Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Сейчас этой самой мери здесь было столько.

Сколь бы не было велико воинское мастерство гридней княжича. Устоять против такого числа вооружённых мужей не смогли бы и легендарные богатыри народа, к которому некогда принадлежал волк. И тех и других попросту погребло бы под потоком стрел, копий и дротиков.

Даже камней.

Поэтому сейчас им оставалось только ждать.

И смотреть на жрецов, беснующихся у подножия гигантского идола.

Каждый из священников имитировал движения зверя, в шкуры которого был одет. Один переваливался с боку на бок и косолапил, изображая бера. Другой – скакал и мотал увенчанной рогами головой, что твой лось. Третий – водил у земли маской в виде кабаньего рыла, делая вид, что ищет жёлуди.

Учитывая, что кумир Волоса – ну, или какого-то другого бога, являл собой, по сути, ствол дуба, последнее смотрелось весьма двусмысленно.

Танец всё ускорялся, вместе со звуками бубна. Прыжки становились всё выше, движения – порывистее. Скоро должна была наступить развязка. Ведь долго в таком темпе ни один человек продержаться не мог. Даже под действием весёлых грибов, которых явно наелись эти жрецы.

Как они влияют на тело и сознание, Волченя знал не понаслышке. Когда он ещё принадлежал народу вятичей, его, как младшего сына, начали готовить в жрецы. Правда недолго – только до того времени, как на охоте погиб его старший брат. Тогда-то он и познакомился с этими растениями. Не иначе как сотворенными богами специально для таких вот обрядов.

Волк прекрасно помнил, как после одного – много двух таких вот грибков все мышцы наливались прямо какой-то неуёмной силой. Можно было беспрерывно прыгать и скакать на протяжении нескольких часов. Правда, движения при этом становились какими-то неестественными. Как у этих волхвов сейчас. Кроме того, куда ближе делался невидимый обычному глазу окружавший людей мир духов.

Последние там попросту кишели, как белые черви в лежалом стерве. В виде разных мелких животных они прыгали, скакали, летали. Едва не садились на голову. Причём каждый из этих «зверьков» имел свою особенность – совершенно невероятный цвет, да ещё какой-нибудь изъян, которого нет у настоящего зверя. Например, там запросто можно было увидеть синего труса с лисьим хвостом. Или жёлтого барсука с крыльями как у совы. Также там ничего не стоило встретить вечно скрытных лешака или кикимору. Волченя их тоже прекрасно помнил. Хозяин леса всем своим видом походил на оживший вековой пень, покрытый многолетним мхом и корявыми сучьями. Болотница была куда симпатичнее – хотя зелёная и вся в слизи да водорослях, однако с очень даже соблазнительным женским телом, со всеми неотъемлемыми в таких случаях частями.

Правда, завидев человека, они, в повседневной жизни почти не опасные, могли заманить его в какую-нибудь непролазную чащобу или гиблую трясину. Но это ещё было не самым страшным. Хуже было повстречать какого-нибудь злыдня или хмыря. А то и вовсе – навьего. Особенно под покровом ночи. Тогда найти спасение можно было только в немедленном бегстве.

Однако, не смотря на все опасности, побывав однажды в мире духов, вернуться туда хотелось вновь и вновь. Только часто гостить там не стоило. Каждое путешествие заканчивалось тяжёлым похмельем и упадком сил, преодолеть которое помогал уход опытного врачевателя и особый настой из трав. Поэтому совершать его молодым жрецам следовало только под присмотром старших товарищей.

Была и ещё одна особенность. Старые жрецы рассказывали – если постоянно есть эти грибы, боги гневаются, и те не оказывают такого же действия, что и раньше. И тогда, чтобы снова попасть в мир духов, придётся глотать больше веселушек. Чего делать категорически нельзя – если их перебрать, например, съесть зараз пять шляпок – можно уже никогда не вернуться. Душа уходит обитать в горний мир, а тело остаётся на земле. Оно дышит и даже совершает конвульсивные движения. Например, дрыгается, если ткнуть в него палкой. Но больше никак себя не проявляет. Отказывается принимать пищу и воду, и, вскорости, из-за жажды и истощения, следом за душой отправляется за кромку.

Один подобный случай Волченя наблюдал самолично.

Именно поэтому испокон веков такие грибы были под запретом для обычных людей. В том числе для воев. Наказание богов за подобное, как правило, следовало незамедлительно. Вкушать их могли исключительно опытные волхвы. И то лишь с какой-нибудь важной целью. Например – испросить благоволения богов на атаку Гостова.

Как поведал воям отряда всё тот же словоохотливый «язык», одобряют они её, или осуждают, должно было проясниться совсем скоро. Болтал тот много и с желанием, явно надеясь тем самым купить себе жизнь. Её мерянину, конечно, никто даровать не подумал – не те были обстоятельства. Но лёгкую смерть тот себе заработал.

Танец жрецов меж тем подошёл к концу. Бубен замер. Вместе с ним – все трое окруживших идол священников.

Толпа беснующихся мерян, собравшаяся для атаки на город, тоже подзатихла. Почти все взоры обратились на капище.

– Всем изготовиться! – разнеслась под деревьями чуть слышная команда Огуры, заменившего на воеводстве Шебаршу.

Гридни и отроки послушно зашевелились, давая крови прилить к отсиженным задам, и прочим частям тела, чтобы те не подвели в решающий миг.

Волченя взял под узцы пегого жеребчика.

Тот недовольно фыркнул.

К каждому из жрецов подошли помощники. От них все трое получили по священному орудию.

«Бер» – двустороннюю секиру, «лось» – короткое копьё, а «кабан» – здоровенный деревянный ослоп, в навершие которого были вставлены острые осколки кремня.

Замолкший было бубен снова подал голос.

Правда, невидимый отсюда игрок ударил по нему только один раз.

Протяжный звук разлетелся по всей округе.

Видимо это было сигналом к началу жертвоприношения.

Все трое жрецов стронулись с места, подняв над головами священные орудия.

Топор, копьё и ослоп одновременно опустились, разрубив шею, проломив голову и пронзив горло трём жертвам, привязанным к подножию истукана.

Три тела задёргались в смертельной агонии, орошая своих убийц и землю вокруг потоками крови.

Интересно – а что это за люди? Вряд ли какие-нибудь случайные путники. Подобное было бы чересчур даже для таких дикарей. Скорее всего – кто-то из своих.

Либо те, на кого пал священный жребий, либо… Не разделявшие общих настроений и вражды к пришельцам.

Последнее, кстати, выглядело очень даже логичным.

Дело-то мере предстояло куда как серьёзное. Видимо поэтому её верхушка и решила вспомнить древний обычай – приносить богам кровавый дар в обмен на военную помощь. А кого ещё отдать в жертву высшим силам, если не того, кто выступает против этой самой затеи?!

Бубен пропел ещё раз.

Орудия снова поднялись и опустились, оборвав ещё три жизни.

А спустя короткое время ещё раз.

Всё – живые пленники закончились.

Девять жертв. Счастливое число.

Вот только поможет ли?

После того как дар был принесён, все взоры обратились на озеро. Точнее на маленький каменистый островок в двух стрелищах от берега, на котором возвышался каменный истукан.

Перед тем как отправиться к праотцам, всё тот же полоняник успел примерно описать, что сейчас должно было произойти.

В случае если боги готовы были выполнить просьбу мерян, голова идола должна была засветиться огненным светом.

Явленное чудо означало бы, что атака будет успешной.

Насчёт рассказанного Волченя сразу крепко заподозрил, что никакое это не чудо. И если оно время от времени и происходит, то отнюдь не по воле высших сил. Это подсказывал ему всё тот же опыт обучения жреческой премудрости. Наставники не уставали повторять – лучшее чудо богов – тщательно подготовленное деяние рук человека.

Они там – в горних мирах, заняты своими делами, недоступными разуму смертных. И им зачастую бывает не до своих неразумных творений, которые копошатся где-то внизу, да вечно что-то выпрашивают. Так что если простенькое чудо можно организовать своими силами, нет никакой необходимости лишний раз беспокоить небесных владык. К тому же простому люду зачастую достаточно бывает простой уверенности – боги с ними. И нет никакой разницы – потекли смоляные слёзы у идолов по их воле, или этому малость подсобили земные слуги. Так что, вряд ли голова этого истукана сверкала огнём оттого, что её, например, изготовили из частицы одного из тех священных камней, которые могут менять цвет. Ведь их же нельзя было видеть иноплеменникам и иноверцам.

Скорее всего, дело было в другом. Для свершения такого чуда вполне достаточно было какого-нибудь волховёнка-сподручника, заранее укрывшегося на островке, и в нужный миг подпалившего трут, пропитанного измельчённым горючим сланцем.

Меж тем время шло, но на куске камня, торчащего из воды, ровным счётом ничего не происходило.