Обезглавленное древо. Книга первая. Айк

От холода и возбуждения Айка била крупная дрожь. Он примерно представлял, куда ушел отец, и следовал той же тропой. Впрочем, тропа – это было громко сказано, посторонний человек не разглядел бы её в этой чаще.

Время от времени Айк замирал на месте и прислушивался. В вышине дрожали извивы птичьих голосов; замирали, переплетались, точно струи льющейся воды. Шорох листьев и хруст подлеска указывал направление. Правда, порой приходилось стоять минуту-две, прежде чем удавалось что-то услышать.

В один из таких моментов Айку показалось, что всё безнадежно, ему не нагнать отца. В душу закралось предательское облегчение. Можно спокойно вернуться к завтраку, никто ничего не узнает. Для очистки совести Айк прикрыл глаза, ещё раз напряг слух. И – вот незадача! – на грани слышимости, но всё же уловил слабое потрескивание лесной подстилки под торопливыми шагами.

Прошло около часа; когда впереди показался просвет, Айк невольно ускорил шаг. Он страшно мерз, одежда насквозь промокла от росы. Легкий ветерок подсказывал, что впереди открытое пространство. Айк бесшумно встал за дерево и взглянул сквозь ветви кустов.

Перед ним была небольшая, почти идеально круглая полянка. Посередине росло дерево, и при взгляде на него сердце Айка дернулось и пропустило удар.

Лесной исполин вонзался в небо, подобно копью. Таких деревьев Айк ещё не встречал – возьмись они с Эйвором за руки, и то не смогли бы обхватить ствол у основания. У Айка заломило затылок, когда он запрокинул голову, чтобы разглядеть крону. Она сильно поредела от старости, совсем как шевелюра у пожилого человека. Но каждая ветвь в ней была так же толста, как бревна, из которых был сложен дом Райни.

Айк так засмотрелся на это чудо, что не сразу заметил отца. Тот стоял у подножия дерева и напряженно вглядывался в окружающий лес.

Айк замер, стараясь дышать потише. Мысли пульсировали в такт бешеным толчкам сердца. Что если отец увидит его? И, если это случится, что сказать в свое оправдание?

Казалось, прошла вечность, прежде чем Эдвард отвернулся и скрылся в лесной чаще. Айк перевел дух, подождал немного для верности и вышел на поляну. Надо быть осторожнее, не приближаться к отцу. Достаточно слышать, как он идет по лесу.

Прежде чем уйти, Айк ещё раз оглянулся, чтобы полюбоваться на невероятное дерево.

После восхода солнца стало заметно теплее. Птичьи песни сливались в оглушительный хор. Лес словно бы раздвинулся, стал просторным и светлым. В мягком утреннем свете он был сказочно прекрасен. Под ногами расстилался ковер из мягкого изумрудного мха, а деревья были высоки и стройны, как колонны древнего храма.

Но Айк был поглощен одной мыслью – не попасться на глаза отцу, и досадовал, что лес так поредел. Густая чаща скрывала его присутствие, но теперь если Эдвард обернется, то сразу же увидит сына, даже на значительном расстоянии.

Айк страшно устал – не столько от долгого пути, сколько из-за постоянного страха разоблачения; он уже двадцать раз пожалел, что ввязался в эту историю. Но не поворачивать же назад теперь, когда он так близок к цели!

Он торопился догнать отца и не позавтракал, даже не попил воды. Голод и жажда давали о себе знать всё сильнее. Эйвор наверняка проснулся и теперь с ума сходит от беспокойства. Айк оставил ему записку, с просьбой покормить коз и выгнать их в загон. Но вряд ли она его утешит.

При мысли о брате Айк особенно остро ощутил одиночество, и желание вернуться всколыхнулось в нем с новой силой. Заблудиться он не боялся, дорога по лесу всегда легко запоминалась. Но ещё ни разу в жизни он не оказывался так далеко от дома. Да и лес был чужой, незнакомый и нечего было ждать от него поддержки.

Тем временем Эдвард миновал последние деревья и начал быстро удаляться. Айк подобрался к краю леса и выглянул из-за толстого ствола. Увиденное было так поразительно, что несколько минут он не мог тронуться с места. Только смотрел, широко распахнув глаза и приоткрыв рот от восхищения.

Лес тянулся вправо и влево, словно его обрезали ножом. На равнине раскинулся город, обнесенный бревенчатой крепостной стеной. Огромные деревянные ворота были распахнуты настежь; в них вереницей втягивались телеги, пеший и конный народ. Шум стоял такой, будто над городом повис рой огромных пчел.

Размерами и красотой город превосходил самые смелые ожидания Айка. Стена с дозорными башнями по краям была не менее десяти метров в высоту. Её окружал ров и оборонительный вал. Разбойничьи набеги давно превратились в страшные сказки для детей, необходимость в укреплениях отпала. И вал и когда-то глубокий ров изрядно осыпались и заросли буйной луговой травой. Но стены, башни и ворота содержались в относительном порядке.

На поле ржавело множество мобов. Айк впервые видел столько мобов в одном месте. Здесь были и маленькие и огромные, высотой с небольшое дерево. Вокруг них мирно паслись черно-белые коровы и разномастные лошади. Солнце ещё не иссушило траву, и она хранила тот свежий, зеленовато-серебристый цвет, какой можно увидеть лишь весной. Розовые цветки душистого горошка, лютики и нежно-голубая вероника заткали этот зеленый ковер ярким узором.

А ещё по всему полю виднелись покрытые мхом развалины домов. В некоторых стенах сохранились оконные проемы. Помутневшие осколки стекла торчали в них, как оскаленные зубы мертвых животных. В заросших травой фундаментах густо теснились кусты и молодые деревья. Лес медленно, но верно захватывал древние строения, и было ясно, что в конце концов от них ничего не останется.

Эдвард был уже на середине поля. Он решительно шел к городу, огибая развалины и останки мобов; высокая трава хлестала его по сапогам. Ещё пара минут – и он затеряется в потоке телег и обозов.

Айк запаниковал. Город был так велик! Если он не нагонит отца сейчас, то уже ни за что его не найдет!

Забыв про осторожность, он выскочил из леса и помчался к городу. И тут почувствовал под ногами что-то необычное. Между пучками травы виднелась ровная серая поверхность. Она сильно потрескалась, но была еще прочной и бежать по ней было удобно.

Древняя дорога! Вероятно, в лесу были такие же, но там их затянуло дерном.

Айк не смог удержаться искушения потрогать удивительное покрытие. Оно было шершавым и теплым от солнца. И тут в траве справа мелькнуло что-то длинное, темное. Айк не успел сообразить, что это, как тело само отпрыгнуло назад.

Черная полоса не двигалась. Мертвая змея?

Айк присмотрелся и шумно выдохнул. Это был обычный корд. Но почему он лежит здесь, посреди поля?

Айк называл это кордом, а Дирхель, который приносил его из Хранилищ – «вечной веревкой». Он был сплетен из металлических нитей и покрыт неизвестным веществом, плотным и гладким наощупь.

Корды были разной толщины и гибкости, они не рвались и не гнили от непогоды. Из самых тоненьких Эйвор плел свои «индейские» украшения и корзинки для всяких мелочей. Толстые шли на починку хозяйственных построек; обмотанные ими ручки инструментов не скользили в руке и служили дольше.

Одним словом, это была незаменимая в хозяйстве вещь и Айк машинально нагнулся, чтобы поднять его и смотать. И тут же опомнился.

Что он делает? Надо догнать отца!

Он помчался вперед и через минуту достиг дороги. Пристроился за одной из телег, не замечая недоуменных взглядов окружающих.

Город всей громадой надвинулся на него, но Айк успел заметить, как черный с желтым плащ отца мелькнул в проеме ворот. Теперь главное – следовать за ним, не отвлекаться и не ввязываться ни в какие истории.

Легко сказать!

Айк крутил головой и так часто открывал в изумлении рот, что шею и челюсти заломило от напряжения.

Да, в городе было на что посмотреть! Дома в два-три этажа, деревянные или каменные, нависали над улицами и казались непомерно огромными. Маленькие и узкие окна напоминали бойницы.

Айк привык к ровному, мягкому шуму леса; громыхание копыт и тележных колес по булыжнику казалось ему оглушительным. Людей было пугающе много. Сколько же их здесь живет? Сотни? Тысячи? Они толкали друг друга, ругались и болтали так громко, что Айк поражался, как они не охрипнут.

Большинство горожан носило знакомую Айку одежду. Мужчины – простые штаны и рубашки со шнуровкой спереди, женщины – юбки и цветастые блузы или полотняные платья. Но попадались и более состоятельные люди. Эти щеголяли кожаными штанами и куртками, коричневыми или черными, с украшением из разноцветных шнуров. Модницы в красных жакетах на меху, и юбках глубоких, насыщенных цветов осторожно пробирались по краю улицы, чтобы не запачкать наряды.

Яркие одежды горожан составляли странный контраст с мрачно-серым или коричневым цветом домов и мостовой.

Но главное, что поразило Айка ещё у городских ворот – это страшная вонь. Густой, тяжелый смрад гниющей соломы, конского навоза, застарелого пота, дыма и нечистот, незримым облаком висел над городом. Кое-где этот запах смешивался с ароматами еды, которую готовили уличные торговцы – эта смесь была ещё тошнотворнее. Айка страшно мутило и он даже хотел повернуть назад, но отвлекся на что-то, и запах перестал так его донимать.

Людской поток буквально втащил Айка в ворота и поволок по улице, как река уносит сухой листок. Чтобы не потерять отца из виду, он спешил вперед изо всех сил. В такой толчее можно было не бояться быть обнаруженным.

Тут Айк заметил кое-что необычное. При виде Эдварда люди замолкали и поспешно уступали ему дорогу. Какой-то безногий нищий замешкался было, но, бешено работая руками, оттащил свое немощное тело прочь с пути отца.

Казалось, горожане боятся даже мимоходом коснуться его. Словно Эдвард мог их испачкать или заразить опасной болезнью. В самой густой толпе вокруг него возникало пустое пространство, как будто он был накрыт стеклянным колпаком. На Айка же, как и предсказывал Джори, никто не обращал ни малейшего внимания.

Если Эдварда и задевало подобное отношение, он не подавал виду. Шел спокойно, высоко держал голову и ни с кем не вступал в разговоры.

Айк напрягал все силы, чтобы не отстать, но глаза у него разбегались. Взгляд цеплялся то за яркую вывеску, то за шарманщика в толпе детворы, то за продавца безделушек.

Он попал в город в базарный день. Окрестные крестьяне съезжались сюда, чтобы сбыть товар, воришки – стянуть, что плохо лежит, а простой люд – повеселиться вволю. Но Айк вообразил, что здесь так всегда и контраст с мирной тишиной леса неприятно поразил его. Он провел в городе около часа, а голова у него уже гудела, мысли путались, в горле пересохло. Он бездумно переставлял ноги и всерьёз боялся упасть – затопчут и не заметят.

И тут увидел нечто такое, что заставило его застыть на месте, забыв обо всех неудобствах. Вонь, оглушительный шум – всё отодвинулось на второй план.

В витрине одной из лавок были выставлены мечи. Опасно-холодные, невероятно прекрасные, они притягивали взгляд своим блеском.

Айк приблизился к витрине, не отрывая от неё глаз. Словно все это великолепие могло растаять, стоило ему отвернуться. Впервые в жизни он видел настоящие мечи и они оказались даже лучше, чем он представлял. Какое-то время он пожирал их восхищенным взглядом, пока не начал отличать один от другого.

Большинство клинков были простыми, грубой ковки, но были и два-три меча подороже. Затейливая вязь покрывала клинки и гарды; на черную ткань подклада падали смутные отблески. Среди прочих мечей они выделялись, как огромные бабочки-махаоны среди луговых мотыльков.