Происки Чёрного древа

– А как здесь оказался ты? – тихо спросил Чёрное древо, не сводя глаз с краснолицего мужчины, который осыпал проклятьями рыдающую женщину.

– Отхожее место в дальнем конце Отстойника, – Демиорк приоткрыл один глаз и указал рукой в темноту, – ты быстро привыкнешь, Иварт.

Чёрное древо подтянул ноги к груди и утопил лицо в сложенных на коленях руках. Постепенно его веки отяжелели и сомкнулись, а окружающие звуки слились в единых шум, напоминающий течение реки. Игер вновь оказался на берегу Горегонки.

Керисар поднялся в полный рост, отчего старая рыбацкая лодка пошатнулась. Лекарь дружелюбно махнул Чёрному древу рукой и принялся грести к берегу надломленным веслом. Игер по колено зашёл в мутную воду, и в то же мгновение вспыхнула лодка. Ярко-оранжевые ленты пламени взвились в воздух и оплели Керисара. Седые редкие клочки волос превратились в огненную гриву, а одежды лекаря обернулись пламенными доспехами. Борта лодки быстро почернели, а Керисар продолжал размахивать горящим веслом. Игер по грудь погрузился в Горегонку. Его сердце замерло в груди. «Я не умею плавать», – отчаянно прохрипел Чёрное древо. Он бешено заметался вдоль берега. Лицо Керисара обуглилось, обнажив хищный оскал почерневших зубов, которые больше не скрывались за губами. Мертвец продолжал грести до тех пор, пока лодка не причалила к берегу. На землю с лодки спрыгнуло чудовище, нависнув над стоящим на коленях Игером. Его доспехи тлели, словно догорающие в костре угли, волосы развевались огненными лентами на ветру, кости черепа блестели под кусками обуглившейся плоти. Чёрное древо с ужасом выдохнул, когда печальные серые глаза знакомого лекаря загорелись ярко-жёлтым цветом. «Я иду за тобой, Чёрное древо. Клянусь, скоро я догоню тебя и убью», – утробно прошипел Янирган Волчий страх и мгновенно превратился в пепел.

Игер дёрнулся, ударившись головой о стену. Он широко раскрыл рот, вдыхая насыщенный зловониями воздух, и ветер ладонью холодный пот со лба.

– Я больше не могу, – прошептал сидящий около Игера юноша с бледным лицом и со стоном поднялся на ноги, – прошу, я больше так не могу.

– Что ты делаешь? – глухим сонным голосом спросил Чёрное древо, но не получил ответа.

– Выпустите меня, прошу, – юноша вцепился пальцами в решетку, ударил по ней головой и принялся расшатывать дверь. Железные прутья игриво зазвенели, и тогда он пронзительно завизжал, – прошу, выпустите. Я больше не могу.

Игер подскочил к юноше и попытался оторвать бледные руки от железных прутьев, но скрюченные пальцы мёртвой хваткой впились в ржавую решётку. Дверь трещала, звонко стучал огромный навесной замок, тоскливо скрипели петли. «Тебя могут убить», – отчаянно выпалил Чёрное древо. Крик юноши сорвался в бессвязный надрывный рёв. Он яростно бился головой о дверные прутья. Игер неистово тряс безумца за плечи, но борьба продлилась недолго. Из темноты вылетела стрела и впилась юноше в грудь. Он потерял равновесие и грохнулся на спину. Чёрное древо прыгнул к стене, скрывшись в полутьме. Игер до последнего следил за агонией умирающего, на губах которого пузырилась кровь. Затем он вернулся на место и присел около мирно посапывающего Демиорка.

Спустя несколько минут к убитому юноше подошёл высокий лысый бедняк в грязных лохмотьях, навис над мертвецом, приспустил штаны и, истерически посмеиваясь, осквернил тело покойника, а затем за руки утащил его в дальний конец коридора к отхожему месту.

Чёрное древо сморщился, ощутив горький ком в горле. Несколько долгих часов он усердно пытался подавить кипящую внутри злобу, и часто из его груди вырывалось тихое утробное рычание.

Утро в подземном погребе ничем не отличалось от вечера. Вооружённые арбалетами стражи в деревянных масках через решётку раздавали пленникам завтрак. Когда наступила очередь Игера, один надзиратель протянул ему металлический ковш, наполненный водой с горьковатым привкусом, а второй вручил кусок сушёного мяса. Чёрное древо жадно опустошил сосуд, отдал надзирателю ковш и вернулся к Демиорку. Всё время стражи сохраняли безмолвие, игнорируя вопросы пленников, а наиболее упрямых успокаивал ствол арбалета, направленный в грудь.

– Утренняя кормёжка, – гнусаво прокомментировал Демиорк, сладко впившись кривыми зубами в кусок солёного мяса, – почему ты не ешь, Иварт?

– С людьми нельзя так поступать, – Чёрное древо покрутил в руках ломоть сушёного мяса и протянул его Демиорку, – угощайся. Я не голоден.

– Благодарю, Иварт, – Демиорк принял угощение и спрятал за пазуху, – скажу тебе правду: отсюда никто не выберется живым. Так что ешь, пока тебя кормят, пей, пока тебя поят, и радуйся жизни.

Однако, спустя несколько часов после утренней кормёжки стражи Приюта морозов вновь спустились в Отстойник. Один из надзирателей приподнял маску, под которой рот и нос закрывала толстая чёрная повязка, и зычно прокричал:

– Иварт из Четных петель, немедленно подойди к двери! Вождь Роксимер желает видеть тебя! Иварт из Честных петель, немедленно покажись!

– Ты не прав, Демиорк, – Игер радостно вскочил на ноги и отряхнул штаны, – я выберусь отсюда. Быть может я умру на лютом морозе, но точно никогда не вернусь в Отстойник. Прощай.

Взгляд голубых проницательных глаз Демиорка пристально преследовал Игера до самой двери из железных прутьев, у которой собрался десяток людей, пытавшихся выдать себя за Иварта из Честных петель, однако, на зло самозванцам один из стражей узнал бывшего помощника лекаря.

Безмолвные стражи Приюта морозов надели Игеру мешок на голову. Как только конвой вышел из Отстойника, Чёрное древо ощутил давно знакомый жалобный хруст под сапогами. Страж сильно толкнул Игера в спину. Весь длинный путь от Отстойника до центра города Чёрное древо проделал вслепую, постоянно спотыкаясь. Две рубашки не спасали от дикого холода. Мороз больно покусывал мочки ушей и кончики пальцев. Заломленные за спину руки окоченели. Слабые солнечные лучи с трудом пробивались сквозь плотный мешок, зато хруст снежинок под сапогами потерялся в хаотичном потоке звуков западного города. Широкие шумные улицы высоких каменных домов сменялись тихими узкими переулками. Несколько раз конвой сталкивался с небольшими стадами сташкурых быков, которых погонщики вели с пастбищ на убой. «Открыть ворота», – глухо скомандовал надзиратель. Послышалось громыхание металлических створ, и спустя несколько минут Игер оказался на пороге дома, принадлежащего семейству Ледяных перстов.

Великолепные стеклянные окна моментально захватили внимание Чёрного древа, когда стражи стащили мешок с его головы. От увиденного у Игера перехватило дыхание. Тусклый солнечный свет проходил сквозь невообразимо дорогие стеклянные окна и падал на огромный резной стол, заваленный картами и листами, исписанными корявым подчерком. Также на столе находилось несколько посеребрённых подсвечников, высокий кубок для питья, редкие грифельные карандаши, изготовляемые вручную мастерами Города сердца, и железная чернильница с тонкой кисточкой для письма. Толстые бычьи шкуры висели на каменных стенах, которые украшали большие рогатые черепа, пожелтевшие от беспощадного времени.

У окна стоял высокий широкоплечий мужчина в коричневом кожаном плаще до самого пола. Он мелодично напевал под нос незнакомую Чёрному древу песенку, не обращая внимания на вошедший конвой. С трудом подбирая слова, шокированный Игер неуверенно заговорил первым:

– Вождь Роксимер, меня зовут Иварт, и я – помощник лекаря…

Неожиданно страж замахнулся на Игера посохом, но молодой человек резким жестом остановил надзирателя. Он повернулся к Чёрному древу лицом и перебросил через плечо длинную косу густых чёрных волос, которая доставала до пояса. Тёмно-синие глаза добродушно пробежались по Игеру, а по лицу молодого человека скользнула виноватая улыбка.

– Тоример Ледяные перста, – мелодичным голосом представился он, – мой отец, вождь Роксимер, отошёл по срочным делам, но скоро вернётся. Так что же случилось с самим лекарем?

– Мой друг, – Игер на мгновение осёкся, – он погиб по пути в Приют морозов. Его убил мародёр.

– Соболезную, – искренне произнёс Тоример и слегка склонил голову, – большинство мелких поселений пустует, а лиходеи не брезгуют поживиться остатками чужого имущества. Вы сказали, что хотите помочь нашему городу? Боюсь, мой отец не прислушается к вашим советам.

– Почему? – взбудоражено спросил Чёрное древо. Тоример многозначительно кивнул на бычьи черепа на стене и кисло улыбнулся, когда в коридоре раздались тяжёлые шаги. Ледяные перста отступил назад и отвернулся к окну. В сопровождении двух стражей в масках, покрытых тёмно-красной краской, в кабинет вошёл престарелый одноглазый человек в богатом меховом плаще и высоких кожаных сапогах.

– Ты – Иварт из Честных петель? – на ходу выпалил Роксимер Ледяные перста и расположился в роскошном резном кресле за огромным столом, – ты принёс лекарство, которое спасёт мой народ от смерти?

– Да, но лечебные травы находятся в мешке, который отняли у меня, – Игер не осознано обхватил плечи руками, – мы с лекарем уже спасли одно крупное поселение. Сатанитовый грот.

– Вот как, – вождь Роксимер погладил аккуратно подстриженную бороду, в которой, как и в длинных спадающих на плечи волосах, пробивалась седина, – до меня дошли вести, что каста лекарей из Лунных копий до сих пор держит подземный городок в осаде, а болезнь ненасытно пожирает его жителей.

– Касту лекарей из Лунных копий не волнуют жизни людей, она преследует только собственные цели, – сдавленно выдавил Игер, – поверьте мне, тиорат Ксимдар скоро отступит. Сатанитовый грот победил болезнь. Лекарственные травы моего друга спасли город от гибели.

– Глупый лжец, – резко отрезал вождь Роксимер, стукнув кулаком по столу, – не существует ни одного лекарства, которое способно противостоять этой болезни. Недуг послан нам для испытания нашей веры, щенок. Великий бык защитит своих истинных потомков.

Тёмно-синий глаз дёргался от гнева. Роксимер сверлил Игера испытующим взглядом. Тоример, стоящий за его спиной, слегка пожал плечами. Чёрное древо опустил глаза на стоптанный ковёр на полу, покачал головой, с трудом сглотнул горькую слюну, прочистил горло и глухо произнёс:

– Прошу, вождь Роксимер, выслушайте меня. Хорошо, пусть Великий бык оградит своих детей от недуга, но позвольте мне спасти остальных.

– Зачем? – Роксимер окатил Игера хриплым лающим смехом, который неожиданно сорвался в угрожающий хрип, – По-настоящему верующие в могущество Великого быка одолеют недуг без никчёмной помощи лекарственных трав всяких шарлатанов, а остальные должны подохнуть в муках, Иварт из Честных петель.

– Ты не вождь, ты упрямый глупец, – слишком громко прошептал разочарованный Игер. И после секундного недоумения ненависть обезобразила лицо Роксимера. В воздухе мелькнул кончик длинного кожаного кнута. Раздался звонкий щелчок.

От удара на груди лопнула ткань верхней рубашки. Дыхание Игера резко оборвалось, его ноги подогнулись, но стражи Приюта морозов подхватили пленника под руки, не позволяя упасть. Сквозь тёмную пелену, застилающую глаза, Чёрное древо наблюдал, как подскочивший Тоример Ледяные перста спорил с отцом, который не спеша сворачивал кнут. Однако монотонный гул в ушах не позволил подслушать чужую перепалку. Чёрное древо приоткрыл рот, смакуя металлический привкус, и издал протяжный хрип. Вождь Роксимер повесил кнут на пояс, оттолкнул сына в сторону и навис над Чёрным древом. Игер попытался сфокусировать взгляд, но сплошная темнота окончательно поглотила богатый интерьер кабинета, и Чёрное древо, уронив отяжелевшую голову на грудь, обессиленно обмяк. Тогда Ледяные перста наклонился к нему, вплотную прижавшись колючей бородой к уху пленника:

– Благодари моего сына, Иварт. Тоример добр, но точно не глуп. Он предложил запереть тебя в одной из темниц, чтобы ты своими глазами увидел, как Великий бык исцелит мой город от недуга, а после тебя ждёт прилюдная казнь, мерзкий шарлатан. Уведите его! Немедленно!

Игер Чёрное древо промычал бессвязный ответ сквозь крепко сцепленные зубы. Он с трудом сдерживался, чтобы не закричать от жгучей боли в груди.

Безмолвные стражи Приюта морозов выволокли молодого человека на улицу. Сильный мороз притупил боль в груди. Чёрное древо с усилием втянул ледяной воздух. Мотая головой, он разогнал накативший после сокрушительного удара мрак и огляделся. Его тащили мимо расположенного на холме огромного каменного здания с тремя длинными башнями, в которых зияли бойницы. Над входом в крепость нависала арка из каменных бычьих черепов, поддерживаемая стройными колоннами. Слабый солнечный свет тускло играл в круглых стеклянных окнах главного здания и на черепичных крышах хозяйственных пристроек. С вершины холма Игер успел окинуть Приют морозов взглядом. Невысокий забор из деревянных кольев окружал центр западного города, где располагались длинные одноэтажные дома влиятельных родов. По периметру через равные расстояния, словно зубцы короны, торчали смотровые вышки с маленькими фигурками караульных. А за деревянным забором тонкой полосой раскинулся хорошо просматриваемый пустырь, за которым жались вплотную друг к другу разномастные домики простого народа.

Конвой долго петлял по широким улицам, а Игер с недоумением разглядывал дома старейшин, сдерживая стон. Тонкие окна закрывали наспех сооружённые решётки, на одних дверях висели замки, а другие оказались заперты снаружи на засовы. Из высоких труб ползли к небу тонкие струйки дыма. У каждого дома караулили безмолвные надзиратели в деревянных масках, вооружённые арбалетами, кнутами и посохами. Несколько раз конвой сталкивался с патрулями. Небольшими группами фанатичные стражи маршировали по широким улицам и оглашали округу монотонным мычанием, подражая сташкурым быкам. Конвой спустился к небольшой поляне у подножия холма, предназначенную для прилюдных жертвоприношений, где по кругу стояли изрезанные рунами столбы, а в центре находился покрытый чёрной сажей каменный алтарь. От бесчисленных обрядов он оплавился настолько сильно, что Игер не сумел предугадать его изначальный облик.

Конвой по кругу обошёл поляну и спустился немного ниже, оказавшись напротив очередного дома с бычьим черепом над входом. Два охранника в деревянных масках дежурили у двери. Один из стражей, ведущих Игера, жестом отдал дозорным приказ, и в следующее мгновение раздался скрип ржавого засова.

Позади захлопнулась толстая дверь. Солнечный свет проникал сквозь тонкие щели почти под самым потолком и падал на небольшой стол со стульями и длинную вытянутую вдоль левой стены печь, около которой на набитом соломой мешке спал человек, с головой укрывшись бардовым плащом. В дальнем конце комнаты находились две двери, ведущие в спальни.

Чёрное древо осторожно прикоснулся пальцами к ране на груди. Тлеющий уголёк боли вспыхнул обжигающим пламенем, выдавив из согнувшегося пополам Игера озлобленное шипение. Он аккуратно раздвинул пальцами края разорванной ткани, убедившись, что нижняя рубашка не порвалась от удара кнутом.

– Добро пожаловать в Приют морозов, невезучий гость, – из приоткрытой двери спальни выглянула седовласая голова. Кряхтя на каждом шагу, старик доковылял до Игера, опираясь на изрезанную рунами старую трость. Коричневые глаза презрительно изучили гостя с ног до головы. Старик хитро прищурился и ткнул скрюченным пальцем в грудь Чёрного древа, – так тебя встретили наши дружелюбные стражи?

– Роксимер, – прорычал Игер, взглянув в изрезанное морщинами лицо, – я оскорбил вашего вождя своим желанием помочь.

– Теперь эта двуличная тварь называется вождём. Гниющая скотина думает, что Великий бык не заметит его злодеяний, скоро Грязным перстам воздастся по заслугам, – нервно посмеиваясь старик оставил Игера и скрылся за дверью спальни, откуда продолжали доноситься недовольные возгласы и проклятья.

Чёрное древо присел около печи и вытянул ноги. Тепло поползло по плечам и спине, словно укутывая беднягу шерстяным одеялом. Игер блаженно прикрыл покрасневшие глаза. Он тяжело дышал, словно тяжёлый липкий камень застрял в его груди. «Прости меня, Керисар. Я попытался помочь Приюту морозу, а теперь сам обречён на смерть», – просительно прошептал Игер, прикусив губу от безысходности.

Старик вернулся с небольшим деревянным горшочком в руках и настойчиво потребовал Чёрное древо снять рубашки. Кожа в месте укуса кнута вздулась ярко-красным пятном и побелела по краям. Старик зачерпнул грязными кривыми пальцами резко пахнущую мазь и бесцеремонно размазал по ране. Игер закричал, сжав кулаки так, что ногти впились в огрубелые ладони, и зажмурил глаза, ослеплённые вспышкой боли. Он выгнул спину и вытянул шею, намеревался вскочить на ноги, но старик обхватил руками худые плечи и пригвоздил Чёрное древо к каменной печи. Игер стонал и дёргался, стуча ногами по полу, пока окончательно не выбился из сил. Вскоре жгучая боль утихла, и старик отпустил Чёрное древо, который бессильно повалился на бок около спящего под бардовым плащом человека.