Ведьмина неделька

Но Шарлотта лишь скрестила руки на груди (не отпуская тяжелую корзину) и усмехнулась представлению.

– Ведаююю, – затяжно начала проныра. – Ведаююю, что гложет тебя изнутри. Ибо зрю в корень души твоей и бед, что породила она. Не будет счастья и покоя тебе. Нет, не будет. Само зло стоит на пороге дома твоего…

– Но ты сейчас отвесишь мне три веника лаванды и один базилика, чтобы отпугнуть его и отправить туда, откуда оно пришло, – раздраженно оборвала занудный вой женщины Шарлотта и шагнула в траву.

– А, Лотта, – тут же последовав за молодой ведьмой, выкрикнула травница. – А ты чего пришла-то? Не предупредила. Для кого я тут спектакль устраиваю? Могла б и раньше прервать.

– Заслушалась твоим «Ведаюююю», – передразнила хитрую Линден юная Тиниоак и поставила корзину на внезапно появившийся посреди травы стол.

– Как некрасиво с твоей стороны. Между прочим, с годами очень сложно вот так руки-ноги выкручивать, – в тоне хозяйки дома послышалась обида. – Мне уже давно не двадцать, чтобы попусту тратить свои силы.

Шарлотта окинула взглядом травницу. Теперь стало понятно, почему она была похожа на яркий клубок тряпок. Юбка женщины горела всеми оттенками красного и желтого, будто ее уронили на пол в покрасочном цехе местной ткачихи Лонгс. Блуза тоже играла самыми несуразными цветами, да еще и имела странные, длинные лоскуты ткани, пришитые вокруг рукавов на манер лент, привязываемых к веткам в сезон девичьих игр.

Волос всклокочен, глаз блестит, на губах все еще блуждает улыбка с легкой безуминкой. Эта женщина и вправду могла напугать любого и заставить поверить в то, что перед ним стоит могущественная ведунья, способная спасти от любых невзгод.

– Не думаю, что тебе это навредит – лишний раз попрактиковаться, – юная Тиниоак принялась вытаскивать из корзины гостинцы и расставлять на столе. – Но я бы лучше это время тратила с большей пользой.

– Вам, ведьмам, не понять таких, как я, – Пени Линден махнула рукой и тут же преобразилась – наряд остался по-прежнему аляповатым и несуразным, но волос ровно собран в тугой пучок на затылке, в глубоких, выцветших, все еще голубых глазах стоит задорный, ясный блеск, на тонких, поддетых морщинками губах простая, дружелюбная улыбка. – Вы пугаете своим молчаливым видом, позой, да и шляпой. Вот встанешь так, – она выпрямилась, будто проглотила кол, сложила руки на груди и уставилась на гостью строго, словно пытаясь пробуравить две дырки в ее голове. – И все уже забыли про свои проблемы. Быстро рассказали, что их беспокоило, а то и просто извинились, поблагодарили и убежали.

Травница снова расслабилась, поглядела на заполнившийся угощением стол и уселась на табурет, в высоте травы больше походивший на старый пень:

– А мы – люди бесталанные – берем эффектами. Чем больше наговоришь страшного, тем скорее тебе поверят, что лечиться надо. Или предскажешь, что нос отвалится, если не пить настой череды – вся деревня прибежит срочно покупать его.

– И зачем так?

– Жить на что-то же надо, – Пени пожала плечами, схватила яблоко, вытерла его об юбку и принялась задумчиво грызть. – Это тебе несут ведрами и корзинами. А мне что? Не буду продавать травы, снадобья и настои – ноги протяну.

– А мне за красивые глаза несут что ли? – Шарлотта от подобных рассуждений приподняла бровь, но сдержала негодование в голосе.

– А разве нет? – искренне удивилась травница.

Молодая ведьма усмехнулась и снова повесила уже опустевшую корзину на локоть левой руки, а правой стала указывать на оставленное:

– Яблоки свежие, помидоры тоже вчера принесли, мясо вяленое можно хранить до осени, в маленьком горшке груши для компотов, в большом – маринованный лук, можно так есть, а можно в рагу положить, тоже будет вкусно. В бутылке березовый самогон от Тэми Нидларч, но не советую кому-то рассказывать, откуда он у тебя – проблем потом не оберешься. И не пей его в чистом виде, если не хочешь отправиться на чаепитие к моей бабке. Либо используй для натирок и настоек, либо разводи в пропорции один к трем.

Шарлотта строго посмотрела на травницу и отправилась прочь.

– А заходила-то чего? – опомнилась Линден.

– Так среда же, – пожала плечами юная Тиниоак и продолжила свой путь, шурша травой.

– И на том спасибо, – растерянно пробормотала пронырливая хозяйка и задумчиво захрустела яблоком, порой поглядывая на заставленный стол.

Благодарила ли она за угощение, за визит или за «емкое объяснение» Шарлотта не знала. И, учитывая, что ведьмы не принимали травницу в свой круг по причине отсутствия хоть каких-то способностей, она и вовсе не должна была сюда приходить. Особенно перед Грибным четвергом.

Но традиции (в первую очередь семейные) у Тиниоаков принято соблюдать до тех пор, пока шляпа не рассыплется в прах, а душа отправится на тот самый Холм, что стал родителем всех возвышенностей, почитаемых ее и соседними ковенами.

И если бабушка Лидла говорила, что подобным травнице Линден порой стоит помогать, а не ругать за содеянное, тогда жизнь и у ведьм, и у простого люда будет чуточку проще, то стоило слушаться ее наказа. Впрочем, несмотря на свою нелюбовь к походам в деревню, порой и юной Тиниоак нужно было покидать стены своего дома (раз уж пока полеты на дальние расстояния строго ограничивались и контролировались). Оттого она и завела привычку выбирать любую среду месяца, собирать гостинцы и отправляться к травнице, чтобы развеяться, узнать новости, а порой даже прикупить действительно стоящие травы и настои (которые обычно использовались не по назначению).

Шарлотта бесшумно прикрыла за собой калитку и принюхалась. Конец лета – пора открытий (иногда странных и удивительных, но почти всегда полезных). Солнце припекало еще достаточно крепко, чтобы понежиться в его лучах. Но едва оно уходило хотя бы на шаг от зенита, по земле вместе с тенями принимался ползти еще и холодок. А ветер тут же забывал, что он пока еще летний, принося с собой неприятный озноб, мелкую дрожь, но главное – уникальные запахи.

Юная Тиниоак прикрыла глаза, не веря своей удаче, и все же улыбнулась, удостоверившись, что это не обман, иллюзия или попытка выдать желаемое за действительное. Она повернула вправо, направляясь прочь от домика травницы и отдаляясь от своего собственного на еще большее расстояние. Но ее манил аромат, который так редко встречается в пору позднего лета, а чаще начинает созревать осенью.

Молодая ведьма едва удержалась от того чтобы не подпрыгнуть, убедившись, что нос ее не подвел. Она прошла не больше пятидесяти шагов от домика травницы, как натолкнулась на кусты, за которыми и нашлось желанное сокровище – в земле на подушке из мясистых листьев горели небольшие красные ягодки.

Обычно толокнянку не принимали за что-то полезное, хоть и съедобное. Даже самые озорные дети не любили собирать ее, чтобы полакомиться на берегу реки в последние теплые осенние деньки. А листья так и вовсе не ценились местным населением (что особенно радовало Шарлотту). Оттого сюда не была вытоптана тропка и сейчас юная Тиниоак может решить минимум один вопрос, что подарить Берте Ровен, живущей в самой северной из деревень, находящихся в ведении ковена.

Шарлотта осторожно пробралась за кусты, стараясь не раздавить ягоды и не окропить их соком листья, присела и принялась аккуратно срывать плотные, крепкие листья, помогая себе ногтем вместо ножа.

В эту пору обычно толокнянка еще тонкая и не особо сочная, отчего ее сбор откладывается на более поздний срок – после ее цветения. Но та, что сейчас лежала перед молодой ведьмой, созрела до нужного состояния. Оттого юная Тиниоак не могла перестать улыбаться своей находке.

Когда дно корзины было устлано листьями, настолько чтобы удовлетворить потребности ведьмы, Шарлотта сорвала пару ягод, забросила их себе в рот и встала, прикрывая неожиданную добычу льняной салфеткой.

Она радовалась своей удаче открыто ровно до того момента, пока не добралась до скособоченного дома травницы. Дальше, ей пришлось снова надевать маску строгости, чтобы никто не начал докучать ей расспросами или просьбами «срочного характера». А заодно, чтобы поскорее добраться до дома (никто не даст ей завтра поблажек во время посиделок на Покатом холмике, стоило запастись знаниями и парочкой трюков).

Дежурное лицо «держись подальше» работало лучше шапки-невидимки или плаща иллюзий. В отличие от редких нарядов, просто скрывавших от толпы, способной натолкнуться, наступить или налететь на человека, натренированная сухая мина не прятала, а заставляла окружающих обходить молодую ведьму стороной, едва ее заприметив. И это без использования чар, морока или других хитрых приемов!

Юная Тиниоак шла через Литлиривер без приключений и нежеланных встреч, отчего постепенно погружалась в свои размышления о подарках и планы, сколько страниц родовой книги ей удастся сегодня прочесть, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

– Не думал, что ведьмы позволяют себе прогулки по деревне в середине дня, – мужской голос вырвал Шарлотту из ее мыслей и заставил вернуться к дороге и окружающему миру.

Она от подобного сюрприза резко остановилась и уставилась на молодого человека, с широкой улыбкой разглядывавшего ведьму. Тот не был местным, всех жителей деревни юная Тиниоак знала поименно (иначе какой бы ведьмой она была?), но не был и путником – на его сапогах не лежало большого слоя пыли, слегка длинный волос, зачесанный назад и перехваченный узким шнурком, не прикрыт шляпой или капюшоном, да и плащ на плечах висит небрежно, будто его обязали надеть ненужный ему самому предмет гардероба. Одежда если не новая, то содержащаяся в любви и заботе, но не подходящая для людей, сделавших дорогу своей жизнью. В подобных брюках, слегка зауженных к низу, не сделаешь широкого шага, а льняная, выбеленная рубашка с глубоким воротом и шнуровкой не защитит от ветра или легких прохлад, что уже бывают ранней осенью в этих местах.

В карих глубоко посаженных глазах горели озорные, дружелюбные огоньки, аккуратные (несвойственные мужчинам) губы растянулись в улыбке, и даже прямой, аристократический нос на гладко выбритом лице казалось принюхивается к внезапно встреченной редкости в виде ведьмы. Такие если и путешествуют, то в компании миловидной девушки или в сопровождении парочки охранников, а на худой конец в составе бродячего цирка или небольшого передвижного театра, которые очень редко заглядывали так далеко на северо-запад.

Юная Тиниоак хмуро уставилась на прохожего и вернула лицу выражение «ты кто такой, чтобы останавливать меня?», но вслух лишь заметила:

– В этих местах подобное не возбраняется, – после чего дернула головой, будто отгоняя назойливое насекомое, и продолжила путь.

– Так и я не ругаю, – присоединился к ней молодой человек, стараясь держать темп. – Просто удивлен увидеть ведьму так далеко от леса.

Шарлотта резко остановилась, чем смутила путника, и испытующе уставилась на него. Он был молод, хорош собой, скор на разговоры, но глуп, раз распознав ведьму, не поспешил отойти в сторонку. Или достаточно смел, чтобы начать разговор первым.

Ее взгляд невозможно было прочитать, кроме единственной ясной мысли – парень ей не нравился. Потому что он – чужак, а от них можно ждать чего угодно (в том числе и подстрекательства местных для разжигания большого костра), потому что он – навязывался, что всегда приводило к просьбам об услуге, потому что он был слишком любопытен. А молодая ведьма привыкла, что к ней не пристают, не ведут праздных бесед и на надоедают, когда она показывает, что не рада гостям или спутникам.

Но этот молодой человек будто и не видел ничего подобного в ее глазах. Просто повел носом и бросил удивленный взгляд на кажущуюся пустой корзину:

– Вот это да! Так рано, а у тебя уже отличный урожай толокнянки!

Юная Тиниоак открыла было рот и неприятно осознала, что удивлена такой проницательности навязчивого парня. Не каждая ведьма смогла бы почувствовать тонкий аромат, исходящий от толокняных листьев, спрятанных под салфеткой. Оттого она только раздраженно перенесла корзину на локоть правой руки, вздернула нос к небу и продолжила путь.

– Приятно было познакомиться, мисси Лотта, – дружелюбно произнес ей вслед молодой человек, но следовать за ней не стал, оставляя в мыслях и догадках, которые теперь заставляли ее все время глядеть на дорогу.

До самого дома Шарлотта не могла вернуться к размышлению о подарках и том, что лучше всего подготовить для ковена. Как бы она ни старалась, ее сознание возвращалось к странному путнику. И ничто не помогало выгнать его оттуда.

Еще и это простое обращение, которое использовали местные. Оно сбивало с толку, одновременно с тем раздражая. Юная Тиниоак злилась на себя за подобную неорганизованность. Ей оставалось так мало времени до четверга, а дела не могли сами собой разрешиться.

Воды в кипящее масло подлила и тетушка Аспен, крутившаяся вокруг калитки, но не входившая во двор. Одета она была просто – серое платье до полу прихвачено на талии красивым кожаным шнуром, сплетенным в косу на четыре пряди, с которого свисает ложка и маленький нож с серповидным лезвием (их ведьмы используют для сбора трав и сока), остроконечная шляпа, внушающая особый трепет, смотрит строго в небо, прикрывая седой, собранный волос. Такой наряд использовался в повседневной жизни, когда нужно много успеть и не отвлекаться на раздражающие мелочи, наподобие грязных манжет или припыленных в огороде башмаков. Видать визит к молодой ведьме в ее планы не входил, но дорога в них явно была. В правой руке небольшая корзина, в левой – метла. Судя по побелевшим костяшкам – ее что-то не устраивало в происходящем, но держалась женщина бодро, хоть и слегка нетерпеливо.