Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Волченя навострил уши, желая услышать новые подробности. Эта история показалась ему очень знакомой. Ведь нечто подобное происходило и на землях его прежнего народа, перед тем как началась та роковая война.

Но буквально тут же потерял всякий интерес к разговору, сообразив, что этот муж говорит о делах, происходящих далеко отсюда – в Залесье. Те места его сейчас совсем не интересовали.

Куда больший интерес у него вызывала его горница в гостином доме.

Ладно, разговоры можно и потом послушать. Без сожаления покинув корчму, путник пошёл вселяться в отведённое ему помещение.

– Кого это ещё лешие принесли?! – долетел из-за массивной двери в ответ на стук в неё же чей-то недовольный голос.

Причём странно знакомый.

– Отворяй, давай! – жилец пришёл!

Из-за двери недоверчиво хмыкнули.

– А откуда мне знать, жилец ты, или не жилец?! Ты знак покажи.

Ах, вот оно что!

Волченя поднёс к прорубленному в досочной крепи треугольному «глазку» выданную корчмарём «рыбку».

– Оно?!

Ответа не последовало.

Вместо этого дверь отворилась.

Так вот почему голос похожий! Буравя гостя недоверчивым взглядом, его впустил внутрь брат-близнец, как ему показалось, того самого мытаря, что встретил его за воротами погоста. Ну, или тот сам успел сюда доковылять.

Комнатка оказалась не очень просторной. Скорее тесной. Узкий топчан в углу. Пустой ларь в другом. Да ещё неширокое окошко, затянутое бычьим пузырём. Вот и всё.

Впрочем, большего и не надо. Он ведь и не собирается задерживаться здесь надолго. Да и ему ли придираться – мужу, проведшему больше полутора лун под кустом жимолости?

Закрыв дверь на засов, Волченя закинув котомку в сундук и, не раздеваясь, даже не сняв поршней, растянулся на ложе, в тот же миг погрузившись в глубокий спокойный сон.

Пусть это было и не самым мудрым поступком, уснуть вот так – посреди – вполне вероятно – вражьего поселения, совсем не зная, что его ждёт впереди. Но ведь и волкам иногда требуется отдых.

Зато через несколько часов он поднялся с топчана свежим, отдохнувшим и полным сил. Словно и не было всех этих седмиц блужданий по лесу.

Теперь горница была освещена куда лучше. Значит, дневное светило уже проделало по небосводу значительную часть своего пути.

Ух-х-х! Ядрёна сиська!

Хорошенько потянувшись, путник почувствовал себя словно только что натянутый боевой лук.

Хотя нет – как набравшийся сил лесной хищник.

Но если тому по его природе надлежало действовать под покровом ночи, то его далёкому потомку это следовало делать прямо сейчас.

Первым местом, которое стоило посетить, был, конечно, местный торг. Ведь туда, как известно, стекались не только товары, но и последние известия с окрестных земель. А именно они были сейчас для Волчени ценнее всего остального.

В отличие от утреннего часа, теперь единственная уличка погоста была довольно многолюдной. На глаз можно было насчитать десятка три человек. Чьи-то челядинцы в двухцветных одеждах. Насквозь пропахшие рыбой промысловики. Подмастерья в кожаных фартуках. Хмурый купчина в плаще с меховым подбоем. Стреляющая глазками по сторонам разбитная молодка в ярком дубасе. Странник в отрепьях. Стайка шустрых отроков, с хохотом гоняющая по улице гогочущих гусей, которые при этом успевали клевать густо усеивавшие землю косточки рябины.

Вряд ли всё это были местные жители. Тем лучше – в такой толпе куда легче затеряться, чем в какой-нибудь веси, где все друг друга знают. Ну или, по крайней мере – новое лицо не вызовет много вопросов.

Народ активно сновал между двумя постоялыми дворами, полудюжиной лавок и кузней, коптившей небо столпом едкого чёрного дыма.

В последнюю путник и направился.

Вот ещё одна вещь, к которой очень трудно привыкнуть.

Среди его бывшего народа работа с металлом давно не почиталась сакральной, и ковалей уж несколько веков как перестали считать ведунами. Тем не менее, непосвящённым видеть её по-прежнему запрещалось. Поэтому и в городах и в весях такие мастерские ставили на отшибе – подальше от сторонних взоров.

Здесь же – у кривичей, их свободно возводили прямо посреди поселений, ничуть не опасаясь ни сглаза, ни других подобных вещей.

Это что – прямо с горна – на продажу? Не дав отлежаться и не наложив никаких заговоров?! Ну и народ!

Впрочем, и пусть им – чужое капище – свой устав! Главное сейчас было – ничему не удивляться и делать вид, что всё происходящее вокруг – обыденность.

Впрочем, до конца правду местные не утратили. Вместо кузни с печью и наковальней за дверью оказалась довольно просторное помещение с прилавком, прямо на котором был выложен предлагаемый товар.

– А ещё бают – какой муж супротив него слово молвит, глянет на него своим престрашным зраком – тот и замрёт столпом, и простоит так хоть день, хоть два, пока чары с него не спадут! – долетел до его ушей обрывок разговора.

А потом голос говорившего заглушил звонкий перестук молотков.

И здесь тоже обсуждают того проповедника?! Неужто нет никаких других вестей?!

Ага! – речь-то вёл всё тот же встреченный им в корчме середович, разряженный в непривычную для здешних мест крытую аксамитом свитку, высокую шапку из паволоки и остроносые сафьяновые сапоги.

Тут новоприбывшего заметил хозяин – высокий кряжистый муж с расчесанной надвое бородой, стоявший за прилавком и ведший беседу с тем самым человеком. Которая, правда, тут же прервалась.

Стих и грохот металла за стеной.

– Я что-то могу предложить… уважаемому?! – спросил у Волчени то ли лавочник, то ли коваль, безуспешно пытаясь придать подобострастия своему громоподобному голосу, явно привыкшему перекрикивать оглушительный гвалт кузни. – Есть отличные оголовья для стрел. Крючки на рыбу. Рожна на остроги. Кольца. Цепи. Ножи. Топоры. Иглы. Сошники. Вилы. Рогатины. Коли нужно – можем коня подковать!

Ага – значит, с первого взгляда он не смог определить род его занятий. Вот и перечисляет ему весь товар. Странно – неужели по его виду можно предположить, что он входит в число тех, кто ради пропитания ковыряется в земле? Этот муж что – ничего в жизни не видел, кроме своей кузни? Ни одна из перечисленных им вещей Волченю не интересовала. Взор лесного хищника сразу ухватился за предмет, которым тот с удовольствием украсил бы свой пояс – широкий аршинный кинжал с вытравленным на лезвии рисунком в виде пикирующего коршуна, «вороньим глазом» на крестовине и ухватистой рукоятью из оленьего рога.

До недавнего времени на боку у Волчени висела ничем не худшая снасть. Правда, с другим хищником – не небесным, а земным. Жаль только она в числе прочих осталась на том самом урочище. Он долгое время вынуждено пользоваться засапожником, предназначенным, как известно, совсем для других целей. Неудивительно, что за несколько седмиц клинок сточился, превратившись в жалкий огрызок, годный разве что для того, чтобы чесать им спину.

Однако пенязей, которые таились сейчас на дне кошеля, хватило бы, в лучшем случае, на оплату одной только рукояти вожделенного кинжала.

Может быть, не стоило так щедро одаривать болотника? Нет – лесной волк никогда не жалеет о содеянном!

Так что его уделом был, судя по всему, куда более скромный клинок, лежавший на прилавке чуть ниже – тоже довольно крепкий, только поуже и покороче, безо всякого рисунка, «вороньего глаза», и даже без крестовины, с простым черешком из падуба, усиленным двумя металлическими кольцами.

В него путник уверенно и ткнул перстом.

– Это беру! Сколько просишь?