Песня любви Хрустального Паука. Часть II. Книги Юга

– Вода грязная, всюду ветки и заторы. Глубина непостоянна и легко сесть на мель. Мало того, дождь будет усиливаться, скоро опять начнется шторм, сильнее прежнего, а сампан совсем разбит, – капитан развел руками. – Если доберемся до берега – и то хорошо. А ущелье на юге во время разливов закрывает дамба.

– У Аривади много притоков. Наверняка где-то можно обойти это ущелье.

– Нет, в горах всюду дамбы. Их построили много лет назад, в старые времена. Дамбы перекрывали реку в сезон дождей, чтобы она не выходила из берегов, как сейчас, и не портила урожай. Раньше не было голодных… Но идут годы, некоторые дамбы разломались, другие не запираются, за ними некому следить, починить их не умеют и слишком дорого. Некоторые закрыты, и их не могут открыть уже много лет… Что же, короли не едят наш урожай и не гибнут от наводнений. Дамбы не развлекают королей, и они не желают отказываться от драгоценностей и балов ради крестьян. Река теперь часто разливается такими морями по горным долинам. Вода здесь поднялась так высоко потому, что ворота позади, которые мы проплывали, не заперты, а ущелья перекрыты. И откроют их лишь когда закончатся дожди.

Сардан что-то промычал и долго смотрел на горы в отдалении. Джэйгэ злился и пыхтел.

– А если причалить и обойти дамбы по горам? – спросил Сардан.

– Это злые горы, – покачал головой капитан. – Люди там не ходят.

– Почему?

– Много лет назад в Ланхраасе жили жестокие люди. Они сунули всех королей в реку, а вместо храмов и садов строили дома, где дышали ядами, плавили камни и ковырялись в людских животах. Они поставили дамбы на Аривади и Большой Канал, по которому мы плыли, и много странных домов, куда теперь боятся заходить. Эти люди не признавали натов и богов. Они прокляли эти горы. Боги там не живут, и люди сторонятся.

Сардан задумался.

– Но по горам можно пройти мимо дамбы?

– Кто всходит на гору – назад не возвращается.

– Я и не собираюсь возвращаться, – сердито сказал Джэйгэ. – Я пойду.

– Мы, – поправил его Сардан.

Капитан пожал плечами. По просьбе музыканта он подвел сампан к горным склонам и вскоре отыскал небольшую бухту, окруженную тиковыми деревьями. Несколько дней назад никакой бухты здесь не было и деревья росли на невысоком холме. Мутная и затянутая травяным покрывалом вода засыпана была сорванными с веток листьями.

– Вы пойдете с нами? – спросил Сардан у Кюимеи.

Она посмотрела на него с саркастичной улыбкой.

– Вы предлагаете мне выбор? – поинтересовалась она.

– Да, однако если решите остаться в лодке, я всё равно заберу посох.

Кюимеи привстала, держась за планшир, и вздрогнула от метнувшейся по всему телу боли.

– Пойду, – сказала она серьезно.

Лодка причалила в зарослях. Джэйгэ первым соскочил в воду и сразу запутался в затопленной наводнением траве.

Капитан еще несколько минут рассказывал Сардану как найти дамбу и добраться по ней до деревни на другом берегу, даже что-то рисовал в грязи, скопившейся на палубе. Потом посмотрел с тревогой на перебирающуюся к деревьям Ашаяти и добавил:

– Не ходите на вершину, держитесь склона.

Сардан кивнул, помог израненной Кюимеи выбраться на берег и оттолкнул лодку от кустов.

Лес был засыпан камнями, скатывавшимися с гор вместе с землей. Первое время пришлось продираться через бурелом и стелившиеся по земле заросли липких кустов. Ашаяти царапала руки о колючки и беззвучно ругалась – она вынуждена была тащить с собой еще и бесполезную корону. Дождь то усиливался, то пропадал совсем, но в густом, непроходимом лесу его как будто не было вовсе. Кюимеи опиралась на тангыыр, а он на каждом шагу погружался в грязь, и шаманка падала раз за разом то на одно колено, то на два, и Сардану приходилось приподнимать ее, потому что вставать самой ей было тяжело и больно.

Стоило сделать пару шагов, как ноги путались в колючих кустах и траве, или путь перекрывали поваленные деревья, или кто-нибудь проваливался в лужу. Пару часов утомительной ходьбы спустя все четверо совершенно выбились из сил и устроились под раскидистым баньяном. Ашаяти поежилась от посыпавшихся за шиворот капель и оживилась только когда Сардан стал доставать из котомки еду. Девушка потянулась от редкого удовольствия и коснулась рукой ветки. И отпрянула – ветка оказалась толстущей змеей, лениво свисавшей с дерева! Ашаяти резко кувыркнулась и едва не закопалась в грязи. Змея сонно посмотрела на девушку, потом на застывшего Сардана и, не проявив особенного интереса, снова уставилась в землю. Ашаяти обернулась. Со всех окружающих деревьев свисали утомленные, равнодушные к людям змеи. Ашаяти передернуло, а Сардан запихнул еду обратно в сумку, и все вместе поспешили прочь. Еще долго ковыляли они по завалам валежника. Вскоре среди кустов вновь стали появляться камни, а через час или два лес деревьев и вовсе остался позади, а его место занял лес громадных валунов. Когда-то давно они прикатились сюда с вершины и так и остались, уткнувшись в скальные ярусы, деревья и в другие валуны. Земля под ногами перемешана была с камешками поменьше, острыми, как шипы. Идти по ним было жестокой пыткой, каждый шаг отстреливался болью по всему телу. Сардан скрипел зубами и поглядывал на далекую вершину, куда запрещал подниматься капитан лодки. А там был тихий лес…

Джэйгэ замедлил шаг и старался идти не поднимая ног, чтобы не ступать на камни, а распихивать их. Дождь, недавно почти прекратившийся, пошел опять. Кюимеи споткнулась и припала рукой к высокому валуну, с которого лил поток темной воды. Сардан поспешил на помощь, но шаманка отмахнулась от него и пошла дальше. А Джэйгэ, напротив, остановился. Склон впереди обрывался крутой стеной. Джэйгэ и Сардан подошли к краю, рискуя свалиться в пропасть от хлеставшего с вершины потока воды. А падать было далеко – деревья внизу казались не больше человеческого пальца!

Сардан оглянулся. Если спускаться – выйдешь к бушующему морю. Да там и не пройдешь – дамба перегораживает склон, а чтобы пройти на другой берег, ее нужно пересечь поверху. Кроме как к вершине идти больше некуда. Что же там такое, о чем предупреждал капитан?.. Джэйгэ снова посмотрел в пропасть и, не говоря не слова, двинулся на вершину горы.

6

Резкие порывы ветра искрили дождем. Тучи мрачнели, трещали паутинами молний и грохотали так, что метавшаяся среди сполохов птица никак не решалась спуститься к земле. Если эту груду костей можно было назвать птицей. Она даже крыльями не шевелила – на них всё равно не было перьев, гнилые кости покрывали шипы.

Птица нырнула в тучи. Ударом ветра ее швырнуло вниз и где-то рядом бахнул гром. Птица забарахталась, завертелась в падении и выровнялась над самыми деревьями. Лодка, которую она преследовала последние дни, пропала, как и сама река. В пенистых волнах серо-коричневого моря мелькали обломки деревьев, кустов, а где-то совсем далеко плыл по воде темный парус с простым орнаментом и сорванная бурей с дома на холме кровля. Молния выстрелила в море, зашипела серая пена. Птица снова поднялась к облакам – злым ветром внизу ее давило к воде. Некоторое время она скользила среди туч, а потом сложила крылья и ринулась вниз.

В этот раз она увидела мачту. Парус был убран, и крошечный сампан брезгливо болтало по волнам, казалось, море хочет сбросить его с себя, как присосавшегося паразита. Птица скользнула над водой, поднялась и налетела на одного из матросов. Тот закричал, а второй отшатнулся в ужасе, свалился на нос лодки. Когти вонзились в грудь. Другой моряк вскочил на ноги, схватил весло и замахнулся им на птицу, но ветер вырвал оружие у него из рук. Птица зашипела и с легкостью вышвырнула первого матроса в море. Второй отступил опять и сам чуть не вывалился за борт. Он рыскал взглядом в поисках какой-нибудь дубины или кинжала, но кругом валялись только веревки и канаты.

Птица уселась на навес на корме. Со сложенными крыльями размером она была больше человека. Ее черные, клубящиеся черным дымом глаза уставились на перепуганного матроса – тот остолбенел и неожиданно рухнул на палубу без чувств. Птица расправила крылья и умчалась в небо. Тех, кого она искала, в лодке уже не было.

7

В небе шевелились тучи и ожесточенно поливали землю дождем, и ночь, черная и безлунная, трепыхалась ранами молний. Сардан еле тащился сквозь мокрые джунгли на вершине горы. Под ногами что-то квакало и чавкало, ветер нахально ерошил листву, дергал ветви деревьев. Остальные следовали по пятам за музыкантом. Стоило кому-то неуверенно шагнуть в сторону, как он тонул в темноте ночи, и всем приходилось его искать. Сардан несколько раз пытался разжечь факел шипением, но ветер с дождем мигом гасили пламя.

Ближе к полуночи путники отыскали отверстие у корней темного баньяна и спрятались внутри. Дождь, как дикий зверь, беспрерывно царапал дерево, шуршал и хлюпал, над головой проносились раскаты грома, и джунгли скулили, рычали и визжали. Что-то трещало в кустах неподалеку.

Сардан первый проснулся от шороха. Он выглянул в сумрачный лес – рядом с убежищем метнулся в кусты тигр, зашлепал где-то там по лужам. Сардан второпях притянул к себе ящик с инструментами, хотя чем он мог пригодиться? Так из последних сил удерживает в руках оружие окруженный врагом воин. Лес шипел и извивался, как будто сделан был из змей.

Вскоре снова двинулись в путь. Сардан шагал впереди и поглядывал на небо виноградного цвета. Ни солнца не было наверху, ни птиц, ничего. Никаких ориентиров.

– Куда мы идем? – спросил Джэйгэ.

– На восток, – сказал Сардан не слишком уверенно. – Я слежу за ветром.

Джэйгэ не понял и пожал плечами. Он никогда не забирался так далеко на юг.

К полудню шумный лес понемногу притих, успокоился. Или затаился. Дождь нудно моросил, лился тонкими, насмешливыми струйками по большим листьям, брызгалась под ногами грязь.

Сардан обошел кругом необычайно ровный валун, весь заросший мхами, и полез через кусты. Ветки приходилось распутывать, они цеплялись за угловатый ящик на спине; музыкант без остановки чертыхался и вдруг остановился, уткнувшись в каменную стену бледно-красного цвета. Сардан прикоснулся к ней, содрал немного налипшего плюща. Стена была высоченной, этажей в пять. Музыкант прошел вдоль нее и оказался на каменной дороге. Она заросла мхом и травой, засыпана была листьями, ветками, камнями, бочками и каким-то искореженным металлическим мусором. Дорога спускалась в небольшую низину и исчезала между высокими, в три, четыре, а то и пять этажей домами, с бесчисленными балкончиками, колоннами, дверями и застекленными окнами таких размеров, какие Сардан видел разве что во дворцах южных князей.

– Непостижимо, – прошептала Кюимеи. – Какие создания жили здесь? И когда?

Изрезанная морщинами трещин дорога в глубине низины ныряла в лужи, а выбравшись обратно на возвышенность, ветвилась среди заросших мхами строений. Дома были выстроены из красных латеритных кирпичей со множеством деревянных деталей, теперь подгнивших и рассыпавшихся. Тиковые колонны подпирали балконы и террасы, широкие фризы украшены были выцветшей резьбой, мерцали блики цветастых стекол. Все дома до единого были высокими – не меньше трех этажей в высоту, и в большинстве своем сужались пирамидально кверху.

У широко распахнутых дверей, в заваленных какими-то ржавыми трубами кустах, возилось семейство маленьких обезьян. Несколько поодаль, в тени ветвистого дерева, отдыхали олени, а под ногами шуршали грызуны. Сардан прошел по замусоренной лужайке к одному из домов, встал на цыпочки и заглянул в окно с побитыми стеклами. Внутри в беспорядке валялась простая деревянная мебель, на полу рассыпаны были металлические сосуды, на столах – битые колбы и пробирки. В некоторых содержалась какая-то выцветшая труха. Сардан зашел было в дверь, но тотчас поспешил обратно – изнутри разило кислой тухлятиной.

На следующей улице стены домов закрывали свисавшие с крыш лианы, обросшие листьями размером с человека. За узкой площадью стоял невысокий дом, наверху которого приделан был металлический купол. В прорези торчала толстая металлическая труба, совсем ржавая. Кюимеи остановилась и подняла с земли растрепанную книгу. Страницы исписаны были непонятными символами.

– Как много слов, – сказала Кюимеи.

Сардан посмотрел ей через плечо.

– Похоже на аракан, – сказал он. – Южный язык, на котором говорят в Ланхраасе и соседних странах. Впрочем, я его не знаю, но буквы похожи.