Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Вот теперь – совсем хорошо. В пасти у волка – лучшее в мире лакомство, на боку – верный клык, а в кошеле – снова полно стеклянных глазков. А от всех членов исходит такая сила, что он, казалось, способен был без остановки бежать отсюда до самых рубежей земли своего бывшего народа.

Ну, или до того места, где держали его последних товарищей.

Глум…

Желудяк… нет – он точно мёртв.

Отважные братья Кудряши…

Могучий Звенибор…

Я не забыл про вас! Я обязательно приду за вами!

Зверь припустил вверх по склону пригорка, по которому только что спускался.

Уж он покажет недругам, как волки ходят!

И как они умеют мстить.

Глава 3

«Капкан для охотника»

Середина осени. Варяжское Поморье

Эх, хороши девки ливонские – кожей светлы, дебелы, в нужных местах упруги, задами широки да волосами долги. Нравом же смирны да покладисты – бери любую за косу, что твою кобылу за узду, веди куда хочешь, да пользуй сколь душе угодно. Куда уж лучше чуть более стройных да смазливых, но вредных и ужасно заносчивых лютовок.

Ох, и намаялся он с ними, когда проезжал со своим отрядом владения Медоуса! Пока уболтаешь даже какую-нибудь весянку или челядинку – девять потов сойдёт! Не говоря уже о жёнах познатней. Так они ещё и на ложе всё по-своему делать норовят! И то ей не так, и это – не эдак! В общем, вместо услады – одна маета. И так – почти две седмицы разъездов по разным городам да весям.

Правда, лютовского князя найти так не удалось – тот зачем-то скрывал место своего нахождения не только от союзников, но и собственных подданных. Лишь только когда повезло наткнуться на отряд воев в рогатых шеломах и с ромбовидными щитами, во главе с каким-то мелким князьком, тот рассказал, где того искать.

Медоус оказался на левом берегу Закатной Двины, где с превеликим удовольствием потрошил поселения ни в чём не повинного мирного племени ливонцев. Настолько неповинного, что они даже не были союзниками рыжего волка. Даже не платили ему дань. Ну конечно – на правом то берегу – судя по пейзажам, которые там преобладали – грабить-то было уже нечего!

Княжичу на его веку довелось навидаться всякого. Но то, что оставляла после себя в полочанских весях дикая лютва заставило бы содрогнуться, наверное, даже самого чёрствого наёмника из варварских земель.

Сплошь чёрные выжженные остовы домов с обугленными печами. Отравленные колодцы с плавающими в них полуразложившимися трупами. Обильный урожай обжигающего конские копыта пепла на лугах и полях. И бесконечные колья с насаженными на них телами. Мужей. Жён. Детей. Стариков. Даже домашней скотины.

Целые, и разрубленные на куски. Из некоторых, видимо особо стойко сопротивлявшихся, лютовцы, скорее всего по примеру варягов, пытались делать «орлов» – спускали им полосы кожи на руках, груди и спине, которые трепетали на ветру подобно птичьим крыльям.

И конечно – бесконечные стаи отожравшихся ворон.

Когда отряд перебрался через Закатную Двину, картина почти не поменялась. Разве что среди чёрных проплешин сожженных весей время от времени стали попадаться ещё не разграбленные.

В одной из таких они и обнаружили Медоуса.

Его люди орудовали там вовсю – тащили добро, гнали скотину, пытали мужей, ну и, конечно, насиловали жён. И при этом почти беспрерывно пировали.

Лютовский князь, как принимающая сторона, пригласил гостей присоединиться. Княжич согласился. И отдохнуть с дороги не мешало, да и для переговоров с союзником полезно.

И не пожалел. Пир был далеко не роскошным – кроме мяса, рыбы, да мёда разжиться у ливонцев было особо нечем. Зато девки местные оказались – диво как хороши! Кожей светлы, дебелы, в нужных местах упруги…

А ну хватит – гамаюн р-раздери!

Поймав сам себя на том, что снова мысленно оседлал своего излюбленного «конька», Ярополк отвесил себе невидимый подзатыльник и приказал думать о деле. В конце-концов сейчас он не простой воевода, а полководец, на которого возложена задача завершить, наконец, эту войну. Первую в жизни княжича по настоящему большую, которую ему доверили вести самостоятельно.

Вот только её окончания в ближайшей перспективе пока не предвиделось. Поначалу, когда он только вернулся с рубежа благодатной степи, куда провожал освобождённого Еруслана, и получил от отца это поручение, оно вызвало у него прилив неподдельного энтузиазма. Забыта была даже шемаханская наложница, с которой он так хотел свести близкое знакомство. Ведь за его выполнение великий князь посулил дать, наконец, своему перваку собственный стол. Причём не абы какой, а саму столицу Полочанского княжества. Вместе с ним самим.

Вот только для этого он выделил сыну, помимо его собственной дружины, лишь две сотни гридней. Кроме того, отец разрешил взять с собой сколько угодно столичных охотников. Но княжич от такой чести открестился. Чего ополченцы стоят в бою, он прекрасно помнил по недавней сече на Уборти. По сравнению с всеславовыми гриднями – всего лишь смазка для клинков – горазды только хватать, что плохо лежит. А на Полочанских землях, после минувшей зимы, грабить было, пожалуй, уже нечего. А тратить выделенную Пленко казну на недовоев ой как не хотелось. Она и без того уже почти иссякла.

Правда, когда Ярополк ещё был в Столице, оказать ему помощь в войне клятвенно обещал набольший боярин. Вышата бил себя кулаком в грудь и кричал, что самолично отправиться в Новоград, где соберёт дружину, по крайней мере, в две сотни копий. И сразу выделит им годовое содержание. Да ещё и сам приведёт рыжего волка на поводке. Однако всё ограничилось одним только сотрясением воздуха. Единственное, что сделал старший Малевич – отправил на войну своего бастарда Дубыню. Вместе с несколькими сотнями деревлян. По своим боевым качествам они, конечно, наголову превосходили жителей Столицы. Но ровно настолько же уступали гридням Всеслава.

Да, к тому же, могучий витязь и не подумал присоединяться к войску Жеребца. Вместе со своими людьми он отправился на восход Полочанских земель – перекрыл торговый путь из Закатной Двины на Славутич. Объяснив это тем, что, мол, во время прошлой войны, рыжего волка заставила пойти на попятный только подобная блокада. Княжич же крепко подозревал – богатырь выбрал те земли только потому, что там было ещё что грабить.

Ну, хоть отвлёк на себя часть вражьих сил.

Другой союзник – лютва, плотно перекрыла Всеславу его закатные рубежи. А если учесть что с полудня лежали владения великого князя, а с полуночи – совсем не лояльная к рыжему волку Славия, нетрудно было догадаться что вопрос его поражения оставался делом времени.

Которого, правда, у Жеребца почти не было. Как и пенязей.

Когда он привёл своё войско в Менск, его гарнизон тут же потребовал полной оплаты своей службы. Она этим воям и вправду выпала нелёгкая – за несколько лун полочане пытались овладеть городом дважды. А всё остальное время Волх со своей дружиной буквально не давали полуденцам высунуть носа наружу. И, тем не менее, Менск остался в руках великого князя. Так что на вознаграждение гарнизону ушла добрая половина казны. Но, Ярополк считал – оно того стоило – если бы не стойкость этих мужей, начинать войну пришлось бы с того же места, что и в прошлый раз. А именно с Буковых холмов.

Однако и со второй стадии делать это оказалось ничуть не легче. Подступы к Полочанской столице, как и прежде, прикрывали лесные крепости, взять которые наличными силами было почти невозможно. Тем более, нельзя было решить дело одним лихим ударом, которые прославили Большого меча на все правдивые земли.

Ожидание же, пока на Всеслава и его подданных подействует торговая блокада, было что твой меч о двух лезвиях, который ты скрестил с вражьим, и вы оба давите друг на друга, пытаясь пересилить – может одолеешь, а может – сам головы лишишься. В общем – то ли рыжий волк первым взвоет о пощаде, то ли Жеребец, поджав хвост, прискачет обратно в Столицу.

Одно время Ярополку начало казаться, что он нашёл выход. Для этого-то он и отправился на закат – сначала во владения лютвы, потом сюда – в Варяжское Поморье. Однако результаты переговоров с Медоусом, в отличие от пира, у княжича восторга не вызвали. Старый интриган даже не пожелал выслушивать все его доводы.

– Ты пойми, Большой меч – снисходительно цедил он, удерживая одной рукой чашу с мёдом, другой лаская груди сидящей у него на коленях ливонки – Стоит только оставить в покое эту крепость, и проклятый Колыван вцепиться нам в загривок, что твоя рысь! И тогда конец всему – и блокаде, и войне!

При этом на лице дикаря было написано совсем другое.

«Ты можешь болтать и думать, всё, что тебе угодно, княжонок» – читалось в его наглых буркалах – «Но пока на этом берегу Двины осталось хотя бы одна неразорённая весь, я шагу отсюда не сделаю!»

И никакие аргументы о важности общего дела на него не действовали.

Г-гамаюн! Вот уж действительно, кому война – смерть и разор, а кому – добра полон двор! Дали боги союзничка! С таким и врагов не надо!

Впрочем, утешать себя старыми прибаутками можно было сколько угодно. Суть произошедшего от этого не менялась – добровольно взятая на себя миссия закончилась полным провалом. Да ещё и почти три седмицы были потрачены впустую.

И ведь вряд ли рыжий волк со своими волчатами всё это время сидели, сложа лапы. И, поди ещё разгадай, что они там удумали в своём логове!

Да уж – одно дело нестись в сечу во главе лихой дружины, чтобы одержать победу в одном-единственном бою, и совсем другое – ломать голову как переиграть противника в целой войне.

Может быть, так и выковываются настоящие владыки? Такие, например, как стрый Святослав. Или дед Ярослав.

Ну, или…

Нет – отец в качестве подобного примера не годился.