешь что-либо, оно становится частью тебя, а как можно чувствовать себя не счастливым, если у тебя, к примеру, есть ноги и руки? К чему эти философские разговоры?

– Дождев, похоже, не ошибся, – сказал бородач своему напарнику.

Андреев думал, его сейчас приведут к какому-нибудь из новых каменных особняков, которые появились в дачном поселке. Но вместо этого они подошли к крыльцу одноэтажного деревянного дома, над крышей которого возвышалась молодая тонкая сосна. В одном из окон тускло горел свет. На лязг калитки вышел ровесник Андреева – жилистый загорелый мужчина в засаленном махровом халате.

– Здравствуйте! – обратился он к гостю, поглаживая густые усы, прикрывавшие верхнюю губу. – Спасибо, что пришли.

– Отказать было сложно, – съязвил Андреев и последовал за ним в дом. За ними также вошли провожатые. Хозяин пригласил Андреева на маленькую кухню, половина которой была загромождена банками с разносолами и вареньем. Пахло сыростью и плесенью. На бытовой газовой горелке закипал эмалированный зеленый чайник.

– Вы общайтесь, а мы пока шашлычок пожарим, – улыбнулся бородач. Другой молча поставил свой кейс возле стола.

– Мои сыновья, – ласково сказал хозяин, когда те вышли. – Очень дружны. Ведут совместный бизнес.

– И что за бизнес? – поинтересовался Андреев.

– Ритуальные услуги.