Мы все из глины

– Не шаман я. И не хочу им быть.

Мужчина наконец-то обернулся. И Андреев увидел Дождева, похожего на старого шарпея. От былой свежести ничего не осталось. Глазах потухли. Лицо было застывшим, словно маска.

– Матерь Божья. Дождев! Сколько лет, сколько зим!

– Не бушуй! Присаживайся, – Дождев крепко обнял старого друга. – Ты нам нужен.

– Знаете, чего?! – Андреев покраснел от раздражения. – Нет! Это такое, это такое… Гиблое дело! Вы не представляете!

– Андреев… – начал Дождев.

– Нет! – вскочил Андреев.

– Ты убиваешь в себе шамана! – крикнул Зябликов.

Андреев резко встал и вышел. Дождев и Зябликов растерянно переглянулись. Они поняли: случился «выкидыш».

Глава 3

Андреев который день не спал. Он смотрел на мир будто сквозь плотный полиэтиленовый пакет. И пелена не рассеивалась, искажая привычные вещи. Через нее он по-прежнему видел глинобитные лачуги, видел, как Витька Стальной обустраивает подаренное ему жилище. Вернее, обустраивать не пришлось. Он кинул на пол солому – вот и спартанская постель. Прежде чем пойти отдыхать, он, как преступник, осторожно и бегло взглянул в оконный проем, в который прорывалась густая темная ночь.

Там едва различимый силуэт устало, с остановками, тащил за собой телегу, до краев наполненную глиной. Буйный трудился почти без сна – уж очень ему хотелось обрести свой угол, свою крепость и свой рай. Пол и две стены уже были построены, он медленно отвоевывал у мира крошечную коробку своего личного пространства.

– Стальной, я тебя вижу! – крикнул он во время очередной остановки.

Витька вздрогнул и отпрянул от окна.

– Трус! Получишь! Я тебя научу жизни! Думаешь, своя хата есть – и дело с концом?! – Буйный мозолистыми руками схватился за ручки телеги. Витька занервничал: того и гляди ворвется этот бешеный.

– Буйный, если хочешь, ночуй здесь, со мной под одной крышей, – хоть Витька и боялся его, но его внезапно одолела жалость, на которую, как он думал, был уже не способен.

– Ты серьезно, Витька? – Буйный даже остановился.

Витькины слова показались ему дичью, издевкой, что ли. Но он все же задумался, потерев свою круглую щеку.

– Серьезно, Буйный. Мне этот дом даром достался. Вот я и подумал: почему бы и мне не поделиться? Ты единственный, с кем я здесь говорю. Ты знаешь, как изо дня в день мысли меня режут хуже ножей. Когда я тебя вижу, мне полегче становится.

Андреев видел и слышал и Буйного, и Витьку. Он не сомневался, что находится там. В каком образе: как глина, что в телеге у Буйного, или как бесплотный дух – неважно. Он осязал все каким-то ранее неведомым для него чувством, которое не старался расшифровать и описать. Андреев вообще не думал о таких мелочах, он просто был, просто наблюдал…

Внезапно фокус взгляда сместился, и он опять увидел свои дачные стены. Зябко – пробирало до дрожи. Натянув черные спортивные штаны и байковую серую рубашку, Андреев собрался было отправиться к Зябликову, но… присел за стол и хлопнул стопку хреновухи. Включил телевизор. Приторная блондинка, забавно шлепая розовыми губами, передавала последние сводки новостей.

«Весь мир готовится к выборам нового духовного лидера. Восемь кандидатов выбыли. За них проголосовало меньше одной десятой процента. Напомню, за этот пост теперь борются три кандидата», – жеманно сообщила ведущая, поправляя белоснежные кудри. От удивления Андреев выронил пульт. Выборы духовного лидера. Что за чушь?!

Духовность и политика – несовместимые понятия. Видеоряд резко сменился – пустили агитационный ролик. Черноволосый бледный мужчина лежал в гамаке, подвешенном на двух искусственных пальмах. Вместо солнца светил прожектор. Одет он был соответствующе – в гавайскую рубашку с пестрыми попугаями. Мужчина бодро произнес текст про то, что человек может рассчитывать и верить только в себя и свою жизнь. В продажу уже поступила эссенция. Вы увидите себя такими, какие вы есть, весь свой потенциал, вы раскроетесь. Всю жизнь человек пытается обрести себя, найти себя в себе же, чтобы почувствовать удовлетворение и вкус к жизни. Теперь это будет просто! В завершение этого уверенного спича он одним движением открыл невзрачный пузырек и сделал глоток.

Затем в кадре появился рыжеволосый человек. Все та же студия, но с другими декорациями. Кандидат в шкуре волка сидел на четвереньках. Сзади возвышались нарисованные холмы и леса. В спину кандидату светил все тот же прожектор – только теперь вместо луны. И текст был иной.

Духи природы и духи предков! У наших предков была мудрость, накопленная тысячелетиями. Нам стоит вернуться к истокам. В этом – духовное и психологическое благополучие. Ваша жизнь качественно изменится, когда вы почувствуете в себе древнюю силу. Я помогу вам пробудить дух «старого волка». Изображая его, он мерзковато рыкнул.

К агитации приступил третий кандидат, болезненного вида мужчина. Говорил он тихо, с одышкой. Глаза были опущены. Лишь иногда во время тяжелого вздоха он случайно цеплялся взглядом за объектив. Если мы физически здоровы, мы счастливы. Все дороги открыты перед нами. Я знаю оздоровительные практики, которые продлят и улучшат жизнь.

Десять лет назад врачи поставили мне страшный диагноз: рак мозга четвертой стадии. По их словам, мне оставалось жить меньше месяца. Но я не сдался и стал выполнять оздоровительный комплекс. Я победил рак! С каждым годом я молодею. Сейчас мне сто десять лет. Как я молодею? Я поделюсь секретом, выбирайте меня. Помните: счастье – в здоровье!

Ведущая перешла к политическим новостям. Она сообщила, что завершилось обновление карты мира. Теперь есть два государства с единым правлением – США и Дальний Восток. На экране появилась схематическая карта, разукрашенная двумя цветами. Красным цветом – США, все европейские страны и принадлежавшие им острова. Синим – Россия, страны Дальнего и Ближнего Востока, Австралия. Раз в год подданные государства будут выплачивать оброк.

«Ничего себе! – подумал Андреев. – Новая Золотая Орда».

Тем временем Зябликов и Дождев не находили себе места. Просов снова дал о себе знать. Записка лежала прямо на крыльце. Ее, возможно, никто не нашел бы, если бы у одного из сыновей Зябликова не развязались шнурки на новом кожаном ботинке. Зябликов и Дождев почти бегом понеслись к Андрееву. Ввалились к нему без стука и застали его врасплох. Он уставился на телевизор, как на диковинный предмет.

– Просов письмо доставил, – Зябликов протянул скомканную бумажку.

«Андреев был молодцом. Зря он стушевался. Но я могу его понять. Голову распирают мысли. А от них, знаете ли, сходят с ума. Но речь не об этом. Скоро привычное для вас растает, растечется и примет иную форму. Хорошо это или плохо – решать вам. До новых встреч!» – было написано ровным каллиграфическим почерком.

– Началось. Тут такое творится… – и Андреев рассказал все, что увидел.

– Я буду летописцем. Неизвестно, что нас ждет. Надо фиксировать все.

Дождев сел за стол и записал сегодняшние новости со слов Андреева. Летопись была неточной, и в каждой строчке фигурировала фраза «он что-то говорил про…». Вместо описания внешности кандидатов были клички: Попугай, Хмырь и Старый.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил Зябликов.

– Просов свое слово держит, – улыбнулся Андреев. – Альтернативную реальность устроил. Или мы в будущее попали.

– Бог его знает, – сказал один из братьев. Второй кивнул.

– Приспособимся. Жить можно, – подбодрил Зябликов.

– Э, нет. Думаю, это только цветочки, – задумчиво ответил Андреев.

– Вариантов пока нет! Не к Просову же на служение идти, – возмутился Зябликов.

Шел тот же год. Андреев узнал это у Реднека, когда тот в очередной раз заходил проведать его. Андрееву показалось, что он видит его впервые. Реднек сменил клетчатые рубашки на пестрые. Вместо неухоженности нарисовалась показная лощеность. И на расспросы о том, что произошло в мире за последние десять лет, Реднек отвечать не стал, вместо этого небрежно махнул рукой, что, видимо, означало «сосед, совсем ты плох». Чтобы не вызвать подозрений, Андреев стал говорить о насущном и в первую очередь поинтересовался, за кого тот проголосует. Реднек рассуждал с удовольствием, он улыбался, закатывая глаза, будто только что выпил рюмочку.

По его мнению, за победу будут бороться двое – Попугай и Старый. И шансов больше у Попугая – все же хотят легкого духовного пути.

– Я давно слышал, что правительство разрабатывает что-то этакое, – сказал он будто по секрету.

– Психостимулятор «Третий глаз», – усмехнулся Андреев. – Помнишь, рассказывал о нем?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Ладно. Не бери в голову. Лучше скажи, где у нас тут избирательный участок устроят?

– Что еще за участки? Плох, плох ты стал, плох, плох ты стал, совсем плох ты стал, – странно затараторил Реднек. – Наступает острая форма склероза. Ладно, я о тебе позабочусь, – пообещал он. – Напомню, сосед. Никуда ходить не надо, на чьи-то там участки. Тебе позвонят. Если ты не ответишь хотя бы на пятый раз, на шестой – с тобой цацкаться не будут.

– Вот те на! Позвонят… – вырвалось у Андреева. Но он взял себя в руки и замолчал, кивнул, будто вспомнил. Реднек с одобрением посмотрел него – не все так печально, как кажется, проблески есть. Реднек ушел, даже не выпив пятьдесят граммов на дорожку. И правда, чудеса творятся!

День был в разгаре. Все те же шесть соток. Все те же грядки. Без умолку трещали цикады. Андреев дышал полной грудью. Зрели те же огурцы, краснела та же клубника, и редис был таким же на вкус, как и неделю назад. Слава Богу, ничего не изменилось.