Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

Вот и сейчас он встретил меня перед дверями своего павильона с двумя дымящимися чашками кофе на подносе.

– Здравствуй, Искандер-ага – пропел дядя Ибрагим.

Так он меня обычно называл при встрече – Искандер-ага.

– Здравствуй, дядя Ибрагим – ответил я ему и остановился рядом с ним.

Дядя Ибрагим засиял от удовольствия и протянул мне чашечку кофе. Я опустил баулы на землю, взял из рук чашку кофе, а сам присел на скамейку, следуя гостеприимному жесту дяди Ибрагима.

– Как поживаешь, Искандер-ага? – спросил он.

– Все хорошо, дядя Ибрагим – ответил я – вот принес тебе еще товар.

– Товар – это хорошо – сказал дядя Ибрагим, – людям нравится то, что я беру у тебя. Вот только…

Он замолчал. Только тихонько отхлебывал кофе из своей чашки.

Я повернулся к нему и спросил:

– Что случилось, дядя Ибрагим?

– Все хо-ро-шо… – по слогам ответил он – пока… А я вот решил продать этот… дукхан.

– Почему, дядя Ибрагим? Твой дукхан самый лучший на этом рынке.

Я был очень удивлен. Дела у дяди Ибрагима всегда шли очень хорошо.

– Знаешь, Искандер-ага, сейчас у меня все хорошо. Но, понимаешь… Не может все время быть хорошо. Когда-то будет плохо. – и он многозначительно посмотрел на меня – А я не хочу уходить тогда, когда плохо. Тогда получится, что я как будто сбежал. Я ведь здесь ябанджи. Это как это по-русски? Чужак…

Я промолчал. Честно говоря, я даже не знал, что ему на это ответить.

– Проблема в том, что я везде буду ябанджи… Куда бы я ни поехал. Как гипси… Слушай, покупай у меня этот дукхан – оживился он – я бы за пять тысяч зеленых долларов продал…

– И что же ты тогда делать будешь, дядя Ибрагим? – спросил я.

– Уеду. Буду путешествовать. – невозмутимо ответил мне дядя Ибрагим

– Где, дядя Ибрагим?

– Там, где люди улыбаются… Я хочу видеть счастливых людей.

– Тогда тебе придется заехать очень далеко. – сказал я.

– Я знаю… – ответил дядя Ибрагим

Глава 36. Шон. Придурки, бля.

У всякой причины – свое следствие

Шестой закон Гермеса Трисмегиста

С визгом шин Шон затормозил у известного заведения. Заведение называлось «Парнас». Насколько Шон знал, здесь можно было неплохо пообедать.

Что ж, Парнас – так Парнас. Как-то популярно стало нынче в городе обзывать античными именами различные заведения: Парнас, Олимп, Колизей, Рубикон, Помпеи. Причем, публика обычно в этих местах собиралась вовсе не соответствующая таким возвышенным названиям. Раньше это были рюмочные, закусочные и пельменные. Теперь у них поменялось название, слегка приукрасился интерьер, меню стало более разнообразным, и соответственно, выросли цены. По вечерам там случались потасовки, достойные салунов Дикого Запада, с битьем стекол, стрельбой и разбиванием мебели о чьи-нибудь головы. В то же время днем в такое место можно было прийти совершенно спокойно и посидеть, мимоходом отмечая вновь разбитые зеркала, ломанные стулья и свежие пулевые отверстия в потолке.

Заведением такого рода был и Парнас. Для Шона это было не принципиально. Парнас – так Парнас. Главное, что там можно было поесть, а декорации к этому процессу не имели значения. Он небрежно припарковал рядом с Парнасом свой автомобиль, слегка наехав на бордюр, небрежно захлопнул дверцу, не потрудившись закрыть как следует замок, небрежно поднялся по ступенькам, разминая на ходу шею, небрежно зашел внутрь, поправляя что-то за поясом, небрежно сел за столик. Сидеть и ждать официанта – это было явным признаком дурных манер, и Шон отрывисто свистнул.

Как только рядом появился зевающий дылда в пиджаке на два размера меньше, Шон произнес:

– Первое, второе, и… Компот… Хотя нет! Не надо компот. Вместо компота – пиво.

Официант понимающе кивнул и скрылся на кухне.

Шон откинулся на спинку стула и осмотрел заведение. Давненько он тут не был. Шон сидел за ближайшим к выходу столиком. Рядом находился бар. Над баром одиноко светила лампочка. Дальше был зал, тонувший в полумраке. В зале никого не было. Ряд маленьких столиков с массивными стульями уходил во мрак, и там, во мраке, из проема, имевшего форму арки, лился сумрачный свет. Насколько Шон помнил это место, там еще должен быть банкетный зал. Видно отсюда ничего не было, но доносились приглушенные голоса. Голоса неприятные, пьяные, несмотря на раннее время. Кто-то явно продолжал увеселения, начатые еще вчера.

Через некоторое время вернулся официант с подносом. Медленными движениями он поставил на стол тарелки, столовые приборы, бокал пива. Шон неподвижно смотрел на эту процедуру, отметив про себя, что дылда, скорее всего, вчера где-то неплохо гульнул.

Когда официант, наконец справился, Шон буркнул что-то типа «Спс-бо» и принялся мешать суп ложкой. Суп оказался очень горячим. Шон отхлебнул холодного пива.

Стоило подождать. Подождать и поесть, как следует. Основательно, не торопясь, не обжигаясь. Потом допить пиво, смачно рыгнуть и достать сигарету. Потом покурить. Потом встать и лениво, вразвалочку выйти отсюда, сесть в машину и минут пятнадцать подремать под какое-нибудь Радио Шансон. И уже после этого он поедет куда угодно и сделает все что угодно. И будет он собран и организован, будет действовать по обстановке, быстро, четко и решительно. День сегодня сложный, много дел. Поэтому надо действовать быстро, четко и решительно.

Ложка за ложкой содержимое тарелки отправлялось в желудок. Пустел бокал пива и Шон почувствовал себя намного лучше и спокойнее.

Из банкетного зала неожиданно высунулось какое-то тело и, пошатываясь, направилось к выходу. В уголке рта, грустно поникнув, находилась сигарета. Со скрипом открылась массивная деревянная дверь, и тело, впустив внутрь немного свежего воздуха, вышло на крыльцо покурить.

Через несколько минут дверь снова отворилась и на пороге появилась молодая девушка. Она остановилась на пороге, закинула назад промокшие под дождем волосы, и решительно двинулась в сторону бара, произнеся на ходу:

– Хам какой…

Шон тем временем уже управился с супом и придвинул к себе тарелку со вторым, предвкушая дальнейшее маленькое чревоугодие. Девушка о чем-то отвлеченно беседовала с барменом. Бармен возился с кофе-машиной. До Шона донесся аромат свежемолотого кофе.

Пожалуй, после сна под шансон стоило бы сюда вернуться и закинуть в себя маленькую чашечку эспрессо. Судя по запаху, кофе здесь был неплохой – по крайней мере, ненамного хуже, чем у Красавчика.

Вновь скрипнула массивная входная дверь, запахло дешевым табаком и дешевым одеколоном. Вновь появилось уже знакомое тело. Теперь уже степень опьянения не казалась беспредельной – неожиданный летний дождь и доза табака сделали свое дело. Походка стала более уверенной, а взгляд – более осмысленным. Раздался приглушенный шлепок – это рука прошлась по ягодицам девушки. Девушка взвизгнула, и раздался уже более явственный звук – звук звонкой пощечины. Жилистая рука ухватилась за ее локоть.

– А ну, давай, пойдем к нам…

– Не хочу! – девушка выдернула руку из цепкой хватки и демонстративно отвернулась.

– Брезгуешь, что ли?

Хулиган отвернулся на мгновение в поисках более убедительного аргумента, и нос его уперся в грудь Шона.

– Ты кто такой? – просипел хулиган.

– Зови меня Шон – откуда-то сверху раздался голос. Хулиган робко поднял голову и увидел там широко посаженные, серые, не выражающие никаких эмоций глаза.

Преимущество в росте было убедительным, и он, что-то пробурчав, удалился в банкетный зал.