Теория поля

– Я беременна, – выпалила Вика, неожиданно даже для самой себя.

– Что? – Арсений не поверил своим ушам.

– Я беременна, – вновь повторила девушка, но предательский голос дрогнул в самом конце этой короткой фразы, сразу выдав все ее чувства.

– Это точно?

В ответ Вика только утвердительно кивнула. Она смотрела на него снизу вверх, будто побитая собака. И ужасно волновалась. А он ничего не говорил. Молчал. Ей показалось, что прошла целая вечность, пока он просто и лаконично произнес: «Значит, поженимся». И тут же вышел из комнаты на кухню.

Она продолжала сидеть в той же позе, будучи не в силах пошевелиться. Конечно, это была не та фраза, которую с детства мечтает услышать каждая девушка в самый торжественный, самый вожделенный момент своей жизни – момент предложения руки и сердца. Формально это даже трудно было назвать предложением. Простая констатация факта. Принятое за двоих, даже теперь уже за троих, решение. Принятая на себя ответственность. Утверждение, не допускающее возражений.

Но Вика и не думала возражать. Ведь это было даже больше того, на что она могла рассчитывать, на что надеялась даже в самых смелых своих мечтах и фантазиях. Она была благодарна ему за это. Благодарна, но вместе с тем она никак не могла поверить в то, что это действительно когда-нибудь случится. Такой невозможной, несбыточной казалась ей возможность на всю жизнь остаться с этим человеком, всегда быть рядом, рожать ему детей, вместе растить их и воспитывать.

Через несколько минут Арсений вернулся в комнату, сел рядом с девушкой на диван и крепко обнял ее.

– Извини… Я… Просто очень неожиданно, я не смог сразу сообразить. Я и сейчас еще не вполне осознал. Но ты не переживай, все будет хорошо, я тебе обещаю!

Она положила голову к нему на плечо. Слезы непроизвольно катились из ее глаз.

– Я так боялась… Думала, что ты не захочешь. Его… Меня…

– Глупенькая, как же я могу его не захотеть? Ведь это мой ребенок! Ребенок – это подарок от Бога, его нельзя, невозможно не хотеть! Тем более от тебя. Ведь я же живу с тобой! Я же не глупый, не идиот. Я понимал, что это когда-нибудь может случиться. Может быть, произошло чуть раньше, чем мне хотелось бы. Ну и что, это ровным счетом ничего не меняет!

Вика ничего не говорила, только сидела в его объятьях. Мысли путались в голове, но самым сильным было ощущение освобождения от тяжелой ноши, которую она из-за собственной робости тащила на себе все это время.

– А знаешь, я ведь знал об этом. Да, – подтвердил свои слова будущий отец, поймав удивленный взгляд девушки, – мне Евгений Михайлович напророчил не так давно.

Арсений выразительно хмыкнул.

– Я ведь пытался себя подготовить к этому. Но все равно получилось довольно неожиданно. Даже не смог совладать с собой в первые минуты. Ты извини. Мы, конечно, поженимся. Роскошной свадьбы не обещаю, но ведь это и не главное, правда ведь?

Девушка согласно закивала.

– Не знаю даже, что теперь следует делать. Наверное, нужно в загс пойти. Они там расскажут, что требуется, какие документы. Ты ведь у меня иностранка!

Вика неопределенно пожала плечами.

– Давай пока никому не будем говорить об этом, – продолжал Арсений. – Даже родителям. Пусть их едут, спокойно работают. А то начнут волноваться там. Что толку, все равно помочь ничем не смогут.

– Мне, наверное, нужно будет где-то прописаться, чтобы встать на учет в поликлинике.

– Черт, а ведь точно! А без их согласия, пожалуй, и не пропишут. Придется все-таки сказать. Может быть, они смогут оставить доверенность, чтобы, когда у тебя появится гражданство, мы смогли бы тебя прописать. А что сначала – гражданство или прописка? В любом случае сначала нужно будет пожениться, до их отъезда все равно не успеем. Они же уезжают на следующей неделе!

Но все это были уже мелкие проблемы. Самое главное решение состоялось.

Потом была свадьба, которую из-за отсутствия лишних денег отмечали дома, в кругу близких друзей. Невеста сама готовила угощения и накрывала праздничный стол, а жених даже лично управлял одним из автомобилей свадебного кортежа. До последнего момента девушка боялась, что все сорвется. Никак не получалось поверить в реальность происходящего с ней.

Потом были нудные бюрократические хлопоты по получению гражданства, прописки, полиса обязательного медицинского страхования, прикрепления к поликлинике и заведения обменной карты.

Потом состоялось сложное объяснение с родителями, которое, ко всеобщему удовольствию, закончилось миром и согласием.

Потом походы в поликлинику, анализы, выбор роддома, договоренности с врачами, роды и послеродовое наблюдение.

Все это было потом. А пока они сидели обнявшись на диване, и каждый думал о том, как же теперь должен измениться их привычный образ жизни.

* * *

Козырев уже третий час безвылазно торчал в Интернете, пытаясь найти в физической базе знаний интересующую его статью. Он практически ничего не знал о ней, кроме того, что статья существует и что в ней содержится один интересный факт, подробности которого ему недавно рассказал бывший однокашник по университету. Однокашник не помнил ни автора, ни названия, наткнулся на статью случайно и вообще запомнил лишь этот единственный факт, который удачно пришелся к теме их разговора. Исходная статья была на английском, в русскоязычном варианте существовал только небольшой отрывок. И вот теперь Арсений, который всегда любил докопаться до сути, до всего, что могло как-то помочь в работе, пролить свет на загадочную проблему, тщательно перечитывал английские аннотации к опубликованным материалам, пытаясь угадать, в какой же именно из бесчисленного множества статей описывается искомая информация.

Был день общего сбора всех участников научной группы «Вихрь». До начала мозгового штурма оставался еще целый час. Малахов уже приехал и о чем-то тихо беседовал с Сафиным в его импровизированном зашкафном «кабинете». Дверь открылась, и в лабораторию зашел Роман Валерьевич. Он обвел взглядом помещение. Не обнаружив других ученых, подсел к Козыреву.

– Ну что, молодой человек, как успехи, чем занимаетесь?

Арсений был ужасно раздражен тем фактом, что злополучная статья никак не желала отыскиваться, но он твердо решил, что не отступится, пока не прочитает ее от корки до корки. А тут еще праздношатающиеся ротозеи, спасаясь от скуки, пристают с дурацкими вопросами и отвлекают. Пришлось, собрав в кулак все свое самообладание и придав голосу дружелюбные интонации, ответить:

– Да вот, статью одну пытаюсь найти. А она, зараза, совершенно не желает находиться.

– Ну-ну, ничего, – поучительным тоном ободрил его Жидков. – Старайтесь, и все у вас получится! Бог не допустит, чтобы наша группа осталась без столь ценного материала!

Он уже было встал и собирался оставить Арсения один на один с его насущной проблемой, но тот неожиданно встрепенулся:

– А вы считаете, что сумели постичь замысел божий? – Козырев явно разозлился. – Пути Его неисповедимы, цели Его постичь великие мудрецы пытались тысячелетиями. Мы сейчас стараемся с большим трудом хотя бы средства Его познать.

Роман Валерьевич опешил от неожиданности. Он и в мыслях не имел ничего дурного и вдруг наткнулся на такую жесткую агрессию. Арсения же возмутил наставнический тон человека, которого он и за ученого-то не считал, по большому счету. Вдобавок, это несуразное, наполовину шуточное высказывание о Боге и рассуждение о таких вещах, о которых, по мнению Козырева, Жидков даже понятия ни малейшего не мог иметь.

– Что за шум? – Малахов услышал из-за шкафа громкий раздраженный голос и поспешил успокоить разгорающиеся страсти коллег.

Удивленный куратор, тоже, в свою очередь, пытаясь смягчить возникшее напряжение, ответил:

– Да вот, Арсений Павлович упрекает меня за то, что я упомянул Господа нашего всуе.

– Да я не упрекаю, я просто хочу сказать, что о Боге не следует говорить вот так, походя, на бегу.

– А ты искренне веришь в Бога? – изумился Жидков. – Ты же ученый, как ты можешь в это верить?

Теперь пришла очередь изумляться Арсению.

– А как же можно быть настоящим ученым и не верить в Бога? – он перевел непонимающий взгляд на Малахова, словно ища поддержки и подтверждения своему мировоззрению.

Малахов продолжал выступать в роли миротворца.

– Знаете что, господа. Вопрос веры – это такая тема, из-за которой разгорелось множество войн, погибло огромное количество людей. Призываю вас быть терпимыми к взглядам друг друга.

– Вы не волнуйтесь, Евгений Михайлович, – спокойным тоном заметил Роман Валерьевич, – ведь мы же цивилизованные люди. Просто теперь уже мне стало интересно обсудить этот вопрос поподробнее. Мне кажется, что человек, который взялся исследовать силы природы, пытается найти научное, физическое объяснение происходящим явлениям, не имеет права прибегать к религии. Божественный промысел – это уловка, чтобы позволить себе не утруждаться поиском объяснений для необъяснимых на первый взгляд фактов.

Арсений повернулся к компьютеру, быстро набрал в поисковой строке браузера какой-то запрос и через пару секунд уже зачитывал Жидкову фразу Эйнштейна на этот счет: «Наука может быть создана только теми, кто насквозь пропитан стремлением к истине и пониманию. Но источник этого чувства берет начало из области религии. Оттуда же – вера в возможность того, что правила этого мира рациональны, то есть постижимы для разума. Я не могу представить настоящего ученого без крепкой веры в это. Образно ситуацию можно описать так: наука без религии – хрома, а религия без науки – слепа».

– Как, господин жандарм, Эйнштейн, по-вашему, достаточно авторитетный ученый? – саркастически, с издевкой произнес Козырев, обращаясь к Роману Валерьевичу.