Тела

– Откуда ты знаешь?

– Ты не представляешь, что творится в анклаве. Для обычного гражданина вся суета незаметна, но я-то вижу явные изменения. Камеры переведены в режимы повышенного слежения. Я не смог и двух домов пройти, пришлось возвращаться окольными путями. Я сделал огромный крюк, потому что одна из мобильных бригад уже за забором и медленно движется в нашу сторону. Они сканируют каждый дом тепловизором.

– Они меня ищут, да? – тихо спросила я.

– Нет! Марка Твена! – Гера взмахнул руками.

– Кого?

– Тебя, конечно, зачем ты глупые вопросы задаешь! Блин, из-за всего этого я теперь не сдам заказ и не получу за него воду! – Гера пнул рюкзак ногой.

– Ох, прости меня, прошу, я немедленно ухожу, прямо сейчас! – я решила взять себя в руки.

– И куда ты пойдешь? – зло хохотнул Гера, вытряхивая из рюкзака железки.

– Видимо, надо сдаться, иначе, без помощи, я все равно не смогу долго находиться вне территории… Но тебя я больше не потревожу! Обещаю! Прости, что так вышло.

Гера стал складывать в рюкзак какие-то предметы, потом он открыл один из шкафов на кухне и принялся бросать в него круглые металлические банки с цветными этикетками.

– Набери в эти бутылки воды из бака, – он показал мне на ряд пустых пластиковых бутылок.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Собираю вещи, разве не видно? Мне теперь тоже нельзя здесь оставаться, – рявкнул Гера и добавил что-то сквозь плотно сжатые зубы.

– Набери воды! – громче крикнул он.

Я стояла в коридоре и смотрела на метания Геры, но не могла пошевелиться. Они обязательно поймают меня. Как вообще я могла надеяться на что-то другое? Почему я сбежала? Зачем я испортила жизнь этому пареньку?

Гера схватил меня за руку.

– Слушай, – начал он, старательно сохраняя ровный тон, – мы пойдем вместе, не бойся. К ним идти тебе точно не надо, отец в свое время рассказывал, что они делают с донаторами. Мы сейчас спокойно соберем нужные нам вещи и уйдем в противоположную от анклава сторону. Там нам помогут. Понимаешь меня?

Гера смотрел мне в глаза и продолжал крепко сжимать мою руку своим тонкими пальцами.

– Может, мне лучше вернуться? Ты уйдешь один…

– Нет. Как было уже не будет, и теперь я тебя не брошу. Ты веришь мне?

Почему-то я верила Гере. Я кивнула.

– Набери воды, – снова, но уже тихо попросил он.

*

Мы шли больше двух часов. Гера выдал мне более вместительный, чем найденная мной сумка, рюкзак. Туда я переложила ножницы, скотч, веревку и с разрешения Геры, взяла пару понравившихся журналов. Плюс к этому он нагрузил меня несколькими бутылками воды. Сам он понес, не только воду, но и основной запас нашей еды. На протяжении всего пути Гера сжимал то в одной, то в другой руке старый смартфон, экран которого был немного треснут. Я видела такие штуки у некоторых соседей. В нашей семье ничего подобного не было. Последнюю стоящую вещь – электронный планшет для чтения книг – отец однажды поменял на что-то съестное и жутко калорийное. С тех пор техникой я не интересовалась. Но смартфон и то, как Гера странно на него иногда поглядывал, привлекли мое внимание. Я не решалась задавать вопросы, и ждала, когда Гера сам решит рассказать мне подробности нашего путешествия.

На закате мы зашли в один из заброшенных домов. Гера плотно закрыл окно комнаты, взятой для этих целей черной материей, и затем завел динамофонарь. Света вполне хватало, и при этом можно было не переживать, что кто-то снаружи заметит его, даже если штора чуть отойдет от оконной рамы. Гера достал из рюкзака пару металлических цилиндров. Обычным ножом он вскрыл их верхушки, и комната заполнилась запахом еды.

– Гречка с тушенкой, ешь, – Гера передал мне одну из этих круглых банок и предусмотрительно взятую ложку.

Я смотрела в банку на коричневую субстанцию. Забавно, но по виду она напоминала наше синтетическое блюдо под названием «Питательный состав на завтрак». Вкус оказался другим. Я не преувеличу, если назову его волшебным.

– Что это? – все-таки спросила я, уничтожив половину банки и продолжая активно жевать предложенное угощение.

– Консервы. Правда срок годности у них вышел лет тридцать назад…

После этих слов гречка застряла у меня в горле. Давясь и кашляя, я все-таки проглотила ее.

– Да ладно тебе, – поморщился Гера. – Срок годности – это всего лишь рекомендация производителя! Продукт же не испортился! Вкус хороший, банка не вздутая, значит, все отлично.

Консервы я, конечно, доела, но потом еще долго отгоняла от себя мысли про возможное отравление. После ужина Гера стал укладываться спать. Вдруг загорелся светом и прожужжал его разбитый смартфон. Он схватил устройство и вглядывался в него пару минут.

– Все хорошо, – сказал Гера и посмотрел на меня, – все хорошо, нас уже ждут.

– Кто? И где?

Гера сделал вид, что не услышал моих вопросов.

– Расскажи, пожалуйста, а то я чувствую себя овцой, которая безвольно следует за человеком.

– А каждый день приходя на фабрику ты себя так не чувствовала?

– Прекрати! У нас нет другого выбора!

– Выбор есть всегда. Страдание – дело добровольное, а вы его возводите в культ.

– Мы не страдаем, мы боремся…

– Это тебя на тренингах такому научили?

Тут я возмутилась по-настоящему.

– Откуда ты так много знаешь про нашу жизнь, если живешь один за территорией анклава?!

– Нет у вас никакой жизни, – ехидно улыбнулся Гера и приподнялся со своего импровизированного спального места, сделанного из положенного на пол покрывала. Мне он вручил то самое лоскутное одеяло, которое оберегало мой сон в его жилом блоке, вернее, в квартире.

– Нет, жизни, говорю. Одно сплошное расписание.

– Ты просто не понимаешь, – мне не хотелось спорить с тем, кто, видимо, не очень хорошо представлял условия жизни больных и здоровых среди больных.

– Ну конечно, – с ехидством произнес Гера, – как мне вас, святых мучеников, понять…

Он демонстративно отвернулся к стене и повыше натянул покрывало на голову. Я тоже легла спать. Через пару минут я потянулась к фонарю, чтобы выключить его, и в этот момент Гера повернулся обратно.

– Ты правда веришь, что вы там на фабрике трудитесь ради светлой и благой миссии по спасению рода людского?

– Нет, – честно ответила я.