Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

– С тремя – поправил я его.

– Нет, Саша, это ты, наверное, уже все позабыл. Их там был только двое… Но не в этом суть. – голос его стал какой-то холодный – за тобой должок, Саша. А должок, как известно, платежом красен. Теперь уже мне нужна будет твоя помощь.

И прапорщик вкратце рассказал о том, что это за помощь и как это все будет происходить.

Говорил он тихо, но четко и с расстановкой. Все была предельно кратко и абсолютно понятно. То, что он сказал, мне почему-то не понравилось.

Я вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха, отодвинул легкий пластмассовый столик и двинулся к выходу. На улице я почувствовал свежий ветерок. Было лето. Светило солнце. Вокруг все спокойно. Никто не умер.

Напротив чайной, метров за сто стоял павильон. Наш с Майком павильон… На крыльце стоял Майк, с голым торсом и, активно жестикулируя, разговаривал с каким-то коренастым человеком. Человек стоял ко мне спиной, между мною и ним стоял припаркованный рядом с павильоном автомобиль.

Майк махнул рукой и скрылся в павильоне.

Коренастый обошел припаркованный автомобиль, медленно поворачивая голову в мою сторону, и застыл, уставившись на меня.

Хитро прищурившись и сверкая на солнце голым уродливым черепом, в мою сторону смотрел Лысый.

Глава 40. Шон. Бабы и дурь.

Не те бляди…

В. Маяковский

Шон смотрел на дорогу. Количество задач на сегодняшний день все увеличивалось. Как ни претило Шону иметь дело с чиновниками и иными представителями власти всех мастей, но просьбу Татарина следовало выполнить как можно скорей. Ведь авторитет его был неизмеримо высок. Поэтому машина Шона пробиралась сквозь редкий поток машин в сторону здания горсовета.

Невольная его спутница Татьяна уже немного свыклась с обстановкой и пришла в себя. Она перебралась на переднее сиденье, где вполне уверенно, как будто на своем месте, орудовала пилочкой для ногтей. Она начала болтать всякую ерунду, которую Шон пропускал мимо ушей, время от времени кивая головой, хмыкая, пожимая плечами или делая еще какие-то бессмысленные действия на грани автоматизма. Голова его сейчас была забита другим – как построить разговор с Чернышовым. Депутаты, он ж ведь дерганые. Инстинкт самосохранения напрочь отсутствует. Того и гляди орать начнет или из пушки палить.

– А мне вот очень ярко-красные нравятся… – продолжала щебетать Татьяна – Я как-то видела на рынке – такая прелесть. Вот только стоили дорого. Полторы моих зарплаты. Мне такие в жизни не купить.

– Ярко-красные? – переспросил Шон.

– Ярко-ярко красные – вздохнула Татьяна – очень красивые…

Тем временем, Шон уже парковался. Заглушив мотор, он посмотрел на Татьяну.

– Ну что, успокоилась? Тебя куда отвезти? – спросил он.

В бардачке лежал «Макаров» с полной обоймой, но светить его Шон не хотел.

– А можно я еще с тобой покатаюсь? Ну пожалуйста… – послышалась просьба Татьяны – с тобой так интересно…

– Ладно, валяй – холодно ответил Шон. – Сиди тогда здесь, я быстро. И ничего не трогай.

Что ж, придется идти без «Макарова». На свой страх и риск.

– Можно я с тобой? – Татьяна вцепилась ему в рукав – Пожалуйста.

– Нет – Шон отдернул руку – У меня встреча. Важная.

Он быстро выскочил из машины и, пролетев по ступенькам крыльца, вбежал в вестибюль. Дорогу ему сразу же преградил бодрый лысоватый мужичок в бронежилете.

– Вы к кому? – настойчиво осведомился мужичок.

– Депутат Чернышов мне нужен – ответил Шон.

– Кабинет сорок два. А вы кто?

– А я по личному… вопросу.

Мужичок подозрительно посмотрел на Шона. Не часто в горсовет по личным вопросам заходят такие граждане.

– Вы мне паспорт предъявите, пожалуйста – сказал мужичок. В руках у него появилась автономная тревожная кнопка.

Шон растерялся. Он начал демонстративно шарить по карманам.

– В машине забыл – наконец произнес Шон и направился к выходу.

В дверях Шон столкнулся с женщиной, которая вела на поводке таксу. Тут же перед ней, будто из ниоткуда, вырос мужичок в бронежилете.

– Так, гражданочка, а с животными сюда нельзя. – важно произнес он.

– А где ж я вам его оставлю?! – ехидно спросила женщина – Не бойтесь, оно не кусается.

И она двинулась вперед, ни на кого не обращая внимания.

Мужичок в бронежилете догнал ее и, ухватив за талию, стал тянуть к выходу.

– Руки убрал! Архаровец! Опричник! – закричала женщина – Люди, помогите!! Я на вас мэру буду жаловаться!

Мужичок кряхтел, женщина орала, собачка, повиснув на поводке, жалко поскуливала. Шон не стал наблюдать за развитием событий. Улучив момент, он ринулся в коридор, добежал до лестницы, а затем понесся наверх, на четвертый этаж. Задача есть задача, и ее необходимо было выполнить.

Ворвавшись в коридор четвертого этажа, Шон подождал секунду, чтобы успокоить дыхание, а затем спокойным шагом пошел к нужному кабинету.

Двери сорок второго кабинета были открыты нараспашку. Оттуда, пошатываясь, вышел мужчина лет тридцати. Выглядел он неважно: галстук съехал набок, внизу, из-под пиджака вылезла рубашка, светлые волосы были всклокочены, на брюках отчетливо виднелось пятно неопределенного цвета. Мужчина вышел в коридор и, остановившись, начал копаться в портфеле.

Шон, поравнявшись с ним, тихо, но уверенно спросил:

– Вы Чернышов?

Мужчина поднял на него ничего не выражающие голубые глаза.

– Ну я! А что? – произнес заплетающимся языком

– Я от Татарина – коротко сказал Шон.

– Ааааа! – на лице Чернышова появилась какая-то искра понимания. – Ты баб привел?!

Чернышов вновь погрузился в изучение содержимого портфеля.