Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Дорога тем временем снова пошла в гору. Убитый грунт сменился каменной россыпью. На которой буланый сначала засбоил, а потом несколько раз громко фыркнул, давая понять седоку, что пора бы слезть у него со спины. Мол, врага поблизости не видно, боя не намечается – зачем же мне, боевому жеребцу, копыта зря бить?

Но княжич лёгким нажимом коленей погасил его порыв. Он то, в отличие от коня, знал, что конец пути близко. И как себя ведёт верный скакун, когда устаёт на самом деле.

Отряд вынесся на гребень невысокого холма, служившего водоразделом между малоизвестной речкой, и самой большой рекой всего Варяжского Поморья. Закатной Двиной.

Вот она – внизу – пролегла широкой лазурной лентой, плавно несущей свои могучие воды с восхода на закат. С Большого водораздела – прямиком в море. Ровная – что твоя стрела. И манящая, словно лоно телястой молодицы.

Эх – сесть бы в быстрый чёлн, лечь на его днище, уставив глаза в небеса, да плыть себе и плыть, забыв обо всех земных заботах!

Г-гамаюн – что с ним сегодня такое?!

Ярополк тряхнул головой, прогоняя прочь неуместные мысли, снова каким-то образом пролезшие в голову.

Тем более что открывающаяся внизу картина наводила не только на романтические, но и вполне серьёзные размышления.

На крутом берегу могучей реки стояла крепость.

Нет, скорее КРЕПОСТЬ.

Она была не красива. Ей было куда как далеко и до ажурного изящества столичного Нового города, и даже до суровой простоты Старой крепости. Да чего уж там – она во многом уступала даже мелким лесным и степным острожкам, которых Ярополку довелось изрядно навидаться на своём веку. Но, не смотря на всё это, в каждом её обводе – и в выпирающем из земли на добрых две сажени гранитном фундаменте, и в высоченных четырёхугольных вежах, и в широких пряслах, и огромных зубцах, за каждым из которых не сгибаясь мог укрыться лучник, чувствовалась такая необоримая мощь, такая нечеловеческая сила…

Рядом с которой любой муж был всё равно что жалкая козявка.

А бросать ей вызов и вовсе – казалось сродни безумию.

Кукейнос.

Сложенный из дикого камня, он выглядел словно осколок старого мира. Того самого, в котором вершили подвиги знаменитые герои, а по соседству с ними жили крылатые змеи и великаны.

Или гигантский булыжник, заброшенный сюда рукой бога из самого ирия. Не того, куда попадают после смерти все праведники. Другого – старого, где место находилось только могучим воям, павшим в сече с оружием в руках.

Впрочем, эта крепость и была, по сути, осколком. Некогда могучего народа, едва не потрясшего основы мироздания. Достававшего копытами своих коней до самых дальних рубежей обитаемого мира. И заставившего платить себе выход едва ли не все известные племена.

Готы. Это имя внушало страх всем окрестным народам на протяжении нескольких веков. Они пришли с полуночи, перебравшись через Варяжское море. Против их могучих дружин не мог устоять никто. После их походов в прах рушились города и целые государства. А сердца людей трепетали от страха только при одном упоминании этого имени. Созданная же ими держава намного превосходила размерами правдивые земли. И все другие державы.

Но так продолжалось только до тех пор, пока в благодатной степи не появились гунны. В отличие от полуночных завоевателей, они умели не только сражаться, но и дружить. Поэтому смогли в считанные годы собрать немало союзников, готовых воевать с ними в одном строю. И в считанные десятилетия разнести державу готов.

Это деяние выпало на долю одного из величайших полководцев всех времён – князя Боромира. И успехом оно завершилось во многом, потому что против жестоких завоевателей одновременно взбунтовались буквально все подвластные народы. И противостоять этой стихии они оказались неспособны.

Бежать бывшим владыкам половины мира пришлось тогда очень далеко. В варварские земли. Точнее, вскоре после их появления они и стали варварскими. А до этого там существовала одна из величайших цивилизаций, когда-нибудь появлявшихся в подсолнечном мире. Одна из немногих, кого можно сравнить с правдивыми землями. Поток бегущих готов буквально смёл её, как весеннее половодье порой сносит возведённые на реках мосты. И только небольшая «струйка» от того самого потока «утекла» не на закат, а на полуночь. И добралась до этих самых мест. Здесь – среди диких племён, готы-беглецы создали подобие нового государства.

Правда, последний урок их, похоже, ничему не научил. И в этом месте они начали строить свою новую, в этот раз куда менее могучую державу, по тем же принципам, что и раньше. Полного пренебрежения к подданным и нещадного их обирания. А также поддержания собственной власти исключительно с помощью силы. Даже новое имя народ-беглец получил созвучное с этим словом – сёлы.

Презрение к покорённым у них достигло такого уровня, что запрещались даже смешанные браки. Последнее, кстати, сослужило им дурную службу. Покидая обжитые земли, изгнанники взяли с собой не так много жён. Поэтому на новом месте их численность долгое время не росла. А потом и вовсе начала сокращаться. Вот так и вышло, что спустя несколько веков, сёлы, из владык пусть небольшого, но государства, превратились в гарнизон одной единственной крепости. Этого самого Кукейноса.

Который последние лет эдак сто практически не всё время был осаждён. Под эти стены враги подступали, по меньшей мере, несколько десятков раз. Причём далеко не всегда это были скопища лесных дикарей. Зачастую сюда жаловали и варяжские дружины, и войска Славии, и Полочанские князья. Кого только тут не было. Ещё бы – ведь по Закатной Двине пролегал весьма оживлённый торговый путь! Но всякий раз осаждающие бесславно отступали, лишь обломав зубы о неприступные стены.

Так что их подножие было весьма обильно полито кровью, а земля вокруг – ещё обильнее удобрена мясом и костями.

Тот, кто знал всё это, мог только улыбнуться при виде осадного лагеря, раскинувшегося у подножия холма, на вершину которого заехала группа всадников. Или полудюжины жалких замётов, выставленных полукругом на подступах к крепости.

Организованно там всё было так, что не оставалось ни малейшего сомнения – эти люди смогут взять крепость, только если весь гарнизон неожиданно поразит моровое поветрие. А ворота сами упадут с петель от ветхости. А ров заилиться, да зарастёт кустарником до такой степени, что через него можно будет просто перейти пешком.

Над самым большим шатром становища колыхался трёххвостый бежево-синий стяг Медоуса, с гуслями посредине. Но это видимо, была лишь уловка, нужная лишь для того, чтобы отвадить от вылазок гарнизон – мол, осаду ведёт не кто-нибудь, а сам лютовский владыка. Так что в шатре, в лучшем случае, сидел какой-нибудь младший отпрыск, вполне возможно, предававшийся тем же самым занятиям, что и его родитель в двух поприщах к полуночи отсюда. Поэтому на него и времени тратить не стоило. Его и так было потеряно более чем достаточно. Повинуясь лёгкому нажатию колен, буланый зарысил вниз по склону. Следом за княжичем поскакали и его спутники.

Появление кавалькады на подступах к крепости вызвало в стане осаждающих лёгкий переполох. После сигнала тревоги, поданного невидимым для всадников дозорным, ратники засуетились и забегали между шатрами, хватая со стоек копья и щиты.

Когда же до лагеря оставались считанные сажени, навстречу отряду выдвинулась примерно полсотни пешцев. Хотя выстроенные ими стена из щитов и ёж из копий, вызывали скорее смех, чем опасение.

Ну, зато хоть какой-то порядок ещё поддерживают!

Свою ошибку ополченцы поняли почти сразу, видимо, опознав серебряно-красный стяг княжича. Стена щитов тут же рассыпалась, а рожна копий опустились долу.

Они, возможно, ожидали, что сейчас последуют какие-нибудь объяснения произошедшего, но Ярополк их разочаровал. Его жеребец обогнул их по пологой дуге и перешёл с рыси в намёт, торопясь вынести седока за пределы этого места.

Вокруг замелькали кострища, палатки, загоны. Из под копыт во все стороны летели расколотые глиняные чашки, деревянные плоски, обломки палок и прочий мусор.

Пронося княжича мимо входа в главный шатёр, буланый едва не стоптал выходившего оттуда то ли отрока, то ли мужа – толком разглядеть не получилось. По всей видимости – того самого отпрыска Медоуса, который замещал здесь своего отца. Спастись тому удалось, только стремглав метнувшись обратно.

Большой меч довольно фыркнул, услышав долетевшую ему в спину порцию проклятий и угроз. Этот самый то ли отрок, то ли муж стращал дерзкого наездника гневом своего родителя.

Ну что ж – пусть расскажет об этом эпизоде вождю лютвы – может быть, тогда в голову к этому упрямому старику закрадётся хотя бы малая толика сомнения – стоит ли так относиться к союзникам.

Кавалькада стремительно миновала лагерь осаждающих, выехав на подступы к крепости. Вблизи та выглядела ещё внушительнее. Если с вершины пригорка пространство скрадывало её истинные размеры, то в нескольких десятках саженей от подножия стало ясно – Кукейнос строили не иначе как великаны. В голове попросту не укладывалось, что люди способны на подобное. Ведь даже для того чтобы доставить сюда один-единственный камень, тот же зубец на стене, потребовалась бы уйма людей, времени, и хитрых строительных приспособлений. А тут ещё и надо было поднять его наверх!

На фоне всей этой величественной картины как-то не очень даже бросался в глаза реющий над ближайшей вежей большой трёххвостый бирюзово-синий стяг с изображением замкА посередине.

Значит хозяин дома.

Через широкий ров к крепости вёл длинный узкий каменный мост без перил, с подъёмным крайним пролётом. Который сейчас находился в вертикальном положении. У самого его начала стоял небольшой замёт с вежей, где несли стражу полтора десятка ратников.

При виде всадников они поначалу переполошились, схватились за оружие и принялись выкрикивать какие-то требования. Но почти сразу сообразив, что это не враг, успокоились.

Ярополк не обратил на них ни малейшего внимания. Ещё не хватало! Он бросил повелительный взгляд на Пежича. Сотник в свою очередь дал отмашку сигнальщику. Тот поднёс к губам здоровенный турий рог.

Уту-у-у-у!!!

Протяжный звук разнёсся далеко окрест, отразился от стен и вернулся обратно заметно приглушённым.

После чего повисла продолжительная пауза.

Вызов на переговоры прозвучал. Отряд замер в ожидании ответа.

Которого не было.

Уту-у-у-у-у-у!!!

По приказу княжича сигнальщик повторил вызов, протрубив его сильнее и протяжней. Его щёки раздулись как меха у волынки, а лоб покрылся испариной.